Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин
Если б я подал голос сейчас, они б меня убили.
Каштан зашуршал под действием ветра, заскрипел, закачался.
Дэбби сунула руку в штаны Тому и сказала.
– Здравствуй, морячок.
Они захихикали.
Том потянулся к рюкзаку, достал две бутылки пива, и открыл их с помощью Швейцарского Армейского ножа (мой нож красный, а у него – черный).
Они чокнулись.
– Выпьем за…
– … меня, прекрасную меня.
– Эй, я первый начал говорить.
– Хорошо. Тогда сначала – за тебя.
Они сделали по глотку. Бутылки их сверкали в свете солнца.
– И еще, – добавила Дэбби, – за то, чтобы твое следующее плавание было безопасным.
– Да брось, Дэб. Конечно, оно будет безопасным. Пять месяцев в Адриатике, Эгейском море, потом Суэцкий канал и Гольфстрим. Худшее, что там может случиться – это солнечный ожог.
– Да, но я тебя знаю. – Дэбби надула губы. – Когда ты взойдешь на борт «Ковентри», ты тут же забудешь и обо мне и скучном Ворчестершире. Вы пришвартуетесь где-нибудь в Афинах, и ты подцепишь венерическую болезнь от какой-нибудь греческой Венеры по имени Янус.
– Янус – это мужское имя. Аналог нашего «Джон».
– Да, но ты поймешь это лишь после того, как он напоит тебя снотворным и привяжет к постели кожаными ремнями.
Том Юи, откинулся назад, ухмыляясь. Он смотрел прямо на меня.
Слава Богу, он меня не заметил. Кобры способны увидеть движение с расстояния в пол мили. Но если ты неподвижен, как статуя, кобра просто проползет мимо. Именно это и случилось сейчас.
– Когда-то я любил лазать по этому дереву, еще в те времена, когда Ник был совсем малышом. Однажды летом, давным-давно, мы даже построили там домик среди веток. Интересно, он еще там?
Дэбби гладила его промежность.
– А там у тебя совсем не малыш, Томас Уильям Юи. – Она стянула с него футболку с надписью «Харлей Дэвидсон» и отбросила в сторону. Его спина была рельефная и бугристая от множества мускулов. На плече – тату в виде синей рыбы-меч.
Дэбби сбросила свое лавандовое платье.
Если у Дафны Маддэн груди были небольшие, как булочки, то груди Дэбби напоминали воздушные шары; и каждый – оснащен огромным коричневым соском. Том Юи схватил один из них губами, его слюна блестела под апрельским солнцем.
Я знаю, что это было неправильно – смотреть на них, но я просто не отвести взгляд.
Том Юи снял ее красные трусики и стал гладить ее кудрявые волосы там.
– Если хотите, чтобы я остановился, госпожа Кромби, вам лучше сказать об этом сейчас.
– У-у-у, – простонала она, – если остановишься, я тебя ударю.
Том Юи забрался на нее и стал двигаться. Она застонала так, словно он делал ей больно, и обхватила его ногами. Он двигался – вверх-вниз, вверх-вниз, – и серебряная цепочка тряслась у него на шее.
Ее грязные ступни сомкнулись, как ладони во время молитвы.
Его кожа заблестела, словно смазанная салом.
Она кричала как Муммитролль, которого пытают инквизиторы.
Том Юи задергался, затрясся быстро-быстро, так, словно его било током, и даже звук появился, похожий на треск оголенного провода. Он застонал так, словно ему дали по яйцам.
Ее ногти оставили розовые рубцы на его заднице.
Ее рот открылся, похожий на букву «О».
Я смотрел на клубы дыма, вырывающиеся из высокой трубы где-то там, на кладбище Святого Гавриила. Моран Предатель должно быть уже далеко впереди – обогнал меня на несколько миль. У меня будет шанс догнать его только в одном случае – если он наступит в ржавый медвежий капкан. (Я представил себе эту сцену, и то, как он будет умолять меня помочь ему, а я скажу: «Даже не знаю. Мне надо подумать»)
Дэбби Кромби и Том Юи до сих пор приходили в себя. Она слегка задремала, а Юи – так вообще храпел. Бабочка Адмирал приземлилась на его спину, чтобы попить из лужи пота, собравшейся в ложбинке между его лопаток.
Я чувствовал голод и зависть и гадость и стыд и много других чувств одновременно. Я не чувствовал ни гордости ни удовольствия ни желания смотреть – ничего. Звуки, которые они издавали, были звуками животных, а не людей.
Ветер укачивал каштан, и каштан укачивал меня.
«АААААААА! – Заорал Том Юи. – ФААААААА!»
Дэбби тоже завизжала. Ее глаза были широко открыты.
Он слез с нее и упал на землю.
– Том! Том! Все хорошо, все хорошо.
– Сука сука сука сука сука сука
– Милый! Это я, Дэб. Все хорошо! Это лишь кошмар! Просто кошмар.
Все еще голый, подпеченный солнцем, Том Юи зажмурился и закивал. Потом перегнулся через огромный корень-щупальцу каштана и схватился за горло. Этот вопль, должно быть, повредил ему голосовые связки.
– Все хорошо. – Дэбби влезла в свое лавандовое платье и по-матерински обняла Тома. – Милый, ты дрожишь! Тебе лучше одеться.
– Прости, Дэб. – Он хрипел. – Я напугал тебя, да?
Она накинула майку ему на плечи.
– Что это было, Том?
– Ничего.
– Прям-таки и «ничего»! Скажи мне.
– Я был в плавании, на «Ковентри». По нам открыли огонь…
– Продолжай.
– Нет. Это было… слишком реально.
– Но Том, я люблю тебя. Я хочу знать.
– Да, а я люблю тебя – слишком сильно, чтобы рассказать об этом. Давай, пора возвращаться в деревню. Пока какой-нибудь малолетка нас не заметил.
Я шел по полю, засаженному цветной капустой, когда в небе над Северн Валлей появились истребители. Они летают над нашей школой по нескольку раз в день, так что у меня давно уже вошло в привычку зажимать уши ладонями каждый раз, когда почувствую их приближение. Но в этот раз я оказался не готов, потому что по небу скользили сразу три самолета. Причем на бреющем полете, так низко, что, казалось, вытяни руку – и коснешься фюзеляжа. Звуковая волна была настолько сильной, что я упал на землю и свернулся в клубок. Истребители описали дугу, не долетев до Малверна, и взяли курс на Бирмингем, держась на минимально возможной высоте, чтобы скрыться от Советских радаров. Когда начнется Третья Мировая Война, со стороны Варшавы или Восточной Германии в нашу сторону вылетят МИГи, и они тоже будут лететь очень низко, чтобы скрыться от наших радаров. Они будут сбрасывать бомбы. На Английские города, поселки и деревни, вроде Малверна и Блэк Свон Грин.
Дрезден, Блиц и Нагасаки.
Я лежал на земле в позе эмбриона до тех пор, пока сверхзвуковые вопли истребителей не растворились в шуме ближайших деревьев.
Земля, как дверь, полна звуков, когда ты прижимаешься к ней ухом.
Вчера по телеку показывали миссис Тэтчер, она была в школе с визитом, и обсуждала с группой школьников проблему крылатых ракет и военного положения. «Единственный способ остановить задиру, – говорила она, уверенная в своих словах так же, как в том, что ее глаза – голубые, – предупредить его, что если он ударит тебя, ты обязательно дашь сдачи – и твой удар будет гораздо больнее!»
Росс Уилкокс и Грант Берч вряд ли испугаются, если я скажу им, что дам сдачи и мой удар будет гораздо больнее.
Я поднялся с земли, отряхнулся и пошел дальше. В конце очередного поля я обнаружил старую ванную. Вокруг нее было полно следов копыт, и я догадался, что эту ванную используют в качестве лотка для корма. Внутри лежал огромный мешок удобрений – и что-то под ним.
Труп мальчика моего возраста.
Труп приподнялся на локтях и закричал:
– ПРАХ К ПРАХУ! ПЕПЕЛ К ПЕПЛУ!
Прошла уже целая минута, но Дин Моран продолжал корчиться от хохота на дне ванной.
– Ты бы видел свое лицо! – Прошипел он, не в силах сдержать смех. – Ты бы видел!
– Ладно, ладно, – сказал я, – поздравляю. Ты гений.
– Ты выглядел так, как будто наложил в штаны.
– Да, Моран, ты подловил меня, тут уж ничего не скажешь.
– Лучшая Первоапрельская шутка на свете! Шутка века!
– Ты лучше скажи мне: почему ты свалил? Я думал, мы договорились искать туннель вместе.
Моран успокоился.
– Ну, ты же знаешь…
– Нет, не знаю. Я думал, мы договорились.
– Я не хотел будить тебя. Ты так сладко спал. – Пробормотал Моран.
Это как-то связано с его отцом, сказал мне мой Нерожденный Брат Близнец.
Я напомнил себе, что Моран спас меня от Гарри Дрэйка – и потому заслуживает снисхождения.
– Ну так что? Вернемся к первоначальному плану, или ты опять собираешься подло сбежать?
– Да ты чего? Я ж специально тут тебя ждал, чтобы дальше вместе идти.
Заброшенное поле заросло сорняками.
– Ты ни за что не догадаешься, кого я встретил в пути. – Сказал я.
– Дафна Маддэн, на тракторе. – Ответил Моран.
– А, ты тоже ее видел?
– Она сумасшедшая, эта Дафна. Она заставила меня залезть на трактор и сидеть с ней.
– Серьезно?
– Ага! Она хотела потягаться со мной силами. Арм-рэстлинг. Я поставил на кон мою датскую булочку, она – свой перочинный нож.
– И кто победил?
