Маша Трауб - Домик на Юге
– Да забирай, – легко согласилась Ольга Владимировна, – хоть на все лето.
Настя кивнула – мол, согласна. Ей очень понравилась идея похищения, потому что когда мама «похищала» ее из школы, это означало, что они едут отдыхать, наплевав на учебу.
Влюбленный грек от такого поворота событий несколько опешил. О Насте к тому моменту он знал следующее – если этот ребенок что-то хочет, то нужно дать это что-то немедленно, иначе всем будет плохо. Потому что ребенок станет орать, капризничать, валяться по полу, ныть и так далее.
– Ну так что? – спросила Ольга Владимировна. – Забираешь?
– Нет, – выдохнул грек.
– А жаль, – честно призналась она. – У меня бы голова не болела, куда девать ребенка на каникулы.
Так нет ничего удивительного в том, что Ольга Владимировна в полицейском участке наповал сразила следователя, который должен был выяснить причины ее поступка. Когда в участке появилась гид, следователь посмотрел на нее почти с ненавистью – ведь они с этой прекрасной русской Ольгой собирались отправиться в ближайшую таверну и ждали гида исключительно из бюрократических соображений – бумажки заполнить.
– Она самая прекрасная женщина, которую я видел в жизни! – воскликнул по-гречески следователь. – Переведите, пожалуйста, – попросил он гида.
– Это обязательно? – вспыхнула та.
– Да, обязательно, – ответил грек, с обожанием глядя на Ольгу Владимировну.
Гид сквозь зубы начала переводить.
– Да поняла я, поняла, – оборвала ее Ольга Владимировна.
Гид надеялась, что эту чокнутую бабу хотя бы оштрафуют, поэтому когда она увидела, как следователь, обняв задержанную за талию, выводит ее на улицу, открывая и придерживая двери, то возмутилась до глубины души.
Настя не знала, что у ее матери было с греком в оставшиеся от поездки дни, но на автобус, который вез туристов в аэропорт, Ольга Владимировна, естественно, опоздала. Всего на десять минут. Гид решила ее не ждать – больше из вредности, чем из опасений, что самолет улетит без туристов.
Остальные члены группы собрались в автобусе за пятнадцать минут до назначенного времени. Ольга Владимировна же просто пила кофе в соседнем кафе. Но отъехавший автобус ее даже обрадовал – она никогда не любила общественный транспорт и коллективное вытаскивание чемоданов. Она поступила так, как и должна была в этой ситуации, – позвонила следователю и сообщила, что ее бросили на произвол судьбы. Следователь не мог допустить, чтобы его прекрасная Ольга расстраивалась и… В общем, в аэропорт Ольга Владимировна приехала быстрее автобуса. Следователь, чтобы у красавицы русской не осталось плохих воспоминаний о Греции, завалил ее кофе, сувенирами и сладостями. Когда в зал отлета вошла гид, она почти не удивилась, увидев разъяренного полицейского, который собирался оштрафовать ее за грубое отношение к русским туристам, хотя такого правонарушения не существовало в природе. Русские туристы совершенно не собирались расходиться и обступили полицейского и гида. Их интересовало, почему Ольга приехала на машине, а они на автобусе, всем ли перед отлетом дают бесплатные сувениры или только Ольге, что будет гиду за такое отношение, почему их привезли так рано, а также принимают ли здесь в магазине доллары и где туалет.
Спустя года два Ольга Владимировна опять попросила отправить ее отдохнуть. Очень просила. Клялась дочери, что все будет в порядке, что она уже немолодая и ни на какие горы не полезет, в участок не попадет и «ничего такого» делать не будет. И выпросила. Ольге Владимировне был куплен тур на Кипр. Настя поехала ее провожать в аэропорт, чтобы хотя бы вылет проконтролировать. В аэропорту Ольгу Владимировну как подменили – она стала сиять улыбкой, кокетничать. В общем, душой она была уже на Кипре. Чтобы как-то ее угомонить и дотянуть время – Ольга Владимировна требовала подать трап немедленно, – сели в кафе. Настя выпила кофе, а Ольга Владимировна сказала, что для полного, полнейшего счастья ей не хватает только пятидесяти граммов коньяку. Чтобы родительница была счастлива, Настя поставила ей бокал. Наконец пора было идти на регистрацию. Ольга Владимировна от коньяка буквально расцвела – сверкала глазами, зубами и обнаженным декольте. Собственно, на декольте молодой пограничник и среагировал. Вообще-то все мужчины, которые попадались Ольге Владимировне на жизненном пути, так реагировали на ее пятый размер бюста. Пограничник улыбнулся, Ольга Владимировна улыбнулась ему в ответ. Он спросил, куда такая женщина летит. Женщина кокетливо повела плечом и доложила, что на Кипр. Пограничник поинтересовался, не везет ли такая женщина запрещенные к провозу предметы. Женщина промолчала, потому что соображала, что может относиться к запрещенным предметам, и зачем-то стала поглядывать на собственную сумку. Пограничник, все еще улыбаясь, задал вопрос, что случилось и почему женщина побледнела и занервничала. В сумке у Ольги Владимировны лежали книги – Чейз и Шолом-Алейхем. За Чейза она была спокойна, а вот насчет Алейхема сомневалась. Ей вспомнилось, как совсем недавно – да это и было недавно – она в этом же аэропорту провожала свою подругу, уезжающую в Израиль на ПМЖ. И подруге, писательнице, не дали провезти ее собственные рукописи. Ольга Владимировна оценила обстановку и решила в случае чего спасаться чувством юмора.
«Случаем чего» стал совершенно невинный вопрос пограничника, что за книжки читает женщина, обладающая таким декольте? Декольте его интересовало больше, чем ответ.
– В книгах шифры, – ответила Ольга Владимировна серьезно. – А наркотики в чемодане. Друзья попросили провезти.
Пограничник нервно хохотнул и продолжал лыбиться. И тут как назло мимо проходил пассажир с собакой – немецкой овчаркой. Овчарка, естественно, была в наморднике и на поводке, но, узрев Ольгу Владимировну, дернулась и начала неистово лаять.
Дело в том, что Ольга Владимировна, помимо высоты, боялась собак. Собак даже больше, чем высоты. И особенно овчарок – она хорошо помнила, как одна такая ее однажды покусала. Собаки, надо сказать, отвечали Ольге Владимировне взаимностью и по совершенно непонятным причинам начинали ее облаивать. Даже болонки захлебывались лаем при одном ее виде. Одна, подъездная, так просто на спину падала и лапами начинала сучить в истерике. Потом, правда, случайно выяснилось, что Ольга Владимировна каждый раз тайком от хозяйки наступала несчастному животному на ногу.
В общем, Ольга Владимировна, заметив овчарку, вскрикнула и чуть не повисла на шее пограничника. Овчарка рвалась с поводка. Пограничник перестал улыбаться и начал думать. Он решил, что раз собака – овчарка, значит, должна реагировать на наркотики. Логика размышлений была понятна только ему самому. Сняв с себя женщину, пограничник попросил ее пройти с ним. В маленькой комнатке без окон Ольга Владимировна поняла, что все серьезно, и быстро предъявила книги и рассказала, что боится собак. Однако личного досмотра и перетряхивания багажа она все равно не избежала и на Кипр, конечно же, не улетела.
А потом ей сделали операцию и запретили появляться на солнце. Ольга Владимировна чуть не плакала – она хотела именно на солнце. Жаркое. Палящее. Но Насте было спокойно – родительница сидела за городом, людей вокруг не было, риск попадания в историю сводился к нулю.
Настя давно не была на даче, ограничиваясь телефонными звонками. А тут – хорошая погода, и она поехала.
Прямо посреди участка рядом с домом стояла… кладбищенская оградка. Красивая, кованая.
– Что это? – Настя бросила пакеты и села прямо на траву.
– А, это? Рабочие напутали. Я хотела беседку поставить, – весело ответила Ольга Владимировна. – Не волнуйся, скоро уберут. Хотя, может, и не надо?… Мне вообще два понедельника осталось, а я так и не увидела море.
Тут Насте совсем поплохело.
– Что ты такое говоришь? Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет, только тут стала ногу приволакивать. Правую. Нет, левую, – вздохнула Ольга Владимировна.
– Давай я тебя к врачу отвезу.
– Нет, не надо. Вот море бы мне помогло. И нога бы прошла.
Тогда-то Настя и решила отправить мать отдыхать – в осенний нежаркий сезон, куда-нибудь на Север.
– Хочешь в Прибалтику? – спросила Настя.
– Нет, хочу в Турцию, – ответила Ольга Владимировна.
– Почему? – удивилась Настя.
– Потому что там кофе и нарды, – ответила Ольга Владимировна, – а у меня есть пенсия за полгода. Понимаешь?
– Мама, пообещай, что не будешь играть на деньги!
– Какая же ты зануда! Могут быть у старой женщины какие-то слабости?
– Я тебя отправлю, если ты пообещаешь мне не играть в азартные игры.
– Что в твоем понимании азарт?
Настя закатила глаза. Когда оплачивала тур – в турагентстве ее заверили, что это самый скучный, самый тоскливый отель для пенсионеров, – она вспоминала эмоциональные заверения Ольги Владимировны, которая кричала: «Да мне уже шестой десяток! Я же не девочка! Да кому я нужна? Да на что я способна?»
