Карлос Оливейра - Современная португальская повесть
Не понимая этой неожиданной заботливости, Аманда Карруска стряхивает его руку.
— Оставь меня! Я не нуждаюсь в помощи!
Сердито ворча, она идет к очагу. Но как только опускается на табурет, отчаяние побеждает ее: слезы брызжут из глаз, обильные, невысыхающие, хрупкое тело, прикрытое лохмотьями вздрагивает от тщетных усилий сдержать рыданья.
Грубая рука Палмы бережно опускается на ее плечо. Бескровные пальцы старухи робко находят ее, с благодарностью ощупывают и, умиротворенные, замирают. К горлу подступает спазма. Сжимает, душит.
Какими странно далекими кажутся Палме долетающие до его слуха звуки заунывной песни, которой Мариана пытается убаюкать брата. Он идет в угол, сворачивает тряпку, приоткрывает окно и выбрасывает ее. Потом все с тем же отрешенным видом заряжает ружье и садится против Аманды Карруска.
Он поднимает глаза к потолку. Даже мысли нет, что надо заложить черепицу. Зачем? Пусть приходят откуда хотят! Какое это имеет значение? Конец он знает. Знает как свои пять пальцев. Зверь в западне, и зверь будет схвачен.
Передышка мучает Палму. Уже две ночи без сна, и он боится, что, обессилев, свалится — и это будет конец. Сонливость, усталость и широко раскрытые, устремленные в одну точку глаза придают его осунувшемуся лицу выражение отрешенности.
Он поднимается и несколько часов подряд ходит взад-вперед по дому. Ходит, с трудом переставляя отекшую, онемевшую, твердую, как колода, ногу. Но и это не спасает его. Палма теряет представление о времени. То ему кажется, что смеркается, то — что рассветает. Все теперь нереально, все в каком-то кошмаре. Взгляд его блуждает. Перед глазами проходит вереница открытых ртов, и все они кричат: «О ма! Мня ма!» Голые поля. Ветер. Тихий ветер играет разноцветными листьями, кружит в вихре песок.
— О мня ма! Мня ма!
Обезумевший Палма натыкается на стены. Голова отяжелела, тело болит, жажда мучит, голод грызет желудок. А он, как приговоренный, все ходит и ходит.
Вдруг Палма видит подошедших к нему Аманду Карруска и Мариану, видит ползущего по полу Бенто.
Страх встряхивает его. Наступившее ясное утро заглядывает в лачугу. Он бросается к двери. Яркий слепящий свет ударяет ему в лицо. Несколько минут он осваивается с реальностью.
Солдаты, пришедшие, из отряда, готовятся к приступу. По склону тащят пулемет. Вдалеке толпятся крестьяне, которых разгоняет конная полиция.
— Ты видишь, отец? Сдавайся!.. Не дай себя убить!..
— Вижу, вижу.
Палма подходит к полке с посудой. Наполняет до краев большую миску водой и опускает в нее голову. С головы вода течет по рубашке на грудь и плечи.
— Эй, Палма, — зло кричит кто-то снаружи, — сдавайся! Сдавайся, а то хуже будет!
Палма протирает глаза. Прихрамывая, идет к ружью, берет его и припадает к щели.
— А ну, попробуйте взять меня!
Аманда Карруска трогает его за плечо.
— Послушай меня, — начинает она хриплым голосом. — Твоя дочь… то, что она сказала… Да, теперь я думаю то же самое. Что можешь ты один против всех?
Голос ее доносится как бы издалека. Палма продолжает всматриваться в даль.
Спускаясь по склону, офицер идет к холму. Послушные его приказу, солдаты оттаскивают пулемет. Все отходят к оврагу. С белым платком, возвещающим перемирие, офицер идет через кустарник к порогу дома.
Смуглое, грубое лицо его обращено к двери.
— Сдавайся, Палма! Выходи, я отведу тебя в участок. Слово даю, что никто тебя не тронет.
Из-за двери слышится ответ:
— Я не сдамся!
Офицер хмурится:
— Ну, как знаешь.
— Только так!
— Тогда выпусти домашних.
Слышится шум сброшенной цепочки. Дверь открывается, и на пороге с ружьем в руках появляется Палма. Палма и офицер меряют друг друга долгим взглядом.
— Бенто, — зовет Палма. — Иди сюда!
Увидев около себя ласкающегося сына, Палма смягчается. Его пальцы начинают ворошить огненно-рыжие волосы паренька.
— Бедненький, бедненький Бенто…
— Ма-а! — шепчет осчастливленный примирением с отцом Бенто. — О ма!
— Быстро, быстро. Давай отсюда вместе с сестрой!
Надрывный плач Марианы подавляет его. Они обнимают друг друга.
— Спаси себя, отец! Сдайся. Молю тебя всеми святыми!..
— Нет. Я — преступник! Не забудь, я стал преступником по их милости!
Он отстраняет дочь. Мариана в полуобморочном состоянии. Офицер, держа за руку Бенто, помогает ей выйти во двор.
Закрыв дверь, Палма идет за Амандой Карруска.
— А вы? Еще здесь?
— Я остаюсь, — хрипит она. — Хочу остаться с тобой.
— Не понимаю… Только что вы сказали, что Мариана права.
— Я и сейчас так думаю. Думаю так, хотя она не совсем это говорила. Люди должны объединяться не для того, чтобы убивать, поздно об этом. Я остаюсь. Я буду тебе полезна, и ты будешь не один.
Палма пытается что-то сказать, но медлит. Глаза его затуманиваются.
Снаружи слышны приглушенные голоса, осторожные шаги. Он придвигает табурет к очагу и садится, положив ружье на колени. Отсюда он может стрелять во всех направлениях.
— Вы даже не знаете, на что решились.
Голоса и шаги приближаются.
— Знаю, — еле слышно говорит старуха. — Но пусть тебя это не волнует. Я и ты…
Треск пулемета заставляет ее умолкнуть. Она приседает на корточки возле ящика с патронами.
Полусгнившая дверь разлетается на куски, свистят пули, пронзают перегородку и исчезают в груде тряпья, лежащего на койках. Пулемет строчит по дверному запору. Засов прыгает. Жалкие дверные останки ходят на петлях. От косяка к косяку на одной и той же высоте со свистом несутся пули и рикошетом попадают в стену и черепицу. Осколки разбитых кувшинов устилают весь пол. Неожиданно пулемет смолкает.
В окнах, выходящих на задний двор, приклады разносят в щепы оконные рамы. И ствол карабина в окне появляется одновременно с дулом пистолета в двери. Два быстрых выстрела Палмы, и опять дверь и окно свободны.
Палма тянет руку к Аманде Карруска: она подает патроны. Но атаки следуют одна за другой. Они все чаще и чаще. Отчаявшись, Палма бросается к двери и обстреливает двор. Потом, прихрамывая, бежит к окну. Звучат новые выстрелы. Он снова бросается к двери, потом снова к окну. И так два, три, четыре раза. Ствол ружья нагревается. Его трудно держать в руках.
Палма падает на табурет. С болью вытягивает опухшую ногу. Усталость и желание спать вынуждают его закрыть глаза. Он тяжело дышит, захлебываясь, покрываясь испариной.
Со двора доносятся крики, топот копыт. Аманда Карруска припадает к окну.
На противоположном склоне офицер отдает четкие, быстрые приказы. Но группа крестьян, несмотря на теснящих их конных полицейских, уже совсем близко к оврагу Валмурадо.
Старуха возвращается на место и тихо приседает за спиной впавшего в забытье Палмы.
Пулеметная очередь возвращает его к действительности. Он с нетерпением ждет атаки и, едва стихает очередь, сам идет в наступление. Стреляет до изнеможения то из двери, то из окна.
Из-за уцелевшей перегородки поднимаются густые клубы дыма. Горит тряпье, и запах гари заполняет лачугу.
— Видела! — восклицает Палма, прислонившись к косяку двери. — Видела людей? Все должны узнать, что мы…
Пуля пронзает ему плечо. Другая, оставляя след, похожий на ножевой, проходит около лица и входит в стену. Третья, прежде чем он успевает увернуться, попадает в подмышку и выходит в спину. Стены закачались. Почувствовав головокружение, Палма ничком падает на каменные плиты очага. Бледный, с вытянутыми вперед руками, он приоткрывает глаза и скребет пепел. Зверь в западне. Зверь подстрелен.
От загоревшегося тряпья воспламеняется перегородка. Дым поднимается к потолку и, подаваясь от потолка вспять, заполняет помещение. Уже ничего невозможно разглядеть, а выстрелы не прекращаются, следуют один за другим.
После нескольких попыток Палме удается перевернуться. Лицо его перепачкано в пепле. В глубоких морщинах запеклась кровь. С трудом он снова заряжает ружье.
Аманда Карруска склоняет к нему перекошенное лицо.
— Дай я тебя перевяжу.
— Нет! — кричит он. — Не подходи!.. И не плачь… Слышишь?!
Задыхаясь от дыма, он кашляет. Перекладины и брусья обугливаются. Черепица с треском лопается.
Несколько мгновений они смотрят друг на друга. Глаза старухи полны слез, рот кривится от рыданий. Палма поворачивается:
— Я уже сказал, что не хочу, чтоб меня оплакивали!
Он встает из последних сил, прижимается к стене, прихрамывая идет к двери и стреляет.
Рядом с его грудью пролетает пуля. Ударяется о косяк двери и выбивает камень. Ружье выпадает из рук Палмы. Потеряв равновесие, он медленно перешагивает через порог и идет по двору, подавшись всем телом вперед. Раненая нога поскальзывается, и он, вытянув руки, падает грудью на колено. Падает и замирает.
