Александр Этман - На седьмой день: рассказы
– Быть проще, – сказал хедхантер.
И переписал резюме. Впрочем, это не помогло. На собеседованиях Гарику удавалось прикидываться дураком первые пятнадцать минут, потом он увлекался и начинал объяснять менеджерам, что тех же результатов можно добиться гораздо быстрее, делая все иначе и при меньших трудозатратах.
...Через год после приезда я работал в торговой компании, Петя служил в госпитале наладчиком анестезиологического оборудования, а Гарик устроился в пиццерию. Он развозил по домам пиццу и получал скромное жалованье и чаевые. Однажды он повез пиццу по какому-то сомнительному адресу. Дверь открыл пуэрториканец. Явно обкуренный.
– Сколько можно ждать? – заорал он. – Давай пиццу и проваливай!
Гарик постоял у двери и снова позвонил.
– Мои чаевые... – сказал он появившемуся в проеме пуэрториканцу.
– Вот, – сказал тот и ударил Гарика в челюсть. Потом отобрал бумажник и сказал:
– Сунешься в полицию – застрелю!
Гарик потрогал подбородок.
– Ах ты, тварь, – закричал он по-русски и одновременно ударил пуэрториканца ногой в пах. Тот ахнул, согнулся. Гарик сбил его с ног и немного попинал. Из кухни, пошатываясь, вышла девица. На ней были джинсы и лифчик. Гарик подобрал валявшийся бумажник и сказал девице:
– Это – мой. А с вас – чаевые за пиццу.
Девица, кажется, и не удивилась. Она сунула руку в карман и вытащила оттуда пятидолларовую бумажку.
– Хватит? – спросила она.
– Да, – сказал Гарик.
– До свидания, – сказала она.
– Да свидания, – сказал Гарик.
Он поехал в пиццерию и сказал, что увольняется. Потом купил бутылку водки и два банана. И этим поужинал на лавочке рядом с домом. А утром позвонил мне. Я опаздывал на работу.
– Что случилось? – спросил я. – Гарик, только быстрее, умоляю...
– Я хочу с тобой попрощаться, – сказал он.
– Ты что, уезжаешь?
– В некотором роде.
– Куда? Когда?
– Насовсем. Сейчас. Я устал. И выхода нет.
– Что ты собираешься делать?
– Не знаю, – ответил он. – Думал повеситься, но здесь нет ни одного подходящего крюка. Живу я, ты знаешь, на втором этаже, так что выбрасываться глупо – только покалечусь. Наверное, вскрою вены.
– Гарик, – сказал я, – подожди. Я позвоню на работу и скажу, что заболел. Потом найду Петьку, и мы приедем к тебе.
– Это ничего не изменит, – сказал он.
– Мы должны поговорить, – настаивал я. – После стольких лет мы имеем право хотя бы поговорить.
– Имеете, – неожиданно согласился Гарик. – Жду. Только недолго.
Я позвонил на работу. Потом Петьке.
– То есть как – самоубийством? – не понял он. – Что, сейчас?
– Ага, – сказал я.
– Но я на работе, – сказал Петька. – Ты понимаешь, что будет, если во время операции выйдет из строя анестезиологическое оборудование, а меня не окажется на месте? Человек умрет.
– Твой неизвестный человек все-таки в госпитале. Его как-нибудь откачают. А Гарик дома – один, пьяный, не спавший всю ночь и полный решимости уйти из жизни.
– Меня уволят, – сказал Петька. – Где встречаемся?
– У магазина «Семь гномов». Через полчаса.
Я захватил привезенную из СССР видеокамеру – «Панасоник М-7». Я подумал, что если мы начнем снимать самоубийство Гарика, то он, возможно, и передумает сводить счеты с жизнью. И в магазин «Семь гномов» мы с Петькой вошли с этой камерой. Честное слово, мы не собирались устраивать никакого цирка. Так получилось. Завидев нас, продавщица закричала:
– Жанна, иди немедленно сюда!
Появилась хозяйка магазина. Она вытерла руки о передник и хмуро спросила:
– Что это вы тут делаете с камерой? Кто такие?
– Съемочная группа информационной программы «Время», – неожиданно для самого себя сказал я. – Делаем репортаж из Чикаго. Это оператор Петр. Я – Саша.
– Да ну! – сказала Жанна.
– Нам сказали, что у вас – лучший русский магазин в городе. И вот мы здесь. Если не возражаете, короткое интервью?
– Можно переодеться? – спросила Жанна.
– Конечно, – сказал я. – Вообще-то мы хотели предупредить о визите, но времени мало, сегодня улетаем.
– Я мигом, – сказала она.
– Что ты делаешь? – с ужасом прошептал Петя.
Через три минуты Жанна появилась перед нами в майке «Chanel № 5».
– Чудесно, – сказал я. – Итак, приступим. Не волнуйтесь, все лишнее вырежем.
– Я не волнуюсь, – сказала Жанна. – Давайте вот здесь, на фоне колбасного отдела.
– Давайте, – сказал я. – Петр, готовы?
– Готов! – сказал Петька.
– Мы находимся в лучшем русском магазине Чикаго, который называется «Семь гномов», – начал я. – Посмотрите на это изобилие, друзья! При этом – никакой, заметьте, очереди. А вот и хозяйка этого гастрономического салона Жанна. Расскажите пожалуйста, как это вам в голову пришла такая замечательная идея – открыть в Чикаго русский магазин?
– Людям хочется покушать чего-то родного, – сказала она. – Американское разве можно в рот взять? Русских у нас уже, поди, тысяч сорок. Так что спрос есть.
– А почему «Семь гномов»?
– Сказка такая...
– Я имею в виду, а где же «Белоснежка»?
– А, вы уже слышали? «Белоснежку» не завезли! Мы ж, в основном, торты из Нью-Йорка везем. И вот, все привезли: и «Лямур», и «Киевский», а «Белоснежку» забыли отгрузить.
– Не жалеете, что из Союза уехали?
– А чего жалеть? Америка – чудесная страна. Страна неограниченных возможностей. И ассортимент у нас большой – более трехсот наименований.
– Да вы что? Я за всю жизнь, наверное, столько наименований не съел...
– А мы сейчас вас покормим.
– На работе не ем, – сказал я. – Жанна, у вас есть возможность передать привет своим родственникам в Советском Союзе.
– Да у меня все здесь, – сказала Жанна.
– Ну, тогда друзьям, подругам, одноклассникам...
Следующие три минуты Жанна передавала приветы и приглашала всех заезжать, выражая надежду на то, что Горбачев разрушит железный занавес и советские люди смогут, наконец, попробовать хотя бы часть наименований. Когда «съемка» закончилась, Жанна собрала нам в дорогу кое-какие припасы – копченую рыбку, колбасу, красную икорку, шпроты, буханку ржаного хлеба и соленые огурчики. Мы отказывались, но Жанна насильно всучила нам пакеты.
– Ну что ты наделал? – зашипел Петя, когда мы сели в машину. – Она же нас потом узнает!
– Скажем, что обалдели от всего этого великолепия и решили остаться, – сказал я. – Давай подумаем лучше, как будем Гарика отговаривать.
– А чего его отговаривать, – сказал Петя. – Я пока ехал, подумал и понял, что ничего он с собой делать не собирается. Когда люди сводят счеты с жизнью, они никуда не звонят.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Не знаю, – признался он. – Просто подозреваю. Давай заедем к индусам за водкой.
– Что, понравилось работать оператором?
– Купим! – сказал Петя.
...Мне показалось, что Гарик стоял под дверью. Во всяком случае, открыл он мгновенно.
– Привет, – сказали мы. – Спасибо, что подождал.
– Что это вы принесли? – спросил он, обнюхивая нас.
– Закуску.
– Зачем?
– Ну, тебе, возможно, закусывать действительно уже не стоит, а нам-то жить, – сказал Петя.
– Ого, – поразился Гарик, когда мы выложили на стол содержимое пакетов. – Сколько же вы потратили?
– Пустяки, – сказал я. – Не каждый день такой повод.
– Вы, наверное, думаете, что я шучу, – догадался Гарик. – А я уже воду горячую в ванну набрал... И бритва вот...
– Амаркорд, – сказал Петя. – Я должен выпить.
Он налил себе, мне и вопросительно посмотрел на Гарика. Гарик, помедлив, сел за стол. Мы чокнулись.
– Ну что, блин, случилось? – спросил я.
– Я раздавлен, – сказал Гарик. – Никакого просвета. Нигде. Ни в чем. Все плохо, и с каждым днем становится еще хуже. Я напрасно уехал. Это не моя страна. У меня для нее слишком высокая квалификация.
Потом он рассказал об инциденте с пуэрториканцем. Мы снова выпили.
– Молодец, – похвалил я. – И сдачи дал, и бумажник забрал, и чаевые. Мужик!
– Свалил, между прочим, с первого удара, – похвастался Гарик.
– Умница, – сказал Петя.
– А может, я его убил? – вдруг спросил Гарик. – И меня теперь повсюду ищет полиция?
– Не убил, – успокоил его Петя. – Если бы убил, тебя давно уже нашли бы. Да он, наркоман, никуда и не обращался.
– Надо было пиццу тоже забрать, – после паузы сказал Гарик. – Водку вчера бананом закусывал.
– Ну? – спросил Петя. – Выпьем?
– Выпьем, – сказал Гарик. – Зачем вы принесли камеру?
– Страшно дома оставлять.
– А давай я Гошке видеописьмо оставлю, – оживился Гарик. – А вы потом, когда он вырастет, ему покажете. Он поймет...
– Давай, – сказал я. – Переодеться не хочешь?
– Во что?
– Ну, во что-нибудь нарядное.
– Зачем?
– Чтобы Гошка тебя таким и запомнил.
Мы выпили, и Гарик пошел переодеваться, а Петька снова побежал к индусам. Они вернулись почти одновременно. Гарик успел побриться. Он надел югославский костюм серого цвета, белую рубашку и бордовый галстук.
– Так, – сказал он. – Надо выпить и закусить, потому что у меня немножко заплетается язык.
