Сара Миллер - Я знаю все твои мысли
Она присматривает за ними, как матушка-наседка. В ее поведении нет ничего от тюремного надсмотрщика, однако совершенно ясно, что она не собирается никуда уходить. Соответственно, и они тоже.
Она открывает большую бутылку белого вина и наполняет бокал со льдом.
— О господи, — шепчет Гид Каллену, — нельзя же так, это же не газировка!
— Эй, — шепчет Каллен в ответ, — хочу спросить тебя кое о чем.
Гид угрюмо кивает.
Каллен прищуривается и делает очень серьезное лицо.
— Если на свете есть бог, — говорит он, — почему тогда у меня чешется задница?
Они смеются смехом обреченных.
Миссис Фрай опрокидывает первый бокальчик белого вина и тут же наливает второй. Она поправляет шпильку в пучке, протирает полотенцем вазу из голубого стекла и садится за стол.
— Можете сделать букет из лютиков и лугового клевера, — говорит она и наклоняет голову, глядя на Гида. При этом ее плохо закрепленный пучок сползает на сторону, а под ним оказывается какой-то странный седой колтун. — Ты новенький, да? — спрашивает она. — Какой у тебя ужасный синяк!
— Ммм… я упал, — говорит Гид.
— Ха-ха-ха! — Смех миссис Фрай похож на тихое ржание. — Упал, как Фара Фоссет? Видели эту программу — «Горящая кровать» — там, где муж надавал ей тумаков?
Никто из них не видел.
— Очень интересно. Заставляет задуматься! Звонит телефон. В этом доме это единственная вещь, которую можно с натяжкой назвать современной, и звонок из космического века звучит неожиданно.
— Извините! — восклицает миссис Фрай и торжественно снимает трубку, прикрепленную к стене. — О, привет, дорогой, — говорит она. — Да. Да, они здесь, ждут твоего вердикта. Николас Уэстербек, Каллен Маккей и… извините, молодой человек. Вашего имени не знаю. Надо же, я знаю, какой чай вы любите, а имени не знаю. — Она опять смеется и допивает вино вместе с кубиками льда.
В этот момент — самое время — Гид понимает, что у нее явно не все дома.
— Гидеон Рейберн, — говорит он.
— Гидеон Рейберн, — повторяет она и подмигивает ему. — Джин тебе все рассказал? — Джин — настоящее имя капитана Яйцеголового. Неудивительно. Зажав трубку подбородком, миссис Фрай начинает возиться с волосами, вынимает несколько шпилек и втыкает одну обратно, а остальные держит во рту и так и продолжает разговор. — Конечно. Конечно. Значит, поменяешь покрышку и приедешь? Я позвоню ему. Заканчивай разговор, если у тебя кончаются… О-ой! — Она кладет трубку и упирается руками в боки. — Прервалось.
Она набирает номер.
— Алло, это миссис Фрай. Отлично. Да, мы тут поволновались. Доктор велел передать, что будет через сорок пять минут. Отлично. До свидания. — Она смотрит поверх их голов своими карими глазами. У них круглые, глянцевые белки, похожие на вареные яйца. Гида передергивает.
— Ну что, мальчики, — говорит она, — директор и командир вернутся через час. — Она смотрит на старинные настенные часы, издающие отвратительно звонкое и зловещее тиканье. — Я пойду смотреть свой сериал, а вы… вы сидите здесь. — Повесив фартук на дверцу шкафа, она хватает бокал и бутылку и выходит из кухни. Они слышат скрип ступенек и звук закрывающейся двери.
— Не могу поверить, что в этом доме есть телевизор, — качает головой Каллен. — Мы как будто попа- ли в колониальный Вильямсбург.
Николас вскакивает, берет телефон и набирает повтор. Он нетерпеливо притоптывает ножкой.
— Давай же, давай, — бормочет он. Потом его глаза загораются. — Автоответчик! — Каллен бросается к нему послушать, и Гидеон, не имея понятия, что про- исходит, делает то же самое. Николас вытягивает трубку, чтобы они все могли прослушать сообщение:
«Здравствуйте, это констебль. Если у вас срочное дело, оставьте сообщение».
— Так я и знал, — говорит Николас, вешая трубку. — Констебль.
— Что за констебль такой? — спрашивает Гид. — Звучит не очень обнадеживающе.
— Констебль, — разъясняет Каллен, — это городской полицейский. Парень старой закалки. Короче, когда на территории школы возникают проблемы с наркотиками, звонят ему. Он приходит с собакой, они обыскивают общаги и находят дурь. Поверь, они находят ее всегда.
— А какой породы собака? — спрашивает Гид.
— Какой породы? Какая разница, какой она породы?
— Кажется, золотистый ретривер, — подсказывает Николас.
Золотистый ретривер? Специально натренированная на поиск наркоты собака — золотистый ретривер? Обожаю Новую Англию!
Каллен выдувает воздух губами — обреченная полуухмылка. Николас какое-то время шагает туда-сюда, потом кладет ногу на подоконник и делает растяжку, и снова принимается ходить. Открывает холодильник. Достает виноградину и съедает.
— Итак, — наконец говорит он, — вот что сейчас будет. — Он достал из холодильника вазу с виноградом, уселся по-турецки на пол директорской кухни и начал поедать виноградины одну за другой. — Сюда явится констебль. Молли Макгарри, которая понятия не имеет, что происходит, наверняка спрятала траву в шкафчик, или под кровать, или в какое-нибудь еще совершенно очевидное место. Ее ловят, и все отсюда вытекающее. Если зайдет так далеко, мы, конечно, не бросим ее в беде, но и ей достанется.
— Нет, мы не можем этого допустить, — говорит Гид. — Кто-то из нас должен пойти предупредить ее. Я не допущу, чтобы Молли отправили обратно в Буффало.
— Если Молли вышвырнут из школы, а тебя нет, — замечает Каллен, — пари отменяется.
Господи, какой он подлый! Гид встает и надевает куртку.
В этот момент на кухню заходит миссис Фрай, шаркая шлепанцами из овечьей шкуры.
— Хотела просто проверить, как там мой поросеночек, — говорит она и принимается суетиться у духовки с термометром для мяса, тыкая огузок. — Отличненько, — бросает она и шлепает вверх по лестнице.
Гид застегивает куртку и, совсем как ребенок, проверяет, хорошо ли завязаны шнурки.
— Никуда ты не пойдешь, — шипит на него Николас. — Она же сейчас вернется.
— Из-за констебля нас всех отправят домой, — говорит Каллен. Он ложится на пол и кладет ноги на ручку духовки. — Странно, но меня это утешает.
Но Гидеон не готов сдаваться. В его груди зарождается бунтарский дух.
— Может, ты и рад вернуться домой, — говорит он Каллену. — Там у тебя своя машина, на которой ты будешь ездить в престижную школу, где куча новеньких наивных девчонок. Но, если бы ты знал, что ждет дома меня, ты бы понял, почему я готов сделать все, что угодно, лишь бы не возвращаться туда.
Каллен и Николас, бесспорно, поражены храбростью Гида перед лицом опасности (хоть это и всего лишь школьные проблемы). Что до меня, я никогда не сомневалась, что он на это способен.
Находчивый Гид
Гид решает, что лучше всего начать со столовой. Он пробирается туда, как ему кажется, незаметно, прижавшись к земле, ныряя за кусты и замирая за деревьями при любой возможности. Он делает крюк по тропинке, куда редко заходят ученики — за девичьим общежитием «Эмерсон», где живут Пилар и Молли, — и срезает путь через небольшую рощицу за зданием столовой. Наконец он оказывается под венецианским окном, за которым — столик, где они обычно обедают. Лиам Ву сидит за ним один. Он притворяется, будто смотрит в одну точку, но Гид-то знает, что на самом деле он любуется своим отражением в окне.
Гид машет ему и думает: надо же, я даже его не боюсь. Он машет двумя руками. Взгляд Лиама по- прежнему устремлен в одну точку. Гид машет быстрее. Лишь когда он начинает подпрыгивать на месте, как жертва кораблекрушения, пытающаяся привлечь внимание пилотов самолета, Лиам наклоняется вперед, хмурит лоб и выговаривает, кажется: «Ты это мне?»
Гид прекращает прыгать и трясет кулаками в воздухе. Он говорит, отчетливо двигая губами:
— Тебе, тебе, козел! — Черт. Он присаживается на уступ, тяжело дыша. Набравшись храбрости, он собирается снова встать, но видит, что Лиам направляется к нему по холму. Гид слегка обрадован тем, что вид у него рассерженный.
— Что за выкрутасы? И вообще, где моя тачка, чувак? И где дурь? Половина наша.
— Лиам, прошу тебя, сделай то, что я тебе говорю, и не задавай вопросов. Я хочу, чтобы ты пошел в школу, нашел Молли Макгарри и привел ее сюда. А если не сможешь найти, выясни, где она.
— Издеваешься, что ли? — рявкает Лиам. — Почему бы тебе самому не пойти и найти ее?
— Лиам, — объясняет Гид, — у нас большие неприятности. И ты должен найти Молли Макгарри, иначе очень пожалеешь, что этого не сделал.
— Молли Макгарри? — задумывается Лиам. — Знакомое имя. Это такая брюнетка… и у нее еще подружка со страшными глазами?
— Лиам, сейчас правда не время притворяться, что ты настолько крут, что не можешь вспомнить, кто она такая.
Эта фраза наилучшим образом отражает всю суть мерзкой натуры Лиама. Лиам хоть и не слишком сообразителен, но понимает намек. Все его тело как будто сдувается. Даже губы становятся тоньше.
