Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем
— Успели — сказал Гурракалон, расставляя промокшие мешки на песке, на котором не было человеческих следов. Приятно согревало их плечи осеннее солнце острова. Взявшись за руки, они шли по берегу, на который набегали шелковистые волны, омывая разноцветные камушки, которые сквозь прозрачные воды, всегда радуют человеческую душу и глаза своей красотой. Пока они любовались природой, их мешки высохли на августовском солнце острова спящих вулканов и, взяв их, они направились в сторону тропических лесов, где с деревьев тихо и печально падали купюры доллара и евро. Фарида с Гурракалоном сгребли эти купюры, собрав их в кучу, и стали складывать в мешки, плотно трамбуя их. Через часа полтора Фарида обратилась к Гурракалону:
— Гурракалон-ака, я подсчитала. Мы собирали ровно двадцать мешков американских долларов и десять мешков евро. Итого получается тридцать мешков. Боюсь, что наша байдарка перевернется от перегрузки. Может, хватит? — спросила она.
— Нет, дорогая, соберем еще десять мешков и дело с концом — сказал Гурракалон, жадно сгребая опавшие доллары и евро, и впихивая их в мешки. После этого они начали перетаскивать огромные мешки с деньгами на берег, где находилась их байдарка. Долго провозившись, они загрузили, наконец, мешки с деньгами в байдарку, прикрепили груз веревками, чтобы во время шторма их не снесло море. Закончив все эти процедуры, они сели в байдарку. Гурракалон сел на корме, вытянув вперед свою загипсованную ногу, похожую на белый валенок, а Фарида устроилась над мешками как на горбу огромного верблюда. Потом они начали постепенно отплывать от лазурние берега тихой гавани. Волны увели байдарку с ценным грузом в открытое море, где качались колыбели сине-зелёных вод.
Они плыли долго, и настроение у них было прекрасное. Гурракалон даже запел от радости песню о море. Но его песню прорвал голос Фариды.
— Гурракалон-ака! Смотрите! Пираты плывут в нашу сторону! — закричала она. Гурракалон оглянулся в сторону, куда указывала Фарида, и увидел катер с надписью на борту «Налоговая инспекция». Фарида испугалась и заплакала.
— Не бойся, роза моя несравненная! Не плачь! — кричал Гурракалон, подбадривая её и быстро начал грести с помощью костылей. Но катер налоговой инспекции догнал их и перекрыл им путь.
— Остановите байдарку! Вы нарушаете границу нейтральных вод! Сопротивление бесполезно, море окружено! Мы должны проверить ваш груз! Кто из вас капитан байдарки?! — кричал в рупор высокий, худой человек с чересчур длинной шеей, с петушиной головой и короткими, как у тушканчика, руками.
— Я капитан судна! Мое имя Гурракалон, и я работаю независимым инкассатором! Мы везем деньги на материк! В этих мешках находятся купюры долларов и евро! А ещё я — великий башмачник и шью для императора страны сапоги с длинными голенищами из шкуры дикого осла! Поэтому товарищ император страны, навечно освободил меня от уплаты государственных налогов! — сказал Гурракалон.
Услышав эти слова, Гурракалона на катере налоговой инспекции поднялся дружный смех. Они хохотали до слез. Потом высокий, худой человек с чересчур длинной шеей, с маленькой головой и короткими, как у тушканчика, руками приказал капитану катера налоговой инспекции повернуть и оставить байдарку дураков в покое. Тут мысли Фариды прорвал голос бригадира Доула:
— Бог в помощь, Фарида-апа! Ну как поживаете? Знаете, сегодня особый день. Вы проработали сторожем ровно месяц, и я Вам принес заработную плату — сказал он, вытаскивая ведомость из голенища своего кирзового сапога. Фарида обрадовалась:
— Ой, простите, я даже не заметила, как вы пришли, Довулжон — сказала она, вставая и вытирая мокрые руки о фартук.
— Ничего, Фарида-опа, подпишите вот здесь, и я выдам Вам деньги — сказал бригадир.
— Ой, спасибо Вам огромное — сказала Фарида, подписывая ведомость. Отдав Фариде зарплату, Довул ушел. Фарида поблагодарила Бога, за то, что Он не оставил рабыню свою без помощи. Она стояла глядя то на деньги, то на уходящего бригадира.
— Слава Богу, теперь у меня есть деньги, и я первым делом должна навестить сына — подумала она.
Постирав одежду, Фарида повесила всё на верёвку, одела детей.
— Мама, куда мы пойдем? — спросил Мекоил.
— Мы поедем на автобусе в город навестить твоего брата Ильмурада — ответила Фарида, застегивая пуговицы рубахи Мекоила.
Мекоил и Зулейха обрадовались:
— Ура-аа-а, поедем в город к Ильмурадууууу! — кричали они.
Одевшись, они поехали в город. В городе зашли на базар, и Фарида купила детям мороженое. Дети ели мороженое с таким диким удовольствием, что у них от наслаждения тряслись худенькие руки. Фарида купила лепешки с шашлыком и небольшую дыню. Потом поехала на такси к сыну.
Приехав, она нажала на кнопку звонка на воротах дома башмачника Абу Кахринигмана бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума.
— Сейчас Вы увидитесь со своим братом — сказала Фарида детям, ожидая хозяина дома.
Через несколько минут ворота открылись, и появился хмурый наставник Ильмурада башмачник Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум.
— Здравствуйте, господин Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум ака! Я пришла навестить своего сына — сказала Фарида.
— А-а, это ты? Заходи — сказал башмачник Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум. Фарида вошла во двор вместе с детьми и увидела Ильмурада, который шел ей навстречу, хромая на одну ногу как инвалид Второй Мировой Войны. Мекоил с Зулейха первым бросились к нему и крепко обняли брата. Ильмурад тоже обнял их, поцеловал их в щечки, и, глядя им в глаза, спросил, как они себя чувствуют. Как дома. Потом, поздоровавшись, бросился в объятия своей мамы. Фарида снова заплакала, обнимая своего сына и спросила:
— Что с твоей ногой, сынок, почему хромаешь?
— Да, пустяки, мама. Упал с лесницы — ответил Ильмурад.
— Ах, сынок, будь острожен и гляди под ноги, когда поднимаешься и спускаешься по лестнице, хорошо? Бедненький, похудел. Это наверно от тоски. Ну, как твои дела, научился шить сапоги? Как твой учитель? Хорошо обращается с тобой? — спросила Фарида, целуя сына в лоб и щечки и поглаживая ему волосы.
— Не волнуйся, мама. У меня всё хорошо. Мой наставник господин Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум-ака хорошый человек. Его жена с дочкой тоже — сказал Ильмурад.
— Умница ты мой — обрадовалась Фарида, ещё сильнее заключая сына в объятия. Потом, отпустив сына, сказала:
— Мы тебе принесли дыню с шашлыком.
Открыв сумку, она достала из неё дыню и шашлык с лепешками.
— Ну, сынок, ешь этот шашлык с лепешкой, a я пока разрежу дыню — сказала она.
Но тут появился наставник Ильмурада сапожник Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум и сказал:
— Ты нарушаешь распорядок дня, то есть отнимаешь у него время. Прекрати это. У него обед ровно в 12 часов 30 минут. Повидалась со своим сыном — и хватит. Не мешай нам работать. Давай, быстро уходи — сказал он.
— Хорошо, господин сапожник Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум — ака — сказала Фарида и, попрощавшись с сыном, вышла на улицу. — Хорошо что Ильмурад не успел спросить о своей бабушки. Бедный, он даже не знает о том, что больше нет на свете его бабушки и мы лишившись дома, живем в полевом стане — подумала она по дороге.
Пока Фарида шла до остановки, жена сапожника Абу Кахринигмана бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума забрала дыню и шашлык с лепешкой, не оставив Ильмураду ничего. Ильмурад, приступая к шитью засохшей овечьей шкуры «постак», увидел, как жена сапожника Абу Кахринигмана бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума и его дочка, разрезав дыню, начали есть вместе с вкусным шашлыком. Они ели и, тряся плечами смеялись, время от времени глядя в сторону Ильмурада.
24 глава Кошмарная ночь
Пришла осень с холодными дождями и туманами. Опустели поля, где недавно стар и млад собирали хлопок, окликая друг — друга на осенних закатах. Сельчане очищали поля, собирая стебли хлопчатника и завязывая их в снопы, сооружая из них стога. Если посмотреть на эти стога в тумане, вам кажется, что чернеющие стога начинают двигаться, словно танки по дымящему полю битвы. Ряды этих стогов — ровные, чтобы дехкане могли загрузить в прицепы трактора эти тяжёлые снопы хлопчатника, подавая с помощью вил людям, которые аккуратно раскладывают их в прицеп трактора так, чтобы они потом не выпали во время езды по неровной проселочной дороге. Загрузив снопы от хлопчатника в прицепы трактора, дехкане довольные возвращаются домой, сидя с вилами над лихо качающимся грузом как над огромным слоном. Бывают случаи, когда неправильно загруженные снопы сваливаются по дороге, и трактор с прицепом переворачивается. Для узбеков, которые живут в сельской местности, стебель хлопчатника является стратегическим сырьем, то есть топливом на зиму, для тех у кого нет газа и угля. По этому узбеки, шутя между собой, это топливо которое называется «гузапая», они называют газопая, то есть газ, с помощью которого они топят свои дома в суровую зиму. Теперь вот опустели хлопковые поля, и птицы улетели на юг. Первыми улетели ласточки, собираясь в огромные стаи. Они сидели на проводах, греясь на осеннем солнце, и шумели как депутаты на съезде, принимающие решение после первого же чтения проекты предложении о перелете над океаном.
