Андрей Монастырский - Предисловие к первому тому «Поездок за город»

Предисловие к первому тому «Поездок за город»

Большинство описанных здесь акций представляет собой ситуацию, когда группа людей позвана устроителями акции участвовать в каком- то неизвестном им действии. Все, что происходит в подобной ситуации, можно разделить на происходящее в эмпирической сфере (по предварительному плану устроителей) и происходящее в сфере психического, то есть переживания того, что происходит в зрительном поле участников во время действия, и переживания того, что предваряет и сопутствует действию.

Поскольку нас в нашей работе интересует именно область психического, “внутреннего”, то нам приходится уделять особое внимание всякого рода предварительным событиям - тому, что происходит как бы “по краям” демонстрационного “поля” акции. Само демонстрационное поле расширяется и становится предметом рассмотрения: мы пытаемся обнаружить на нем зоны, обладающие определенными свойствами и взаимоотношениями. Эти свойства и отношения, как нам представляется, воздействуют на формообразование уровней восприятия, на одном из которых может быть достигнуто переживание происходящего как происходящего по преимуществу “внутри” освобождающегося сознания - такова общая задача акций. В конструктивном отношении задача состоит в том, чтобы не выходить произвольно за рамки прямого восприятия, в которых развертывается начало практически каждой акции.

В этой связи, естественно, изменяется и отношение к сюжетам акций. Мифологическое или символическое содержание сюжета не является важным (по замыслу устроителей) относительно конструирования того уровня восприятия, для создания которого - как один из конструктивных элементов - он (сюжет) используется в качестве инструмента.

Однако любое действие на демонстрационном поле - как бы оно ни было минимально - влечет за собой интерпретацию и на один метафорический слой самого демонстрационного поля ложится еще один: зритель начинает думать, что означает то или иное действие и в конце-концов “обнаруживает” его мифологическое или какое-нибудь иное содержание. Правда, построение некоторых акций таково, что они включают в себя и интерпретационный процесс (“интерпретационность” как таковую), то есть во время их реализации необходимость “проинтерпретировать” как психическая необходимость осуществляется в форме определенно направленного, причем заведомо для устроителей ложного, понимания. Таким образом во время акции расширенная интерпретация исключается, но потом она неизбежна, а так как акции обычно кратковременны, у участников может создаться впечатление, что эта “мифологичность” была прочитана ими во время самого действия. Проблема свободной интерпретации является для нас принципиально важной. Мы рассматриваем свободную интерпретацию как демонстрационную позицию “внешнего наблюдателя”. На этой и только на этой позиции находится, например, читатель описательных текстов акций. Однако есть некоторые способы, которые препятствуют формированию этой позиции во время самой акции и, главным образом, какое-то время после ее видимого завершения. Одним из таких способов является введение внедемонстрационного элемента, действование которого продолжает уровень переживания и создает впечатление неопределенности временного конца акции. Введение внедемонстрационного элемента в демонстрационную структуру на различных этапах действия и его протекание во времени демонстрации мы будем в дальнейшем называть “пустым действием”.

Для того, чтобы зрителям стало ясно, что их сознание было вовлечено в конструирование события (или в подготовку к акту самосознания) и - по познающему воспоминанию - ими был бы осмыслен тот факт, что во время происходящего их сознание и было объектом демонстрации для несуществующего на физическом плане “внешнего наблюдателя”, мы и вводим “пустое действие”, которое, означивая систему демонстрационных отношений, формирует сознание зрителей-участников одновременно и как одну из составляющих эстетического акта.

Здесь мы определили “пустое действие” как принцип, однако, в каждой акции оно выражается по-своему и рассматривается как определенный временной отрезок акции, когда зрители, если можно так выразиться, “напряженно не понимают” или “неправильно понимают”, что происходит. Забегая вперед, отметим, что те средства-акты или средства-события, с помощью которых реализуется “пустое действие” (появление, исчезновение, удаление, раздвоение и т. д.) не только создают условия для медитации на уровне прямого восприятия, но и становятся ее темой.

Весьма важным элементом демонстрационной структуры мы считаем отношение объектности и субъектности в динамике их взаимосвязи. Читателю не трудно заметить, что движение фигур и объектов в описанных акциях происходит в основном по прямой линии в двух направлениях: либо от зрителей, либо к зрителям. В данном контексте это движение нужно понимать как движение по своего рода “линии восприятия”, которая является принадлежностью демонстрационной модели.

Итак, все фигуры и этапы действия акций являются как бы “следом карандаша”, очерчивающего края, зоны и отношения пустого (чистого) демонстрационного “поля”, по которому “проходят” участники и устроители акции по мере ее осуществления. Здесь мы кратко хотим остановиться на самом демонстрационном поле,в общих чертах постараемся описать некоторые его этапы, состояния и структуры, принимая во внимание и в какой-то мере основываясь на впечатлениях участников.

Первоначальное переживание участника-зрителя, позванного на акцию, можно определить как состояние ожидания. До начала события на эмпирическом поле это ”поле“ ожидания наполняется всякого рода предчувствиями и предположениями. Очевидно, что чем “неизвестнее” обещанное в приглашении событие, тем менее конкретно оформляются эти предчувствия и предположения. Тенденция этого переживания такова, что, если свести эту конкретность к минимуму, то поле ожидания практически будет оставаться пустым и напряженным до самого начала действия. Здесь большую роль играют различные контексты, складывающиеся в определенный историко-контекстуальный фон, который необходимо учитывать при планировании акции, чтобы, с одной стороны, она была с ним связана, а с другой как бы выходила за его пределы, тем самым меняя этот общий контекстуальный фон. (В этом смысле нам кажется знаменательным и определяющим проникновение некоторых элементов, а главное, принципов, различных духовных практик в современную эстетику).

Итак, если поле ожидания “пусто”, то и само ожидание как психическое переживание концентрируется и ощущается как почти достаточное (пред-достаточное) состояние. Возникает впечатление, что действие уже началось, в то время как в действительности переживающий это состояние еще не подошел к тому месту, откуда ему будет видно (или слышно) действие.

Мы использовали два средства для создания этого предварительного впечатления, которое можно назвать пред-ожиданием. Во-первых, это форма приглашения (или предварительная инструкция), во-вторых - пространственно-временные особенности путешествия к месту события. В отношении к дальнейшему развертыванию демонстрационного поля мы будем называть полем пред-ожидания такое психическое поле, которое еще не “сомкнулось” через зрительное поле с реальным (эмпирическим) полем, на котором предполагается “увидеть” некое ожидаемое событие.

Здесь мы можем дать предварительное определение демонстрационного поля как совокупности психических, зрительного и эмпирического полей, в которую включаются - что важно отметить - как предваряющие само действие переживания и события, так и продолжающиеся после завершения действия.

Размытые пространственно-временные границы пред-ожидания концентрируются в более жесткие пространственные и временные ограничения уже собственно ожидания в момент выхода участников-зрителей из леса на открытое пустое поле с помощью простейшей инструкции-предупреждения типа «вот здесь это произойдет». Необходимо подробнее остановиться на этом реальном поле, которое в такой психологической ситуации безусловно и бессознательно снабжается эпитетом «пустое». Реальное поле может быть коричневым, зеленым, ровным, горбатым и проч., но совершенно ясно, что в этот момент главной его особенностью для человека, пережившего пред-ожидание и теперь переживающего ожидание, является его «пустота».

Переживание этой «пустоты» реального поля и продолжающееся переживание ожидания как пустого «поля» ожидания - смыкаются. Реальное поле метафоризируется и в какой-то момент может восприниматься как продолжение поля ожидания, наделяясь при этом качествами, присущими психическим полям:«невидимость», необъектность, расположенность «внутри», то есть непротивопоставленность сознанию. Надо сказать, что именно свободный простор реального поля довольно больших размеров, когда зрительное поле как бы свободно развертывается в пространство и вместе с ним «развертывается» поле ожидания, дает эффект сохранения на длительное время концентрированного ожидания.