Салчак Тока - Слово арата
А у стола уже раздаются речи черных аратов, желающих мирно жить и управлять государством без шаагаев и без нойонов.
Десять человек выходили в большой круг Великого хурала. После них взял слово Оюн Кюрседи — председатель. Склонил голову набок и сказал застенчиво, как в первую встречу со мной:
— Говорят, мы неграмотные. Ничего не поделаешь. Понемножку знакомимся с монгольскими и русскими буквами. Тут у меня записано, что предлагали товарищи от западных и восточных хошунов. Разрешите прочитать.
Оюн Кюрседи читал свободно, но куда тише, чем надо читать на хурале, где потолок — синее небо, а стены — далекие горы.
Люди притихли…
— Второй Великий хурал Народно-революционной партии Танну-Тувы постановляет: считать партию восстановленной; запретить шаагай и другие пытки; отменить знаки различия на головных уборах чиновников!
— Как смотрите, граждане? Верно? Если верно, проголосуем, как по новому порядку положено, поднимем руки.
Кюрседи поднял руку вместе с бумагой, которую он читал. Мы подняли руки вместе с шапками. Кругом торжественно вскинутые руки делегатов и гостей Великого хурала. И шапки, шапки разных фасонов и цветов — остроконечные и плоские, с козырьками сзади и с козырьками спереди, старые и новые, летние и зимние. Кюрседи улыбнулся.
— Предложение принято…
Кюрседи поднял и опустил руку.
— Восстановлена революционная партия Танну-Тувы. Кто хочет вступить в партию, пусть останется.
И тут же Кюрседи обратился к сановным гостям:
— Чиновники должны сейчас, не уходя, сдать головные уборы. Вернувшись к себе, первым делом немедля собрать и свалить в огонь шаагаи, манзы и прочие орудия пыток-наказаний, которыми вы, и ваши отцы, и деды, и прадеды терзали живое тело аратов.
Закипела степь. Народ загудел, как перенесший лютые морозы улей.
Сановные гости понесли к столу головные уборы с шишками. Мне казалось, что они подают пироги-пампушки с бутончиками — с сахаром-изюмом — и низко кланяются.
Мы с Пежендеем танцевали в сторонке, распластав руки:
«Несите, гости! Валите в кучу! Вашим шапочкам больше не шуршать — не звенеть!»
Часть третья
В москву
Глава 1
Мятеж на Хемчике
По городу разнеслась тревожная весть: глава феодально-байской знати Сумунак поднял мятеж. Его отряды захватили Шеми, Чиргак и Большие Аянгаты. Бандиты хватали людей, верных революции, и их родственников, пытали их, живыми закапывали в землю. А русских поселенцев сжигали вместе с их жилищами. Его молодчики зверствовали куда страшнее маньчжурских солдат.
Сумунак объявил себя ханом хемчикских хошунов и силой заставлял вступать в свою шайку всех, кто только мог держаться в седле. Когда Сумунак подъехал к Чадану, встречать «хана» и его войско вышли ламы в парадном облачении с огромными судурами и оглушительными трубами.
А за несколько дней до выступления мятежников, из Хем-Белдира в Чадан выехал на гнедом иноходце Буян-Бадыргы. В его свите было два коновода и один посыльный цирик. Рядом с грузным саитом вытянулся в своем седле тонкий и длинный Имажап. Позади следовал караван из пяти лошадей.
Долго переглядывались цирики, собиравшие саита в путь:
— Куда покатил наш саит? Ишь как много вьюков забрал!
Не мудрено, что, получив известие о мятеже, власти Хем-Белдира встревожились. Что теперь будет саиту Буян-Бадыргы? Разбойники Сумунака могут его схватить. Действовать надо немедленно.
И вдруг на улице я встретил знакомого человека.
— Здравствуйте, тарга! — воскликнул он.
— Какой там тарга? Ведь я же просто посыльный цирик. Здравствуй, Ензук. Куда идешь, старина?
— Иду я к председателю. К Кюрседи. Маленький разговор у меня. Где найти его?
— Ступай за мной, доведу, — поманил я рукой и пошел впереди. Мой знакомый шел за мной понурив голову.
Мы пошли в комнату, где работал Кюрседи. Он был один. Мы поздоровались и уселись.
— По какому делу пришли? Рассказывайте.
Кюрседи сел за стол.
— Ну! — тронул я за локоть своего товарища.
Ензук вздрогнул, несколько раз кашлянул:
— Вы, должно быть знаете, тарга: в Хемчике начался мятеж.
— Да, но как все произошло, не знаю. Расскажите по порядку, что вам известно. Кто вы?
— Меня зовут Ензук. Вот я знаком с товарищем Тывыкы. В запрошлом году мы познакомились в Шанчи-Сарголе. А в прошлом году здесь, в Хем-Белдире, вместе были на Великом хурале партии. У меня есть удостоверение.
— Нет-нет, не показывайте… Говорите, что вы знаете о бандитах. У нас мало времени, товарищ…
— Я возвращался из Верхнего монастыря на Чадане — с богомолья, — начал Ензук. — Они меня задержали и заставили вступить в свою шайку. Как-то вечером я проходил мимо палатки Сумунака и увидел, как туда вошел Манлай-оол. Это главный подручный хана. Я прислушался.
«В Бора-Холь приехал тот самый, кого мой хан хотел видеть, — сказал Манлай-оол. — Вот пакет»..
В палатке стало тихо. Казалось, я явственно видел: вот дрожащие пальцы приняли пакет, вот разорвали его и вытащили письмо.
Немного погодя Сумунак буркнул: «На, читай».
Снова послышалось шуршание бумаги. Я подполз к палатке и взглянул в дырку: рядом с «ханом» сидел Манлай-оол, далеко перед собой выставив лист бумаги.
«Дорогой учитель, святейший хувулган Сумунак! Мы верим, что дело твое, божьей милостью, победит, и молимся о твоей победе. Я приехал, чтобы заверить тебя в этом от имени наших братьев из Хем-Белдира. По-прежнему благоденственно восседай на престоле, который ты по праву занимаешь. Скоро я прибуду. к тебе. Когда и где мы встретимся, решай сам. Совершенно тайно пребываю. Буян-Бадыргы». Здесь чтение оборвалось…
— Не может быть! Неужели это правда, Ензук?
Послышалось тебе, — перебил Кюрседи, пристально глядя на собеседника.
— Да нет! Я же сам видел и слышал. Как я мог ослышаться, когда говорят такие вещи? Если бы говорили о другом человеке, разве я стал бы так волноваться? Я же знаю, что он большой саит!
— Гм… Ты молодец, что так быстро приехал и сообщил все это. Да… Тебе придется вернуться к «хану». Будь начеку. Через тебя мы будем узнавать, что предпринимает враг. Мы приедем вслед за тобой.
Ензук растерянно огляделся:
— Если я приеду, они наверняка убьют меня. Как себя вести и что говорить?
— Давай подумаем. Скажи, что домой заезжал, жену навестить. Объясни как-нибудь.
— Ладно, — Ензук поднялся.
— Ну, желаю тебе удачи. Пойди, Тывыкы, накорми своего товарища. Дай коня с Пестрого уртеля.
Мы вышли.
Глава 2
Два хана
Услышав о восстании Сумунака, партийные работники Хем-Белдира начали действовать: собирали бедных аратов, организовывали посыльных цириков, договаривались с партизанами, стоявшими в Хем-Белдире и Суг-Бажы.
Наспех подготовившись, мы, посыльные цирики, во главе с нашим таргой пошли вниз по реке к Усть-Элегесте, где нас ждали партизаны во главе с товарищем. Сергеем, Кюрседи и еще несколько человек выехали с нами.
Дело было к весне. Наступил полдень. Воздух был удивительно прозрачный, и все кругом сверкало. Мы не замечали ни снега, ни холода. В Усть-Элегесте собралось больше трехсот человек с оружием. Кого только здесь не было. Здесь и партийный тарга Оюн Кюрседи, и Оюн Билчир-оол, и Мады Мадыр-оол, и командир красных партизан Сергей, и начальник народных цириков Пюльчун.
Кюрседи встал, осмотрелся кругом и начал низким тихим голосом:
— Дорогие товарищи! Перед нами — трудная задача. Мы отправляемся на Хемчик и Чадан. В этой местности появились мятежники во главе с ламой по имени Сумунак. Они хотят уничтожить революционный порядок, пытают бедных аратов, живьем закапывают их в землю, измываются над малолетними. Они хотят вернуть старые законы, уничтоженные революционным народом. Теперь они готовятся захватить Хем-Белдир. Они обнаглели до того, что захватили члена Центрального Комитета нашей партии — Буян-Бадыргы.
Кюрседи на минуту остановился и посмотрел на меня.
— Этого забывать нельзя. Мы должны раздавить мятежников, освободить бедных аратов, которые снова попали под их гнет, отомстить за кровь, пролитую нашими братьями и сестрами.
Кюрседи кончил.
Вперед протолкался толстый мужчина с сизым лицом.
Он спросил:
— Этот ваш Сумунак, или как вы его назвали… Сколько же у него людей?
— Разбойников Сумунака будет с тысячу, но большинство из них силой набранные араты-бедняки. Нас меньше, но зато мы — солдаты революции. Кроме того, нам помогут партизаны.
— Больше тысячи! Это же ужас! Да с нашей силенкой и подступить к ним нельзя, — начал тот, но его сразу перебили стоявшие рядом:
