Вениамин Чернов - Упреждающий удар
Константин Юрьев бросился, оскальзываясь, на другую сторону - к мокрому, со слипшейся бородой Андрею Воронцову:
- Где твои нижегородцы?! Не вижу! - сейчас уже можно было различить пустой берег.
- Должны были здеся быть... - жалкий, старый повернулся к воеводе.
- Пойди сюда! - Константин Юрьев махнул рукой Василию кормщику. Но тот не шелохнулся - закаменел лицом, под бледным мокрым челом ледяные глаза, и только руки шевелились: одолевая мощные валы; правил на медленно приближающийся берег. Тогда вятский воевода сам преодолел качающуюся скрежащую палубу и - к нему:
- Не видишь?.. Не слышишь!..
- Чаво?..
- Как!.. Люди зазря тонут! Там, - воевода задохнулся от гнева, - каждый вой будет целого полка стоить!..
Кормщик молчал, - только желваки заходили под слипшейся бородой.
- Молчишь?.. Так будем плыть - все лодки перетопим... А там их еще нет - не подошли...
Василий Борт сглотнул тугой ком в горле, пересилил свой гнев, презрение к этим высокородным, грубым, но не очень умным господам-начальникам ("Всю жизнь вот так вот!.. Разобьем поганых - волю возьму; не дадите - уйду!.."), повернул голову:
- Вели идти на низ - навстречу волнам.
- Снесет много?
- В верстах трех Волга повернет на восход - встанем под берегом: укроемся от ветра...
Два дня стояли под берегом. Ждали, - никого. Погода установилась: ясно - солнечно-весенняя - и, главное, ветер верховой, попутный...
Упускали не только ветер, но и большую воду. Хотя эти дни не прошли даром: чинили, конопатили лодки, ушкуи, и все это на воде - на берег не высаживались - места незнакомые - татарские, чувашские земли.
Воевода не находил себе места, ни с кем не разговаривал, посылал одну лодку за другой, но они приходили - докладывали: "Никово!.."
Боярин Андрей Воронцов перестал молиться - мирскими матерными словами ругал нижегородцев.
Константин Юрьев смотрел на мутную воду, - она убегала, журчала, обегая якорную веревку; глаза мутные, красные от бессонных ночей - думал...
- Большая вода уходит, - неслышно подошел Василий Борт - взгляд мужественный. - Вон того камня не было - севодня утром высунулся...
Вместе с водой уходила возможность успешного похода на Сарай. От мучительного ожидания совсем состарилось, подурнело лицо московского боярина - ночью не спит, бродит по палубе, то свечи жгет у себя в каюте - под палубой...
Константин Юрьев обнял ладонью деревянную гриву медведя.
Начинался день. Направо далекий левый берег, окутанный туманом. Яркое, как умытое, солнце поднималось поверх серебряного тумана будто над облаком. Слева - крутой, высокий, лесистый, освещенный солнцем правый берег реки. Свежий упругий ветер в лицо - развернуться бы сейчас и айда вниз по Волге!..
Подъехали на лодке, поднялся к воеводе Игорь Голубов - безбородое обгорелое лицо спокойное, глаза холодные, пронизывающие - сразу к нему:
- Чего ждем?.. Вода уходит из-под нас - к Сараю не подплыть...
- Одни?!..
- Они могут не прийти... Костя, посмотри, что творится: мужи рвутся, хотят идти - не боятся, говорят: "Нам не впервой... а победим, накажем обидчиков - супостатов, - себе жизнь добудем: злато-серебро нащипаем..."
Подошли, поднялись на ушкуй сотенные. Вылез из-под палубы боярин Андрей Андреевич - лицо, борода мятые; зеленоглазый, злой.
Воевода подтянулся, ожили глаза - заиграли голубизной...
- Сами пришли! - хорошо... Что будем делать? - думайте!..
Примолкли сотенные, построжали лица, призадумались. Потом заспорили - до ругани. Великокняжеский посланник боярин Воронцов подытожил:
- Воля всевышнего... Одним - не мыслимо... Я знаю Орду, Сарай...
Воевода, сцепив зубы, молчал, - тяжело, а ждал... Но жди не жди - последнее слово он должен сказать - время полдень. Тряхнул головой:
- Почему не пришли с Нижнего, не знаем - может, никогда не узнаем... А в поход мы пойдем - сколько трудов, слез!.. Народ последнее отдал... Русь, потомки не простят нам сраму!.. Разум говорит: "Не ходи", - а сердце, переполненное гневом и болью, зовет на смертную битву... Погибнем, но своей кровью спасем Русь от набега Орды!.. Не будут жить в позоре и страхе женки и дети наши!.. Мужи-вои готовы - ждут только нашего слова!.. Раз уж запели песню - давайте допоем!..
* * *
...Сделав обманный маневр: показав татарам, что идут на Казань, - ночью развернулись и, открыв паруса, помчались, помогая веслами, на царев град...
Вои не щадили себя. Большой Переворот - срезали: Василий Борт провел по образовавшейся в весенний паводок протоке...
Конечно, рисковали: тяжелые ушкуи могли не пройти, да и в случае вражеского нападения оказывались в невыгоднейшем положении, но обошлось - где мелко, по пояс в воде, по колено в вязкой тине вынесли корабли на Волгу, догнали большую воду.
А потом - еще стремительнее, опережающий слух, бег русских...
Когда достигли низких степных берегов, ветер переметнулся - стал дуть в бок, а затем перешел в низовой. Постепенно крепчал. Сначала робко поднимались навстречу невысокие островерхие волны, но при выходе к Перевозу, перед Займищем - до Сарая оставалось 45-50 верст - пошли круторогие, с зеленоватой пеной, желто-бурые тяжелые волны...
Подходили к опасному месту.
Из полка выделили два ушкуя - сторожевой отряд. Ватаманом опять попросился Игорь Голубов.
На палубу вышел простоволосый - лицо густо смазано медвежьим жиром - Игорь Голубов. Ушкуй качало. Вои, высоко поднимая весла, запрокидываясь назад, гребли. Ветер брызгал водой. Матовый свет солнца, просачиваясь сквозь низкие тучи, согревал мягким теплом.
- Ночью б надо - вон она, Волга-то, какая, - Василий Борт развел руки. - А днем - вот видишь?.. - показал на далекий левый берег, где виднелось множество лодок и кораблей.
Их тоже заметили: несколько татарских судов и лодок отошли от берега - пошли на перехват.
Игорь Голубов оглянулся - должен показаться из-за очередного поворота основной полк. Захолодило сердце - почудилось: повторяется то, что было под Воробьевыми горами. Он тряхнул головой ("Совсем как Костя" - заметил про себя) - больно треснула обожженная кожа на шее... Поморщился: "Не будет внезапности!" - вновь встряхивал седыми кудрями, всматриваясь в приближающиеся корабли: дощатые учаны с высокими каютами на носу, корме. Подумал: "У гостей54 поотбирали..."
Приказал всем, кроме гребцов и кормщика, уйти под палубу, приготовиться к бою.
Татары не могли подозревать, что этот небольшой караван судов - военный. На насадах, внешне похожих на ушкуи, плавали русские купцы. Татары всегда старались "досматривать" их, идущих на Сарай, ниже - в Хволынское море55, - часть товара переходила к ним.
Вот и теперь они намеревались, видимо, сделать то же самое.
Силы были не равны, но положение обязывало вступить в бой, а потом вместе с подоспевшим воеводой разгромить, утопить татар - и, как можно быстрее, - в Займище, где река разливалась местами до 25 верст. Конечно, татарские скоровестники поскачут к Ахмедке, в Сарай, или же сообщат сигнальными огнями-дымами, и тогда кто кого: кто будет раньше в Сарае - Ахмедка или русские?!
"А что если он в Сарае - не ушел в Степь?! - но Игорь Голубов тут же оборвал обжигающую сердце мысль. - Все будет как задумано - должна ж быть справедливость на свете!.."
Учан, шедший навстречу, развернулся, встал боком - загородил путь.
- Не сворачивай!.. - Игорь Голубов шепотом - Василию Борту.
Гребцы сами поняли: поднажали...
Осталось саженей тридцать, когда по сигналу младшего воеводы выскочили из-под палубы вои и открыли прицельный бой из луков, самострелов по забегавшим на учане татарам...
Русский корабль не дал уйти в сторону - таранил татарское судно, корпус которого лопнул, рассыпался, как скорлупа ореха... Ордынцы, держась за доски, бревна, весла, забарахтались в волнах. По ним стреляли русские с только что таранившего ушкуя.
Второй ушкуй отстал и оказался в кольце очнувшихся и взъярившихся татар: такого не помнили, чтобы здесь, в Орде, посмели напасть на них...
Игорь Голубов усмехнулся: "То ли еще будет!" В эти счастливые мгновения - его ушкуй выдержал - он даже перестал ощущать боль. Он всегда верил в боевые суда-ушкуи. Веками строили их, улучшали новгородцы - прадеды нынешних вятчан. Сделанные из толстых, крепких (для этого шла только плотная северная сторона дерева) досок, усиленные продольными, загнутыми от носа до кормы полубревнами, обитыми спереди железом, ушкуи могли плавать по рекам и морям, не боялись ни льдов, ни бурь - страшен был им лишь огонь...
Визжа, сверкая кривыми саблями, часть татар полезла на окруженный ушкуй; другие - на учанах, лодках - кинулись за Игорем Голубовым, считая, что тот убегает, а он и не думал: развернувшись по ветру, подняв паруса, пошел в атаку...
Из-за поворота показались суда вятского полка.
Младший воевода пробился к окруженному ушкую - отбил его.
Противник, не ожидавший встретиться с сильными и ушлыми в ратном деле воями вместо безобидных и безответных купцов, растерялся и, неся потери, рассеялся по необозримой реке.
