Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек
Сейида принесла простоквашу, поставила ее на кухню, а сама направилась в коридор, к маленькому шкафчику, где хранила свою одежду, гребешок и маленькое зеркальце, подаренное Самихой. Она достала платье и платок — праздничные подношения хозяев — и полюбовалась обновками. Тихий покой, который овладевает нами у домашнего очага, наполнял ее душу.
Как это много, Сейида, что у тебя, наконец, есть собственный уголок, где ты можешь хранить свои вещи! Вспомни, о чем ты мечтала, засыпая на истертой подстилке в доме Умм Аббас. Теперь эти мечты сбылись. Зачем же ты вновь думаешь о несбыточном, зачем гневишь судьбу? Нет чтобы тихо радоваться ее щедрости!
— Сейида, — позвала госпожа Фатьма.
Девушка вошла в гостиную и остановилась перед тахтой, на которой отдыхала хозяйка.
— Присядь, милая.
Сейида опустилась на краешек.
— Ты у нас уже порядочно работаешь, — начала хозяйка, — пора бы поговорить и об оплате.
Девушка молча ждала, не понимая, к чему клонит Фатьма.
— Каждый месяц я откладывала твое жалованье, пока не набралась довольно приличная сумма. Вот я решила купить тебе золотые серьги. В следующий раз подберем к ним и браслет.
Хозяйка открыла маленькую коробочку, достала блестящие серьги и протянула служанке.
— Ты еще совсем юная… Кто знает, как сложится будущее. Выйдешь замуж, пойдут заботы, расходы… А золото — вещь постоянная, всегда в цене.
Сейида глядела на серьги и не верила своим глазам.
— Это мне?
Конечно. Это твое жалованье за одиннадцать месяцев — пришлось добавить еще за месяц вперед. Вот ярлык — в нем указаны стоимость вещи и вес золота.
— И я могу их надеть прямо сегодня?
— Конечно же!
Вошла Самиха и захлопала в ладоши:
— С началом приданого, Сейида!
Спасибо, Самиха, на добром слове и пошли тебе Аллах счастья!
Подружка помогла Сейиде вдеть серьги.
— Тебе очень идет!
Сейида молчала, ошеломленная радостным событием. Подумать только, у нее теперь есть золотые сережки, не хуже, чем у Умм Аббас! Это ведь целое состояние, ее состояние, которое никто не может отнять и присвоить!
— Выйдешь замуж, — сказала госпожа, — станешь хозяйкой дома…
Что-то не верится, даже представить трудно! А вдруг! Кто знает, что может произойти. Сегодня у нее золотые серьги, потом будет браслет, и, глядишь, она кому-нибудь понравится по-настоящему. И все будет, как следует: сватовство, сговор, свадьба… Пойдут дети! Неужели это возможно!
Сейида украдкой взглянула на Хамди — какое впечатление она на него производит в сережках? Но юноша занимался пластинками и совсем не замечал ее.
Не обольщайся, Сейида, вы слишком далеки друг от друга. Он хозяин, а ты служанка. Все, что ты можешь себе позволить, — это лишь тайно вздыхать по нему или лить слезы, когда гладишь ему рубашки, убираешь постель… Правда, в этих слезах не было горечи — ее любовь к Хамди была настолько велика, что возможность угождать обожаемому человеку и чувствовать его благодарность доставляла Сейиде подлинное наслаждение. С нее довольно и этого. И не надо мечтать о несбыточном, чтобы не испытывать потом острую боль разочарования!
Сейида вновь ощутила в ушах тяжесть драгоценных сережек. Мечты — хоть и не все — сбываются! Если ничего не случится, то она и вправду станет обладательницей целого состояния…
— Будь осторожна, Сейида! — предостерегла госпожа. — Не ходи в сережках на рынок — в один момент сорвут! — И, не ожидая ответа, повернулась к хозяину: — Ужинать будешь?
— А что у нас есть?
— Брынза, простокваша, яички, маслины…
— Хорошо бы баранинки!
— Подождешь до завтра.
— И сегодня — невелик грех.
— Ничего, попостишься.
— А я не хочу!
— Все люди так делают.
— Почему я должен оглядываться на других?
Фатьма решила не продолжать бесполезного спора и сказала Сейиде:
— Поди, дочка, приготовь, что принято.
После ужина усталые домочадцы довольно скоро разошлись по своим комнатам. Сейида сняла серьги, зажала их в ладони и, счастливая, заснула.
Ее разбудил веселый протяжный выкрик, доносившийся с улицы: «А вот и я, аккуратный мясник!» Косые лучи раннего солнца падали в окно. Девушка живо поднялась с постели. Ведь сегодня праздник, будут забивать баранов, наряжаться, гулять, разговляться. Можно зайти ка. старый двор, повидаться с подружками, похвастаться перед ними новым платьем и золотыми сережками.
Мясник с баввабом[20] Али отвязали барана и потащили его в дальний угол сада. Вскоре все было кончено, и из кухни понеслись запахи жареного мяса.
Солнце поднималось все выше, дом просыпался. Наконец семья собралась за столом. Сейида спешила приготовить обед, чтобы пораньше освободиться, и наскоро позавтракала на кухне. К полудню она уже смогла снять фартук, надела новое платье и пошла к госпоже сказать, что уходит.
— Куда собралась? — поинтересовалась хозяйка.
— На старый двор, в квартал эль-Маварди.
— Будь осторожна и не слишком задерживайся.
— Вернусь еще засветло.
Возле своего бывшего дома Сейида увидела тетку Атуву, восседавшую на тротуаре с зеленью, бобами и сладостями.
— A-а, пропащая! Добро пожаловать, — обрадованно приветствовала Сейиду тетка Атува.
— Здравствуйте, тетушка! Как вы поживаете?
— Хорошо. Зейнаб вышла замуж. Помнишь нашего соседа? У него еще племянник работал механиком!.. Так вот, за него.
— Когда это случилось?
— Уже больше месяца. Они уехали в Танту.
— Что же брат отстает? Невесты перевелись?
— Он теперь работает в железнодорожных мастерских. Ушел от Анвара.
— Из-за чего?
— Тот все никак не повышал жалованье, хотя сама знаешь, какой мой парень — он тащил на себе всю мастерскую!
— Ну а как другие соседи?
— Бахнаси все еще живет в вашей прежней квартире… Да и у остальных ничего не изменилось… А ты что стоишь? Садись!
Девушка замешкалась. Раньше бы она, не раздумывая, уселась на тротуар — ее одежда была не чище. Но теперь… Пока Сейида колебалась, старуха ухватила ее за руку и потянула вниз.
— Видно, неплохо живешь, девонька? — нараспев продолжала она. — Ну а как дела у Умм Аббас?
— Не знаю. Ушла я от них.
— Ушла?
— Натерпелась, намучилась — на весь век хватит.
— И теперь где?
— Слава Аллаху, у хороших людей! Живу почти в самом парке Намиш…
Сидя рядом с торговкой, Сейида оглядывалась вокруг. Дом словно осел, а кучи мусора и отбросов выросли. Двор уже не казался ей таким притягательным местом… Все изменилось!
Нет, Сейида, это ты изменилась, а вовсе не старый двор. Твоя жизнь стала куда лучше, и в сравнении с нею потускнели картины, казавшиеся такими яркими в детстве.
Разговор не клеился, и Сейида заторопилась:
— Ну, мне пора… Счастливо оставаться, тетушка.
— Храни тебя Аллах, дочка! Прими от щедрот его! — И старуха протянула кусочек рахат-лукума.
— Спасибо.
Сейиде хотелось как-то отблагодарить тетку Атуву, но она боялась ее обидеть, если предложит деньги. Пожалуй, лучше всего купить пару пучков редиски… Девушка достала монетку из тех, что хозяева подарили на праздник, и протянула торговке.
— Это еще что, Сейида? — возмутилась старуха.
— Пиастр. За редиску.
— Как тебе не стыдно, дочка!
— Почему, тетушка? Хозяева просили купить, им ведь все равно у кого!
Когда она возвращалась домой, на душе у нее было немного грустно. Уже ступив на лестницу, Сейида услышала голос Хамди — юноша высунулся в окно и переговаривался с соседкой. Они желали друг другу поскорее окончить школу, поступить в университет… Словом, торопили годы. Как им хочется выйти из-под опеки взрослых и зажить своей, самостоятельной жизнью! Это вполне естественно — стремиться быть рядом с любимым человеком. У тебя, Сейида, нет никого, кто торопил бы время, оставшееся до назначенного свидания. Ну и что, разве она несчастлива? По-видимому, совершенно не обязательно обладать всем, что есть у других. К тому же она сейчас гораздо богаче многих обитателей квартала эль-Маварди. Все это верно, но попробуй успокоить подобными рассуждениями те неподвластные разуму чувства, которые бушуют в душе. Любовь сильнее рассудка, сильнее обстоятельств…
Глава 15
В школах начались экзамены. Хамди засел за книжки и буквально не выходил из дому. По вечерам к нему являлись друзья — Собхи и Рауф. Сейида приносила им чай, а иногда и ужин. Конечно, приятели не все время посвящали подготовке. Частенько отвлекались, чтобы поболтать, пошутить, порезвиться.
Толстый смешливый Рауф только недавно приехал в Каир и жил по соседству у своих родственников. Стоило ему войти в комнату, как приятели хватали его и валили на высокую железную кровать. Больше всего эта возня доставляла удовольствие Собхи — рослому, сильному юноше, предпочитавшему любую, самую изнурительную тренировку каким-либо умственным усилиям.
