Иосиф Гольман - Счастье бывает разным

Молодец Чистов.

Они выпили чаю.

Фунтик все время крутился рядом, при этом неотрывно и умильно взирая на хозяина. Теперь было понятно, почему — Дурень. Не дурак — глазки для его возраста достаточно смышленые, — а именно Дурень. Ну что еще скажешь про пса, который, чтобы привлечь драгоценное внимание Чистова, даже задом наперед научился передвигаться?

— Хороший пес, — искренне похвалила Марина.

— Я уже и не представляю, как без него жил, — сказал Чистов. И внезапно замолк, вспомнив, что совсем недавно в доме была Катя. А с ней — хорошо было и без Фунтика.

Тем временем окончательно стемнело. Марина засобиралась домой — машину она оставила на парковке неподалеку. А Чистов переоделся в спортивный костюм, взял Дурня на поводок и пошел провожать девушку.

У подъезда он на секунду замешкался, ответив на какой-то вопрос пожилой соседки.

Ли Джу не стала ждать, пока они договорят, пошла дальше, сквозь арку, на тихую темноватую улицу, поэтому, когда Чистов ее догнал, он, прежде чем что-то увидел, уже все услышал.

И то, что он услышал, ему не понравилось.

Невидимый пока гражданин с угрозой крикнул:

— Эй, косоглазая! Иди сюда!

Чистов перешел на бег, отстегнув собаку.

— Кому я сказал, тварь! — продолжил тот.

А вот и он. И не один. Двое — у стены, пока не вмешиваются. Третий, самый активный, двигается за ускорившей шаг Мариной. Но на каблуках не очень-то разбежишься. Он уже догнал Ли Джу, схватил ее за плечо. Больше ничего не успел сделать: сильнейший удар сзади в ухо сбил урода с ног, тот рухнул на мокрый после недавнего дождя асфальт.

Марина обернулась и… остановилась!

— Беги отсюда! — крикнул ей Чистов.

К нему уже подлетали двое друзей потерпевшего. У первого на руке был кастет.

Нападавший замахнулся и с лету ударил.

Мимо.

Но и Чистов не сумел воспользоваться моментом, так как не убедился, что Марина в безопасности. Пока оглядывался — тот нанес новый удар.

Металл чуть задел кожу.

В мозгу вспыхнуло давно забытое — и всего-то один раз прочувствованное ощущение — желание убить. Надо было только точно понять, где третий, последний член банды.

Хватило полувзгляда.

Третьего трепал щенок — еще неумело, не жестко. Но осознанно и с ненавистью. Тот, не распознав с лету возраст собаки, был здорово напуган.

Все.

Теперь можно действовать.

Застывшее было время как будто включилось вновь.

Рука с металлом опять выстрелила в его лицо.

И — как много лет назад — обманное движение, уход в сторону — и акцентированная двойка в голову нападавшего.

Правда, теперь, когда у того хрустнула кость, мозг Чистова не сжался в животном испуге. Наверное, потому, что за спиной была так и не убежавшая Марина.

А еще потому, что в трех метрах от него Фунтик безуспешно пытался сгрызть ногу третьего мерзавца. А следить надо было за руками.

Точнее — за правой рукой, в которой появился нож.

— Если порежешь собаку — умрешь, — спокойно сказал Чистов.

Тот с ужасом смотрел на молча рвущего его штаны пса и на только что поверженных соратников. Из-под лица обладателя кастета на асфальт вытекала черная в свете далекого фонаря кровь.

— Брось нож, — еще раз сказал Чистов. — Или я тебя убью.

Тот разжал пальцы, нож звякнул об асфальт, и Дурень переключился на железку.

Чистов свистнул Фунтику, схватил не слишком напуганную Марину за руку и потащил ее по направлению к парковке. Обернувшись, крикнул продолжавшему тупо стоять парню:

— Вызови «Скорую»! Ты ничего не видел!

Тот, как зомби, кивнул, а троица, включая Фунтика, стремительно удалилась с места происшествия.

— Поехали отсюда. — Теперь инициативу взяла в свои руки Марина.

— Зачем? — не понял Чистов.

— Вам нужны разбирательства? — спросила она.

Понял. Не нужны. Он сел с ней в машину, Фунтик запрыгнул в заднюю дверь. Она завела мотор, и неприметный автомобильчик быстро тронулся. Осмотрелись уже у Марины дома.

На щеке Чистова была царапина. А завтра, видимо, появится и синяк.

Кровь была и на морде Фунтика. Сначала Чистов решил, что это кровь третьего. Но, приподняв его отвислую губу, увидел изрезанные десны и щеки — Фунтик пару раз укусил нож за лезвие.

— Дурень ты, дурень, — ласково сказал Чистов.

Марина приподняла губы и тоже осмотрела пасть собаки.

— Ничего не надо делать, — сказала она. — Там достаточно слюны.

Слюны действительно было достаточно. Чистов вытирал ее бумажными салфетками, выданными по его просьбе Мариной. Сначала следы были красными. Потом — розовыми. Минут через десять кровотечение из поверхностных порезов практически прекратилось. И в самом деле, зажило как на собаке.

Чистов непедагогично поцеловал Фунтика в морду. Тот попытался сделать алаверды, но хозяин уклонился и собрался уходить домой.

— Я вас довезу, — сказала Марина.

Владимир Сергеевич не стал отказываться.

На этот раз поехали на «бумере» — большей частью из конспиративных соображений. За полсотни метров до арки — предварительно осмотревшись — Чистов с Фунтиком попрощались с водителем и сошли.

На месте происшествия уже никого не было. Зато консьерж, многие годы здесь работающий пожилой отставник, несмотря на позднее время, сидел на посту и смотрел в свой телевизор.

«Черт, у него же еще и камера над аркой есть», — вдруг вспомнил Владимир. Там, конечно, было темно, но, похоже, разборок все-таки не избежать. И то, что они скрылись, не очень хорошо. «Однако гораздо лучше, чем если бы нас изуродовала гопота», — спокойно додумал свою мысль Чистов.

Он все ждал, что его опять охватит ужас от звука треснувшей после удара кости гопника. Но уже понял, что, скорее всего, не дождется. Что ж, с годами все меняется, даже лабильная психика боксера-неудачника.

А потом, его тогдашний соперник не пытался никого ограбить или изнасиловать.

Так что все правильно.

И пусть себе, кому положено, разбираются.

— Владимир Сергеевич, вы уже про происшествие знаете? — почему-то шепотом спросил его консьерж.

— Слышал, — уклончиво ответил Чистов.

— Двоих на «Скорой» увезли, третьего менты забрали.

— Ну и хорошо, — ответил Владимир. Он вдруг ужасно захотел спать.

— А диск я расформатировал, — показывая рукой на стоящий под столом компьютер, еще тише прошептал дед. — Меня как раз внук на той неделе научил.

— Предусмотрительный у вас внук, — улыбнулся Чистов. — Спасибо вам.

— Не за что, — усмехнулся дед. И хитро подмигнул на прощание: — А девушка-то — ничего!

Я — женщина приземленная. Нет, ноги у меня как раз вполне ничего, по длине — почти модельные. Просто я не витаю в облаках.

Чуть-чуть повитала — года два с половиной — и решила, что хватит.

Приехала из Саранска, потому что… Ну в общем, почему девчонки из Саранска едут в Москву, объяснять не надо. И как раз вот эти два с лишним года пыталась найти свое счастье по образцу «люкс». Искала честно: я и работать могу как вол, и быть верной как лебедиха — или кто там еще из животного мира.

Первое мое качество было востребовано постоянно. А вот второе оказалось мало кому нужным.

Сначала был женатый мужчина. Общее будущее рисовалось очень красочным, но осталось будущим.

Потом был один веселый ловкач, он мне действительно нравился. Его — то есть наша — контора занималась обналичкой. В принципе — ничего особо опасного, вся страна так работает. Единственное «но» — нельзя попадать в сферу чьих-то серьезных интересов. Кто-то украл у Родины миллиард, обналичив через крупную контору, с которой работали и мы. В итоге моего веселого бойфренда взяли под уздцы — точнее, за другое, гораздо более чувствительное, место. Сам он их не интересовал, интересовали обналичившие миллиард, и то неизвестно, с какой целью — вернуть Родине или забрать себе.

Короче, попал мой бойфренд в камеру, да не в какую-нибудь Матросскую Тишину, а в настоящее Лефортово — когда паны дерутся, у холопов очень даже трещат чубы. Просидел пять месяцев, я была рядом. Не в камере, конечно, но рядом. Странное дело, но мысли о поиске другого мужчины тогда даже в голову не пришли. Говорю же, лебедиха.

Выпустили его по какой-то сложной договоренности. Дали два дня на сборы и отъезд в республику, если не ошибаюсь, Коста-Рика. Двух дней ему хватило. Вытащил деньги из тайников, обезналичил и перевел к будущему месту нашей жизни. Даже в ночное время не залез, поэтому ночное время полностью принадлежало нам.

Я ублажала его изо всех моих сил и умений — и потому, что сама соскучилась, и потому, что он мне начал всерьез нравиться. Ну и потому что лебедиха, наверное. Лебедь-то все-таки не с курорта приехал. Из тюрьмы.