Сью Таунсенд - Мы с королевой
— Можно узнать ваше имя? — спросила она по дороге.
— Джордж Бересфорд, — представился он, и, уже взойдя на крыльцо, они пожали друг другу руки.
— А я — миссис Виндзор, — сказала королева.
— Еще бы мне не знать, кто вы. У вас ведь и у самой не шибко все гладко, да?
Да, сказала королева и постучала в дверь молотком в форме львиной головы. Изнутри послышались шаги, дверь отворилась, и перед ними с тряпкой в руке предстала Беверли Тредголд, недавно нанявшаяся к принцессе Маргарите убирать дом. Увидев королеву, она явно обрадовалась.
— Сестра у себя? — спросила королева, входя в прихожую и ведя за собой Джорджа.
— Ага, в ванной, — ответила Беверли. — Я напоила бы вас чайком, да боюсь, она пакетики пересчитывает. — Беверли указала глазами наверх, туда, где ее новая хозяйка плескалась в дорогих шампунях. Поправив на голове наколку, Беверли скорчила гримасу. — У меня в этой штуковине не рожа, а чисто задница. Да ладно, какая-никакая, a работа.
— Платят-то хорошо? — спросил Джордж.
— Паршивые фунт двадцать в час, — презрительно фыркнула Беверли.
Королева сконфузилась и решила поскорее сменить тему.
— Нам с мистером Бересфордом надо бы позвонить, — сказала она. — Как вы думаете, можно?
— Я заплачу, — сказал Джордж и, разжав кулак, показал несколько нагретых в ладони серебряных монет.
Королева взглянула на большие напольные часы, высившиеся над ними в тесной прихожей. Было 9:59.
— Идите первым, — сказала она Джорджу. Беверли открыла дверь гостиной. Они уже собрались войти, но тут на верхней площадке крутой лестницы появилась принцесса Маргарита.
— Пожалуйста, — властно сказала она, — прежде чем войти в комнату, снимите обувь, а то на ковре остаются следы.
Густо покраснев, Джордж Бересфорд посмотрел на свои кеды. Они держались на честном слове, а носков под ними не было вовсе. Не выставлять же напоказ голые ноги в присутствии этих трех женщин. Ступни у него уродливые, думал он, пальцы волосатые, и ногти сбиты.
Глядя снизу вверх на принцессу Маргариту, вытирающую волосы полотенцем, королева сказала:
— Я предпочла бы не снимать туфли. Как ты думаешь, шнур дотянется в прихожую?
Вытянув шнур во всю длину, Беверли попыталась вынести телефон, но шнура хватило только до порога гостиной. Тем не менее Джордж набрал номер и стал напряженно ждать ответа.
Наблюдая, как Беверли протирает Маргаритины окна, королева думала: интересно, а сколько получали горничные в Букингемском дворце? Уж безусловно побольше, чем фунт двадцать в час.
В конце концов Джорджа соединили, и он услышал короткие гудки.
— Занято, — проговорил он.
Часы пробили десять. Джордж переполошился.
— Я пропустил свою очередь на компьютере!
— Наберите-ка снова, — посоветовала королева. — Компьютер ведь то и дело выходит из строя. Во всяком случае, я это слышу каждый раз, когда звоню по поводу своего Жилищного Пособия.
Джордж опять набрал номер. То же самое. Занято.
Он набрал в третий раз, и тут вдруг ему сразу ответили. Он даже оробел; за всю свою жизнь он так и не научился говорить по телефону — он предпочитал смотреть собеседнику в глаза. И теперь закричал в трубку:
— Алло, это Жилищное Пособие? Да-да, верно. Мне велели позвонить до десяти, но… Да, я знаю, но… Это Джордж Бересфорд звонит. Я получил письмо, там велено звонить до десяти, чтобы я успел попасть на… — Джордж замолчал, приникнув к трубке. Сверху доносилось жужжание фена для волос. — Да, но понимаете, тут такое дело, — Джордж слегка отвернулся от королевы и понизил голос: — Видите ли, у меня небольшие неприятности. Мне приходится сейчас платить за квартиру из пособия по безработице, но беда в том, что оно… оно все вышло…
Он снова стал слушать. По тому, как искривилось его лицо, королева поняла, что ему сообщают такие вещи, которые он либо не хочет слышать, либо уже десять раз слышал, либо они не вызывают у него доверия.
— Подождите минуточку! — сказал Джордж в трубку и, обернувшись к королеве, пояснил: — Они говорят, никаких моих бумаг у них нет. И ничего-де отыскать не могут.
Королева взяла у него трубку и твердым, уверенным тоном, каким произносила тронные речи, сказала:
— Здравствуйте, говорит советник мистера Джорджа Бересфорда по юридическим вопросам. Если завтра, с первой же почтой мистер Бересфорд не получит причитающееся ему Жилищное Пособие, мне придется, к сожалению, подать на главу вашего отдела в суд.
Беверли захихикала, но Джордж не увидел в этом ничего смешного. С ними ведь шутки плохи. Поступок королевы очень удивил его. Королева протянула Джорджу трубку, и служащая Отдела жилищных пособий сообщила Джорджу, что она «отдаст приоритет» заявлению Джорджа. Положив трубку, Джордж спросил у королевы, что значит «отдаст приоритет».
— Это значит, — сказала королева, — что каким-то сверхъестественным образом они сейчас отыщут ваше заявление, оформят его и сегодня же отправят вам чек.
Джордж присел на ступеньку лестницы, а королева позвонила в регистратуру и спросила, не может ли докторша-австралийка опять прийти в дом номер девять по переулку Ад к мистеру Маунтбеттену, состояние которого ухудшилось.
Потом королева и Джордж Бересфорд попрощались, положили на столик в прихожей тридцать пять пенсов и ушли.
32. Тающий муж
Доктор Поттер смотрела на Филипа и качала головой.
— Да на паршивенькой креветке и то больше мяса бывает, — подытожила она свои наблюдения. — Когда он в последний раз ел?
— Три дня назад пожевал овсяное печеньице, — ответила королева. — Может быть, его лучше отправить в больницу?
— Ага, — ответила доктор Поттер. — Ему нужно поставить капельницу, сделать внутривенные вливания.
А принц Филип и знать не знал, что две женщины с глубоким участием разглядывают его иссохшее тело. Он был в это время далеко, в Виндзоре, — ехал в карете по Большому парку.
— Я соберу ему вещи, хорошо? — предложила королева.
— Да, но сначала мне нужно раздобыть для него место, — сказала доктор Поттер и, достав радиотелефон, набрала номер. Трубку долго не брали, и она успела сообщить королеве, что на прошлой неделе закрыли три палаты, значит, коек стало на тридцать шесть меньше. — А на той неделе мы лишимся и детской палаты, — продолжала она. — Один Бог знает, как мы будем выкручиваться, если поступит несколько тяжелых больных.
Королева сидела на кровати и слушала, как больницы одна за другой отказываются принять ее мужа. Доктор Поттер спорила, улещивала, наконец раскричалась, но все было напрасно. В районе не было ни единой свободной койки.
— Позвоню-ка я в психиатрички, — сказала доктор Поттер. — Он ведь и правда не в себе, так что все вроде как по закону.
Королева пришла в ужас.
— Так ведь ему нужна срочная терапевтическая помощь! — сказала она.
Но доктор Поттер уже набрала номер.
— «Угрюмые башни»? Говорит доктор Поттер, участковый врач района Цветов. У меня тут одного мужичка надо бы положить. Хроническая депрессия, от еды отказывается, необходимы искусственное кормление и внутривенные вливания. Найдете коечку? Нет? Общее отделение переполнено? Правда? Да? А если завтра? — спросила она королеву.
Королева благодарно кивнула. Сегодня она все силы приложит, чтобы как-то подкормить Филипа, а завтра он уже попадет в надежные руки специалистов. Каковы-то они, эти «Угрюмые башни», подумала она. Звучит жутковато, вроде тех заведений, что обычно возникают, озаренные молниями, в начальных кадрах отечественных фильмов ужасов.
33. Лебединые страсти
За два часа до начала процесса к зданию городского уголовного суда прибыл автобус с полицейскими, которые немедленно очистили прилегающую территорию. Всех газетчиков, радио — и телерепортеров, явившихся освещать заседание, отправили в бывший лагерь Королевских ВВС, расположенный за Маркет-Харборо[42], и целый день продержали взаперти в просторной комнате, предусмотрительно снабдив несметным количеством бутылок английского вина.
Сейчас показания давал констебль Лэдлоу: он отчаянно пытался припомнить все те небылицы, которые наплел на прошлом судебном слушании.
Обвинитель, свирепый толстяк по имени Александр Роуч, помогал Лэдлоу не сбиваться в своих показаниях с курса.
— А видите ли вы, — осведомился он, мотнув подбородком в сторону скамьи подсудимых, — в зале суда обвиняемого?.. — Роуч сделал вид, что ищет имя в своих бумагах, — А именно Чарли Тека?
— Да, — Лэдлоу тоже повернулся к скамье подсудимых. — Он в спортивном костюме и с «конским хвостом».
Королева страшно злилась на Чарльза, ведь она ему говорила, нет, приказывала — во-первых, покороче подстричь волосы сзади и на висках, а во-вторых, надеть на заседание блейзер и фланелевые брюки, но он, упрямец, заартачился. И теперь был похож на… Да чего уж там, на бедного, невежественного мужлана похож.
