Джулиан Барнс - Англия, Англия
Хихикнув, как водевильный распутник, сэр Джек раскрыл свой портфель. Пока они продвигались медленными рывками среди влажно моргающих фар, Мыслелов перебирал в уме известные ему наизусть рациональные объяснения произошедшего. Самомнение сэра Джека пожирает столько кислорода, что он искренне считает: красть этот живительный газ из легких окружающих — вполне резонно и справедливо. Сэр Джек — нормальный дотошный начальник, платит он хорошо и ждет взамен безупречной службы, а за всякий сбой кто-то должен отдуваться. Просто пришла твоя очередь на этой неделе, в этот день, в эту наносекунду, хватит обращать внимание на ерунду! Вывод: унижение было совершенно неоправданным, но сама несправедливость, сама экстремальная форма, в которую было облечено недовольство, указывает, что сэр Джек вовсе не имеет на тебя зуб. Альтернативная версия: он имеет на тебя зуб, и это факт — потому-то и выбрал тебя в шоферы, выделил из общей массы и дал тебе это понять. Будь ему плевать, он бы не напрягался. Со стороны сэра Джека — почти что признание в любви.
Все это Пол твердил себе, пока пробка перед светофором постепенно рассасывалась. Поскольку иначе он был бы обязан слегка крутануть руль — вот та-ак, к примеру, — и, направив «ягуар» на встречный грузовик, прикончить начальника и себя. Вот только любой служащий «Питко» скажет, чем дело кончится: Пол превратится в отбивную под татарским соусом, а сэр Джек бодрым шагом выйдет из раздавленной машины и упоенно расскажет о щедрой душе Провидения первым же телевизионщикам, добравшимся до места катастрофы.
После часового молчания, за время которого у Пола — и он это заметил сам — до предела съежилось чувство собственного достоинства, они выехали в пригород, полный мокрых берез и мерцающих огоньков домовой сигнализации.
— Здесь. Два часа. Кстати, мои шоферы никогда не пьют.
— Дождь, сэр Джек. Может быть, подвезти вас к дверям?
— Зонтик. Сверток.
Пол вытерпел неловкую процедуру с фуражкой, дверью и отданием чести, затем проводил глазами сэра Джека, зажавшего под мышкой бумажный пакет с бутылкой шерри. Пол залез назад в машину, швырнул фуражку на пассажирское сиденье и потянулся к телефону. Прости, Марта, прости, что я не смел на тебя взглянуть. Надеюсь, ты меня не презираешь, не ненавидишь. Я тебя люблю, Марта. А насчет сэра Джека ты права, ты всегда права, вот только мне не хотелось глядеть в лицо фактам. Завтра я, возможно, заговорю по-другому, но сегодня ты права. Все в порядке? Или я тебя потерял? Я ведь не потерял тебя, правда?
Набрав номер до половины, Пол застыл: кровь вновь прихлынула к его щекам, а с ней вернулся разум. Ну естественно: начальник наверняка получает перечни всех телефонов, по которым звонят из всех служебных машин. Таких деталей сэр Джек никогда не упускает. Потому и насчет Марты догадался, это как пить дать. А если Пол позвонит ей сейчас, сэр Джек узнает и придержит этот факт в своей слоновьей, злопамятной памяти до какого-нибудь момента — момента неподходящего, прилюдного.
Значит, телефонная будка. По нашим временам редкость. Пол стал колесить по пустынным улицам, сворачивая наугад. Собаки и их хозяева, респектабельный алкоголик, ковыляющий домой с грузом, никаких будок… и вдруг в двадцати ярдах впереди, на кривой улочке с особняками, еле-еле освещенной копиями викторианских газовых фонарей, его фары высветили полосатый зонтик, какими пользуются при игре в гольф. Вот гадость. Что теперь — проехать мимо или резко затормозить? Что ни сделай, все выйдет нехорошо — или сэр Джек найдет резон, почему это нехорошо. И вообще перед тем как выйти, он наверняка запомнил пробег машины, чтобы потом содрать с Пола за липший бензин.
Проехать мимо покажется большей наглостью: лучше остановиться. Пол затормозил как можно более тихо, но ходячий зонтик, не сбавляя шага, двинулся дальше и вскоре нырнул в какую-то калитку. Спустя несколько минут Пол отпустил ручной тормоз и с черепашьей скоростью проехал по улочке. Тетушка Мэй обитала в доме в стиле «Возрождение уюта»: черепичная кровля, рассаженные ровными рядами кусты, пихта, к которой привинчена деревянная табличка с названием особняка: «Ардох». Пол вообразил себе хрупкую старую деву с кружевным платочком на шее, приглашающую угоститься изюмным кексом и рюмочкой мадеры. Затем она преобразилась в крупную надушенную даму, венскую еврейку, накладывающую ложками сливки поверх сахерторте. А та — возможно, сэр Джек выбирает подтяжки далеко не наобум — сделалась ироничной, тонкой в кости парижанкой: рукав ее твидового жакета элегантно ползет вверх по руке, когда она наливает изысканный травяной чай через серебряное ситечко. Да, порой сэра Джека заносит, но его святая преданность тетушке Мэй, все эти неизменные ежемесячные визиты показывают его с лучшей стороны…
Пол злобно разглядывал дом, пытаясь не думать о Марте. Интересно, числится ли «Ардох» на балансе «Питко». Платить родной тетке оклад с бонусом в виде служебного особняка — с сэра Джека станется. Время шло. Дождь лил. Пол покосился на шоферскую фуражку, лежащую на соседнем сиденье. Может, сэр Джек ревнует Марту? Завидует им с Мартой? Вот где собака-то зарыта… Тут Пол в порыве безрассудного бунтарства совершил нечто. Он достал из кармана диктофон, полуприкидываясь перед самим собой, будто это телефон, по которому можно позвонить Марте, и включил беспроводной микрофон под воротником сэра Джека.
Микрофон работал на расстоянии пятидесяти футов, что было нелишне в дни, когда сэр Джек изволил задумчиво прогуливаться по залам, огромным, как его мысли. Дверь «Ардоха» находилась в тридцати футах от Пола, да и стены, очевидно, ослабляли сигнал. Но те два слова, которые Пол записал на пленку и в тот же вечер прокрутил Марте, два слова, после которых им на какое-то время стало не до секса, прозвучали так отчетливо, словно сэр Джек сидел за своим столом, а Пол — рядом.
«Ягуар» вернулся в назначенное место встречи; дождь все еще лил, когда в глубине улицы показался полосатый зонт. Пол отдал честь на пять с плюсом. Лицо сэра Джека в зеркале заднего вида выражало добродушное спокойствие. К его дому они прибыли в четверть одиннадцатого, и Пол благодарно кивнул, когда слегка дрожащие пальцы засунули ему в нагрудный карман купюру достоинством в сто евро. Но эта благодарность относилась к совсем иному подарку.
«Пи-и-ка… «Пи»!» — прошептал Пол, очнувшись от краткой посткоитальной дремы. Содрогаясь от смеха, Марта выпихнула из себя его член, а потом и вовсе выползла из-под Пола, чтобы не мешал дышать.
— А если он просто рассказывал анекдот? — Марта сознательно осторожничала.
— Своей тетушке? С таким концом? Нет, тут моя правда. Марта хотела, чтобы правда оказалась на стороне Пола;
а еще важнее ей было сохранить Пола таким, каким он вернулся три вечера назад — тихо разгневанным, тихо торжествующим, рвущим в клочья сотенную бумажку. Она не желала, чтобы он вновь погряз в почтительном благоразумии, сделавшись покорным бараном «Питко» с фирменным клеймом на заднице. Пусть наконец-то покомандует.
— Послушай, — продолжал он, — в реестре недвижимости дом не значится, а, клянусь, будь она его настоящей тетушкой Мэй — значился бы. И оклад ей бы платили как штатной служащей. И я тебе уже говорил, он точен, как часы. Первый четверг каждого месяца. Иногда Вуд везет его туда прямиком из «Хитроу». И в обществе он с ней не бывает.
— Может, она безногая. Или типа того.
— Тетушек так не навещают. Даже безногих. Марта согласно кивнула:
— Разве что эти тетушки — совсем не тетушки.
— «Пи-и-ка… «Пи»!»
— Хватит. Ты меня уморишь. — Хохотать, лежа на спине, казалось ей почти извращением. Привстав, она взглянула на перевернутое лицо Пола. Зажала двумя пальцами мочку его уха. — И как ты думаешь, что нам делать?
— Выяснить, что к чему. Точнее, кого-нибудь нанять, чтобы выяснил.
— Зачем?
— Как это «зачем»? — взвился Пол так, словно Марта усомнилась в его руководящих способностях.
— А затем, что мы должны знать свою цель.
— Для страховки.
— Для страховки?
— Даже горячие поклонники сэра Джека, — он заглянул в лицо Марте, точно дистанцируясь от вышеупомянутых поклонников, — признают, что в своей кадровой политике он не всегда руководствуется реальными заслугами работников.
Марта кивнула:
— Ты на мне фокусируешься, когда без очков?
— На тебе — всегда, — ответил он.
В качестве оперативного агента был избран Гэри Джеймс. Гэри Джеймс, еще совсем недавно — ведущий автор всей сети газет сэра Джека. Гэри Джеймс, удаливший с политической арены трех министров — в том числе одну даму; это он разгласил имя внебрачного ребенка капитана сборной Англии по крикету; выразил свое сочувствие двум молоденьким дикторшам «Метеоновостей» по поводу их прискорбной слабости к кокаину и, наконец, незаконно — но без особых противоправных эксцессов — ггроникнув в некий частный дом, вручил своему работодателю фотографии, уличающие принца Рика в сеансах любви втроем с высокооплачиваемыми профессиональными дев. б/к.
