Сабина Дарденн - Мне было 12 лет, я села на велосипед и поехала в школу
Только рядом с нами находились журналисты, и потому на следующий день в газетах появилось лишь одно слово: «Подонок».
Я испытала облегчение. Если бы мне дали волю, если бы я могла продолжать и дальше, как мне того безумно хотелось начиная с 15 августа 1996 года…
«Ты видел, что ты сделал? Ты видишь, где ты теперь? Ну что, получил свое?»
Как в двенадцать лет. Во мне была все та же злость, что и тогда. Возможно, у меня бы появилась безумная идея попросить разрешения посетить дом вместе с ним. Чтобы в его голову психопата хорошенько запало, что теперь все кончено.
«Ты видишь? Я не боюсь. Я даже иду вместе с тобой!»
Но, наверно, в конечном итоге нет. Думаю, что стойкий солдатик переоценил свои силы.
В своей заключительной речи мэтр Ривьер сумел с чувством сказать, как мне удалось выстроить заново мое существование маленькой девочки, затем подростка, чтобы наконец предстать на этом суде и прямо глядеть ему в лицо.
«Мадемуазель Дарденн не хочет, чтобы вы представляли, а хочет, чтобы вы знали, что в шестнадцать лет она была влюблена и что она должна была обосновать некоторые свои отказы. Было унизительным объяснять другому человеку, что этот отказ вовсе не связан с тем, что ей неприятен человек, которого она полюбила. Но между ними, Дютру, стояло ваше зловонное дыхание, ваше животное пыхтение и ваши грязные лапы. И, однако, они любили друг друга! Они занимались любовью, Дютру! У них был тот опыт, которого вы никогда не переживали. И это несомненная победа Сабины».
Он имел наглость пробормотать в конце речи, что «он не ревнивый» и что он желает мне прекрасной жизни. Кто мог понять подобного психопата?
Суд, прокурор и присяжные.
Обвинительное заключение было ясным, вопрос о мифической сети больше не стоял, речь шла лишь о группе злодеев. О похищениях, об изнасилованиях, о лишениях, убийствах и издевательствах.
Присяжные должны были ответить на двести сорок три вопроса «да» или «нет».
И кара пала на преступников без смягчающих обстоятельств. Пожизненное заключение, сопровождаемое передачей в распоряжение правительства на десятилетний срок для Дютру.
Ему предстояло выпить свое наказание до дна, как он пил кофе.
Его жена Мишель Мартен: тридцать лет тюрьмы. Лельевр: двадцать пять лет. И пять лет для Ниуля, последнего обвиняемого, мошенника, наводчика, вора, но не имевшего в глазах присяжных ничего общего с «сетью», которую всеми силами хотел навязать ему Дютру.
Теория первых дознавателей, Мишеля Демулена и Люсьена Массона, а также следователя Ланглуа наконец восторжествовала. «Господин, который сторожил меня», был извращенцем, действовавшим в одиночку.
Вот все и закончилось. Обвиняемые могут подавать кассационные жалобы, и один и другой, если они считают себя задетыми в ходе процесса.
Вот извращенец-одиночка уже это сделал, теперь ждет ответа. Но я не зарыла топор войны. Я не могу проникнуть в мозг психопата, но мне бы хотелось понять, на что это похоже, как это происходит и почему.
Может быть, это сделает меня умнее.
Я вновь обрела свою личную жизнь и своего приятеля, которого мне пришлось оставить на время этого безумного процесса. Я опять вернулась на работу, опять езжу на пригородной электричке, которая действует мне на нервы, опять ловлю на себе странные взгляды. Один раз у меня даже попросили автограф, отчего я страшно рассердилась.
В толпе людей и журналистов, которые ждали у выхода из Дворца юстиции, я часто сознавала, что мне предстоит прокладывать путь среди любопытных зевак.
И потому на этот раз я добровольно отгородилась от них, чтобы собрать кусочки этой гигантской мрачной мозаики, в которой я выжила. Я хотела разложить их по-своему в памяти так, чтобы это было окончательно. Чтобы это стало обычной книгой на полке.
И чтобы я смогла побыстрее забыть о ней.
Сабина Дарденн, лето 2004 года.БЛАГОДАРНОСТЬ
Особенно хочу поблагодарить:
Мари-Терез Кюни и Филиппа Робине, а также всех тех, кто помог мне сделать эту книгу.
Мэтра Ривьера и мэтра Парисс, к которым я испытываю огромное доверие. Они поддерживали меня, советовали, защищали… и продолжают это делать до сих пор.
Мою бабулю, которой уже нет в живых и которой мне так не хватает.
Мою маму, несмотря на все разногласия. Она у меня одна!
Моего отца.
Моего спутника, который добровольно отошел в сторону на время процесса, но который поддерживал меня тогда и сейчас поддерживает, а также и его семью.
Жака Ланглуа, следователя.
Мишеля Демулена, человека, к которому я испытываю большую привязанность, а также всех следователей участка Нёфшато.
Я благодарю:
Мою старшую сестру, бывшую там ради меня.
Мою подругу Давину, которая всегда готова меня выслушать.
Летицию, которая, несмотря на прежние разногласия, поддерживала меня во время процесса и с которой я сохраняю добрые отношения.
Замок Пон д'Уа, в котором мы жили в течение 4 месяцев.
Комиссаров Шулля и Симона, которые сделали все возможное, чтобы организация процесса была удобной для меня, и всех остальных сотрудников учреждения.
Жан-Марка и Анну Лефевр, которые принимали нас у себя с распростертыми объятиями.
Тьерри Шампа, который оставался целый день в машине на случай, если у меня возникнут проблемы во время посещения тайника 27 апреля 2004 года.
Ресторан «Тетушка Лора», персонал которой всегда заботился о нас.
Тех журналистов, которые поддерживали меня и были всегда со мной корректны.
Моих коллег по работе, которые позволили мне участвовать в процессе так, чтобы я ни о чем не беспокоилась.
Также хочу поблагодарить:
Андре Колена.
Жан-Марка Коннеротта.
Робера и Андреа Флавежес.
Жана Ламбрекса.
Жан-Дени Лежёна.
Люсьен Массон.
Филиппа Морандини.
Бернара Ришара.
Следователя Толлебека и всех дознавателей из Турне.
Ива и Жозиан Вандевивер.
Примечания
1
«Наука и жизнь» (франц.).
2
Именно тогда он объявил себя «моим спасителем».
3
Мои плюшевые игрушки.
4
Анксиолитический препарат (бензодиазепин), улучшающий засыпание и применяемый при лечении некоторых пациентов, подверженных, в частности, приступам безумия.
5
Платный канал, по которому в ночное время идут эротические фильмы (Примеч. пер.).
