Галина Лифшиц - До свадьбы доживет
– Целая веха жизни! – весело подтвердил олигарх. Он глянул на жену, лицо которой вновь стало каменно-напряженным, – Рассказать, Лен? Хочешь послушать?
– Про что? – сдержанно спросила она.
– Про Кудринскую. Ты не знаешь. Я не рассказывал. Забыл, казалось, навсегда. Но навсегда ничего не забывается. Жизнь напоминает. Зачем – не знаю. Но наверное зачем-то ей это надо.
– Расскажи, – согласилась жена.
– Тогда слушайте, – голосом доброго сказочника начал супруг, – Но сначала один вопрос к Тине: вы знакомы с Кирой?
– С Кирой? Вы имеете в виду Киру, которая на седьмом этаже у нас в подъезде живет, да? – сообразила Тина.
– Именно ее! – загадочно улыбаясь, произнес рассказчик.
– Вы ее знаете? – невпопад спросила Тина, – Нашу Киру?
– А вы? Вы ее знаете?
– Еще бы мне Киру не знать! Она же меня нянчила! У нас, знаете, смешно в доме получилось: мы все друг у друга были няньками. По цепочке. Ну, то есть так: я родилась, а Кире было девять лет, почти десять. Наши родители дружили. Ну, тогда все дружили, всем двором, если помните.
– Очень хорошо помню, – кивнул смеющийся олигарх.
– Ну, Кира своих родителей годами просила о сестричке. Они никак не соглашались. Зато когда я родилась, сказали ей: «Вот тебе сестричка. Это ничего, что она живет двумя этажами ниже, но ты вполне можешь считать себя ее старшей сестрой, заботиться о ней, гулять, даже пеленать. Увидишь, как дети даются». Они-то думали, что Кирке быстро надоест, а она такая настырная была, упертая, она Козерог по гороскопу, может, поэтому. В общем, она мной занималась по-честному. Гуляла, пеленала, учила ходить. Даже потом читать меня научила. Раньше всех из-за нее я стала читать! В три года, представляете! Она кубики велела мне купить. Деревянные кубики с буквами. Выжигали на них буквы – красиво так было! Жаль таких не делают сейчас. Где-то они у меня хранятся. Неважно. В общем, она этими кубиками меня дрессировала, как зайца. И я стала читать! Наши родители так и ахнули! Не поверили даже!
– А потом? – с неподдельным интересом задал вопрос Михаил Степанович.
– Потом… Потом Кирка выросла. Она школу заканчивала, а я пошла в первый класс. Она еще так устроила, что меня Первого сентября в школу на плече ее одноклассник вносил. Это вообще незабываемое счастье: я с колокольчиком, выше всех, в бантах, в белом фартучке, гольфах кружевных… Принцесса! И, кстати, на их последнем звонке тот же ее одноклассник опять же нес меня, чтобы я им на прощание колокольчиком позвенела. Потом у Кирки началась взрослая жизнь, а у меня продолжалась детская. И я все к ней лезла, а она говорила: «Отстань, малявка!» Все, как положено. Но интересное в другом: она потом вышла замуж, родила дочку (у нас в подъезде почему-то у всех девочки народились), это мне лет двенадцать было, так я с Ванькой (это ее дочку так зовут, Иванна, сокращенно Ванька) в общем, я с Ванькой гуляла, как раньше Кира гуляла со мной. И тоже – учила ее всему. Только у меня такой настырности не было, Ванька в четыре года читать начала. Самое смешное: потом Ванька гуляла с моей дочкой! Между ними разница тоже примерно в десять лет. А моя дочь гуляла с Васькой, Василисой то есть, с дочкой одноклассницы моей, она на семь лет позже меня родила. Только сейчас подумала: как у нас все: по ступенькам будто. Моя дочка выйдет замуж, родит, Васька с ее ребенком будет гулять. Наверняка. Только Ваське уже пятнадцать. Может и не согласиться. Сбой произошел.
Тина остановилась, глядя в веселые глаза Михаила Степановича.
– Я вас совсем запутала, да? – спросила она огорченно, – Ваньки, Васьки так и полезли. Не разобраться.
– Почему же? Я во всем разобрался. Очень даже легко.
– Тогда скажите, откуда вы Киру знаете? – Тина сделала ударение на «вы», давая понять, что ближе, чем у них с «сестрой», отношений быть не может.
– Сейчас скажу. Ну, слушайте, девчонки! И удивляйтесь, потому что есть, чему удивляться. Как сейчас выяснилось, Тина, я вас давно знаю! Потому что, во-первых, я и есть тот старшеклассник, который вас на плече носил первого сентября и на последний звонок. Но это я только сейчас обнаружил.
– Не может быть! – всплеснула руками Тина, – Так не бывает! Миша! Я тебя не узнала! То есть – простите… Я вас не узнала.
– Нет уж – будем на «ты». Определенно. Я иначе уже не смогу. Мы же из одной школы. И не только в этом дело. Сейчас еще на брудершафт выпьем. Я тебя маленькую помню. Только Кира тебя звала иначе. Валюня – так она говорила.
– Ну да, да! Родители меня назвали Валентина, а потом уж, в выпускном себе другое имя придумала. Вот так и приклеилось. Только самые близкие Валей и зовут.
Михаил обратился к слуге и велел принести им шампанского в оранжерею.
– Пойдем-ка на цветы посмотрим, в креслах посидим. И я продолжу свой рассказ, – предложил он.
– А можно мы тоже будем на «ты»? – предложила Елена.
– Конечно, – согласилась Тина.
В оранжерее было жарко и пахло, как в тропиках. Экзотические деревья и цветы создавали полное впечатление, что переместились они в джунгли.
– Зимой приятно бывает на юга пешком попасть, – заметил хозяин.
Он разлил шампанское по бокалам:
– За дружбу!
– За дружбу! – отозвалась Тина.
– И за братство! – продолжил Михаил, – Брудершафт – это братство!
Они скрестили руки, осушили свои бокалы и расцеловались.
– За братство! – повторила Тина.
Потом выпили за братство с Еленой.
– А теперь рассказывай, что дальше с этой вашей Кирой, – попросила жена.
– Сейчас. Только пусть Тина скажет, она хорошо знает личную жизнь своей няньки-сестры?
– Знаю, конечно. Еще бы не знала. Она поступила консерваторию. Она же виолончелистка, помнишь? В школе музыкальной училась параллельно с нашей.
– Да помню я, помню, – махнул рукой Михаил.
– Ну и вот. Вскоре она замуж и вышла. Дело было в начале лета, мы с родителями на море уехали, а она как раз и расписалась. А когда в конце августа мы домой вернулись, они уже разошлись. Не сошлись характерами, сказала. У нее ж характер – ого! Наверное, не выдержал парень ее силы. Но потом, года через два она снова замуж вышла. И тут уж родила Ваньку. А потом Алину. С этим мужем они так и живут. Она сейчас директор музыкальной школы, кстати.
– А муж?
– В смысле – чем занимается?
– Ну да.
– Какая-то строительная фирма у него. Они обеспеченные. Машина у них – внедорожник огромный. Дом за городом. Сам он, муж, то есть, симпатичный. Киру слушается, – отчиталась Тина.
– Ясно. Ну, теперь слушайте. Первый муж – это я и был! Тот самый, летний! – сообщил Михаил.
– Ой! – выдохнула Тина.
– А я ничего не знала! – удивилась Елена.
– Ну как ты не знала, Лен? Знала. Я что, не сообщал тебе, что ты моя третья жена?
– Это да, конечно. Но ты про первый брак ничего не рассказывал.
– А смысл? Меньше трех месяцев и были женаты. Ни детей, ни имущества. Глупость одна. О чем говорить?
– Но вот сейчас же решил почему-то рассказать? – не унималась Елена.
– Сейчас решил. Адрес искусствоведа и известного коллекционера навеял воспоминания. Забавно ведь, разве нет?
– Не просто забавно: удивительно! – восхитилась Тина, – Но надо же! Вроде все знала о человеке, а вот… Не ужились вы с ней, да? Что случилось-то?
– Да рассказывать стыдно. Вот правда – стыдно. Но расскажу, чего уж там. Мы все из одной песочницы, так сказать. Поймем друг друга. Поженились мы с Кирой по любви. То есть – влюблены были друг в друга страшно. Я ради нее на все был готов. Я ее заставил в ЗАГС пойти, уговорил. Боялся потерять. Она ж такая красавица была – люди на улице оборачивались.
– Да! Да! – подтвердила Тина, – У нее одни глаза чего стоят! Огромные, темные. Глянет – как обожжет.
– Именно. Ну, первые дни полное счастье и полный кайф. Я у них поселился. В вашем как раз подъезде. У них квартира большая была, мне тогда казалась огромной. Четыре комнаты – мало у кого такая роскошь имелась. Ее родители на дачу уехали, а мы хозяйничали. Она, конечно, меня гнула и ломала, но я готов был терпеть, что угодно. Но знаете, девчонки, чего мне не хватало? Самого элементарного: все время хотелось жрать. Дома-то мама и бабушка кормили, заставляли: ешь, ешь, для кого готовили. А тут мы сами что-то сооружали, денег особо не было, я своим стеснялся признаться, что оголодал. Я же им, когда женился, сказал, что справлюсь, за помощью не побегу. Но это прелюдия. Она меня все строила, строила. И месяца через два я стал отвечать. Оказывал легкое сопротивление. Это ее очень злило. Мы ссорились. На пустом месте, конечно. но молодые дураки, что тут скажешь. Наверное, все через это проходят.
Фу… Никак не могу начать о главном рассказывать. Стыдно, правда. Короче: Киркиным родителям кто-то привез из-за границы шоколадного зайца. Огромного. Я таких больше и не видел. Или плохо искал? В общем, был этот заяц сантиметров сорок в высоту. Толстый такой. Стоял у них на кухне в буфете, за стеклом.
