Дуровъ - Все схвачено
Образованные люди называют сей эффект озарением. Льстит самолюбию, которого Легату не занимать стать…
Надо позвонить Полковнику.
Заглянул в справочник, набрал четыре цифры.
– Это я. Что у нас за окном: добрый день или добрый вечер?
– Плавное перетекание первого во второе, – сложно ответил Полковник. – А у вас, что, часов нет? Могу презентовать. «Командирские».
– Презентуйте. Приму с благодарностью, – сказал шкурный Легат.
Часы он любил, собирать – не собирал, но покупал частенько: приятель его держал в Столице часовой бутик и по дружбе продавал Легату понравившиеся модели с хорошим дисконтом.
А «Командирских», да еще и раритетных, в бутике не было. А за «Командирские» придется свои отдать. Обычай.
– Заходите. Часы – вот они. Передо мной.
– Спасибо. За мной, как понимаете, не заржавеет… Но приношу свои извинения – не сегодня. Завтра с утра пойдет?
– Работы много? – В голосе Полковника – хотел он того или не хотел – слышалось удивление.
Не привык человек, чтоб ему отказывали.
– Работы всегда много. Но и событий за минувшие дни – с перебором. Башка тупая. Пойду-ка я погуляю по Столице моей юности, мозги прочищу, подумаю, сам с собою поговорю. Есть о чем. Поужинать зайду в одиночестве… ну, хотя бы в ресторан при моей гостинице. Помнится, неплохим был… Что-то мы не так делаем, полковник. Переливаем воду из ведра в ведро. Пустое занятие…
– Есть иные предложения? – в телефонном голосе Полковника слышалась заинтересованность.
Пусть это и мистика, но голос как будто стал более упругим. А может, и не как будто…
– Сформулированных пока нет. А не сформулированные… Помните поговорку?
– Дуракам вполдела не показывают? – усмехнулся Полковник.
Угадал. Но разве Легат позволит себе так подставиться? Не мальчик, чай…
– Нет, – ласково сказал он. – Я имел в виду другую. Еще курица – в гнезде, яйца – в жопе, а ты уж их продавать в Охотный ряд собрался. Я о себе, как вы понимаете…
Полковник засмеялся.
– Хорошая поговорка. Не знал. Спасибо… Ладно, раздумчивого вам вечера. И результатов внятных… Охрану дать?
– Окститесь, командир! Обычный человек в не чужом ему городе… И милиция в ваши годы куда лучше нашей работала… Да, есть просьба. Не профинансирует ли меня Контора? А то, знаете ли, с местной валютой есть трудности…
Полковник опять засмеялся.
– Мы ж веников не вяжем, Легат, раз уж до поговорок дело дошло. Возьмите у своего помощника ключ от сейфа, откройте его и позаимствуйте сколько надо. Да, расписочку на взятую сумму не затруднит черкнуть?
– Не затруднит.
– Черкните и в сейф положите. Пусть лежит. И не называйте меня Полковником, что за официоз? Меня зовут Стратег. Запомнили?.. Полезного вам вечера… – и отрубился.
А Легат взял ключ и отпер сейф. Содержимое было, мягко говоря, странноватым. На нижней полке, на дне сейфа, лежали две толстые пачки банкнот. Одна – памятные глазу пёстрые сторублевки с профилем Вождя Революции. Вторая – той же толщины пачка лиловеньких двадцатипятирублевок. На взгляд в первой – сто на сто, то есть в сумме десять тысяч рублей. Фантастическая сумма для человека среднего класса семидесятых! Плюс во второй – две с половиной тысячи. Тоже впечатляет!
В былые годы Легат держал в руках подобные суммы.
Государство было богатым. Денег печаталось – сколько надо. Книг – тоже. Писателей и всяких прочих «творюг» от слова «творчество» начальство любило и холило…
Умерил восторги памяти, вынул одну банкноту достоинством сто рублей и четыре четвертных. Привычно полез в карман: черт, бумажника-то он с собой не взял! Ладно, пустое, в кармане полежат. Да и по дороге можно в Главный Универмаг зайти, купить там какой-никакой бумажничек и заодно разменять купюры.
Написал расписку, положил в сейф, запер его, ключ помощнику отдал.
– До завтра, – сказал.
– Когда завтра машину присылать? – поинтересовался помощник.
– Так дойду. Максимум десять минут ходу. Зачем машина?
Надо было зайти к ребятам, а то – неудобно.
Было пошел, сообщив об этом помощнику, но тот удержал временного шефа:
– Они звонили, просили сказать, что гуляют, а в девятнадцать тридцать ждут вас на ужин в ресторане вашей гостиницы. Если вы сможете… – добавил виновато: – Я уж и столик заказал…
Легат посмотрел на часы: семнадцать десять. До ужина практически – два часа с копейками. Не пойти – нельзя. Хамство. И вообще… Что ж, погуляем по Столице пару часиков, проветрим мозги, может, что и залетит – полезное…
Вышел на площадь, вздохнул глубоко: а и то хорошо, когда машин мало. Попади он не в семидесятый, а, скажем, в пятидесятый – еще лучше показалось бы. В смысле экологии вестимо. Но куда круче – с точки зрения автомобилиста двухтысячных, по мозжечок зачморенного глухими пробками…
Да нет, елки-палки, слово «мало» было не точным определением, чересчур бедным для «великого и могучего» русского языка, если уж сравнивать с двухтысячными годами, когда машин, иной раз казалось Легату, было больше, чем пешеходов. Когда над улицами висело – особенно в пасмурную погоду – сероватое марево: то ли небо слишком низко набрякло, то ли воздух был насыщен каким-то говном, испускаемым старыми малолитражками, грязными грузовиками, еле живыми автобусами и прочей автонечистью. Когда была зима, в которой снег был не белый, а серый. Иногда даже черноватый…
И грохот, и шум, и автомобильные гудки, которые не разрешены правилами, и мат, несущийся из окон авто, – это больше летом, и бабы за рулем, которым абсолютно насрать, кто едет сзади, впереди, сбоку, главное – это они. Говорят: права понакупили… А кто продает-то? Родные гаишники и продают. И техосмотр проходят машины, которым вообще двигаться не след, а почему проходят? Денежки!
Нет для гражданина Страны большего удовольствия, чем эту Страну нести по кочкам…
К черту посыпание главы пеплом! Скажи честно: где тебе больше нравится? Здесь или в твоем новом времени? Здесь, конечно, лучше дышится, сам себе отвечал Легат, идучи вдоль смешных витрин, где стояли манекены в приталенных светлых платьях, в шляпках, в перчатках и – с ценниками на платьях. Вон – сидит в окне за столом прелестное целлюлозное или уже пластиковое – или из чего там оно? – создание в блондинистом паричке, одной рукой подпирает подбородок, другая произвольно опущена вниз, пальчики растопырены, на столе – чайный сервиз на шесть персон. А она – одна. И цена ей, на кофточку приколотая, всего – семнадцать целковых.
И не вспомнить с ходу: дорого это было или нет? Вроде бы не дешево…
Поживем – поймем, привыкнем к здешним денежкам.
А уже подступал вечер, и Конный Двор с торца подсветили прожектора, и он засиял этакой театральной декорацией, выставленной на огромной площади-сцене. Как бы в затемненном фильтрами свете. А на самом деле просто темнело. И загорелись фонари в Царском Саду, издавна разбитом около красной стены Крепости. И машины зажгли подфарники. И Главная площадь, которую не видно было от Конного Двора, напомнила о себе светом прожекторов, упершихся в синеющее небо…
Но! Сама площадь Конного Двора была обидно пустой и темноватой. Легат помнил ее такой. Но когда неугомонный Городской Голова задумал и осуществил-таки нещадный подкоп под площадь и построил под землей очередной многоэтажный торговый центр, Легат, как и большинство столичных равнодушных горожан, легко принял этот проект и легко с ним смирился. Ну, была огромная площадь с потрескавшимся асфальтом, привычными фонарями и тремя потоками машин по ней. От Центра аж в шесть рядов вдоль Старого Университета, к центру в пять рядов вдоль Царского Сада, к Центру же наискосок, по диагонали, три ряда от угла Конного Двора до угла гостиницы «Мать-Город». А еще и автобус, как сам помнил Легат, перед Конным Двором разворот делал…
– Извините, товарищ… – Голос возник за спиной, Легат развернулся: две девушки, лет по двадцать, наверно, очень похожие на ту, что сидела в витрине с ценником, тоже в светлых платьях, в светлых шерстяных кофточках с множеством махоньких пуговиц… или не шерстяных, Легат ни тогда, ни теперь не разбирался в дамских вещах… но только реальные девушки, а не манекены из витрины, живые – из плоти и крови. – Скажите, пожалуйста, как нам пройти к Музею изящных искусств?
– Это рядом, – охотно объяснил Легат, странно обрадованный тем, что его, ничуть не усомнившись, приняли за местного. – Пойдете вдоль Конного Двора… вот это здание, знаете его?.. – девушки синхронно кивнули, – дойдете до конца… вон там, видите?.. перейдете улицу… все время прямо, никуда не сворачивайте… потом еще метров пятьдесят и опять через улицу, напротив, увидите красивое старинное здание за чугунным забором. Это и есть Музей. Перейдете улицу и вы – там…
– Спасибо! – хором поблагодарили девушки, собираясь уйти.
Но Легат придержал их.
– Боюсь вас разочаровать, но, по-моему… – он вспоминал: а был ли он в Музее в семидесятые, – …по-моему, Музей уже закрыт. Десять минут восьмого. А он, если не ошибаюсь, до семи работает.