Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин
– Так, лапу убрал! Зубами возьми, ты же собачка!
Она покормила меня, нанизав булку на свою «стрелу». Булка была с лимонной начинкой, с корицей, со сладким и пряным изюмом.
Дафна тоже поела. Я смотрел, как она жует. Я был к ней очень близко и видел маленького худощавого Христа на ее кресте. Я думал о том, что Христос, наверно, как и сам крест, тоже нагрелся от тепла ее тела. Я завидовал ему. Вскоре мы доели булку. Очень осторожно она насадила вишенку на острие своей стрелы. И очень осторожно я взял вишенку зубами.
И тут – началось…
– Тейлор! – Дафна смотрела на пустой кончик своей стрелы. Она была в бешенстве. – Ты украл мою вишню.
Вишня встала у меня поперек горла.
– Ты сама… дала ее мне.
– Ты украл мою гребанную вишню и ты заплатишь за это!
– Но, Дафна, ты же…
– Какая я тебе «Дафна»? Не помню, чтобы я разрешала так ко мне обращаться!
Что это было – очередная игра? Если да, то правил я не понимал.
Она приставила острие стрелы к моему горлу и приблизилась так, что я чувствовал сладость ее дыхания.
– Ты, кажется, не воспринимаешь меня всерьез, Тэйлор.
Стрела была адски острая. Я думал – успею ли я увернуться прежде, чем она проткнет мне трахею? Но не все было так просто… в штанах у меня стало тесно – у меня стоял.
– Ты должен заплатить за то, что взял без спросу. Это закон.
– Но у меня нет денег.
– Тогда подумай хорошенько, Тэйлор. Как еще ты можешь мне заплатить?
– Я…
Я разглядывал ее лицо – ямочка на подбородке. Пушок над верхней губой. Вздернутый носик. Лепестки губ. Жестокая улыбка. Я смотрел в ее грозные глаза и видел два маленьких отражения себя.
– У меня есть фруктовые карамельки. Но они слиплись от жары. Тебе придется бить их камнем, чтобы разлепить.
Чары рассеялись. Она убрала стрелу и залезла обратно в кабину трактора, села в кресло. Злость на ее лице уступила место скуке.
– Что?
Вместо ответа она наградила меня взглядом, полным отвращения.
Теперь я хотел, чтобы она снова приставила стрелу к моему горлу – уж лучше стрела чем этот взгляд.
– Ну чтооо?
– Я буду считать до двадцати. – Она сунула пластинку «Wrigley’s spearmint» в свой прекрасный ротик. – И если я досчитаю, а ты еще будешь в зоне видимости, я скажу своему отчиму, что ты лапал меня. И если я досчитаю до тридцати, а ты еще будешь виден вдали, я скажу ему, что ты ко мне (ее язык лизнул последнее слово) приставал. Клянусь Богом.
– Но я не лапал тебя!
– Мой отчим хранит дробовик в антресоли на кухне. Он шкажет, што принял тебя жа маленького шушистого кролика. Раз, два, три…
Верховая тропа привела меня в заброшенный сад – сказочный сад. Заросли высокой, пушистой травы – в основном, чертополоха – доставали мне до пояса, и я словно не шел через сад, но переходил его вброд, словно мягкую зеленую реку. Я все еще думал о Дафне Маддэн – и я не понимал. Там, на старом тракторе мне казалось, что я нравлюсь ей. Она ведь вряд ли делится своими слоеными пирожками с каждым проходящим мимо мальчишкой. И абсолютно точно я знал одно – она нравится мне. И даже больше. Отношения с девчонками – это опасно. Ну, не то чтобы «опасно» – скорее сложно. Но иногда – еще и опасно. Если в школе узнают, что вы парочка, вас могут затравить: «тили-тили тесто, жених и невеста! Ребенок на подходе? Как назовете?» – будут кричать они вслед, если увидят, что вы держитесь за руки, шагая по школьному коридору. А если твоя девушка нравится другому мальчишке, он может вызвать тебя на бой, чтобы доказать твоей девушке, что она встречается с сосунком.
Если вы – пара, как Ли Биггс и Мишель Тирли, вам придется вечно терпеть приколы собственных друзей, и привыкнуть к тому, что на каждой странице в своем учебнике вы постоянно будете находить ваши инициалы с припиской «4EVER», вписанные внутрь кривого сердца, пронзенного стрелой. Учителя тоже обычно участвуют в травле. В прошлой четверти, когда мы проходили размножение червей на уроке биологии, мистер Уитлок назвал одного червя «червь Ли» а другого «червь Мишель». Мальчишки хихикали на задних партах, а девчонки так вообще – их ржание было похоже на закадровый смех в дешевых сериалах. Смеялись все, кроме Мишель Тирли – лицо ее приобрело почти свекольный оттенок, и она захныкала.
Между мной и Дафной – множество барьеров. Район, где я живу, Кингфишер Медоус, считается самым престижным во всем Блэк Свон Грин. Она же, напротив, живет на ферме с отчимом, у черта на куличках. Я учусь в классе 2КМ – и мы на первом месте по успеваемости, она учится в 2LP – они предпоследние в рейтинге. Между нами так много различий, и мы не можем просто взять и закрыть на них глаза.
И потом еще секс. Его начинают изучать на уроках биологии только в десятом классе. И вообще – одно дело рассматривать изображение эрегированного пениса внутри вагины в учебнике, и совсем другое дело – применять это на практике.
Я видел настоящую вагину только однажды. Нил Броус принес в школу непристойное фото и давал нам посмотреть – в обмен на 5 пенни. На фото было нечто похожее скорее на детеныша кенгуру, выглядывающего из волосатой сумки мамы-кенгуру. Меня чуть не вырвало.
Я ведь даже не целовался ни разу в жизни.
Ее глаза – цвета темного меда.
Огромный каштан, держащийся за землю своими жилистыми, узловатыми и длинными, как щупальца, корнями, раскинул миллионы ветвей, заслоняя небо. На одной из веток висели самодельные качели – покрышка от автомобиля на веревке. Покрышка медленно раскачивалась. Я вычерпал из нее дождевую воду – и запрыгнул. Полет в космос к созвездию Альфа Центавра – это круто, но полет вверх и вниз на качелях – тоже неплохо. Я вскарабкался вверх, на ветку, по веревке от качелей – хотел оценить обстановку. Оказавшись внутри кроны, я обнаружил множество следов предыдущих любопытных мальчишек, и даже руины заброшенного домика на дереве. Домик был в таком состоянии, словно хозяева оставили его десятки тысяч лет назад. Я вскарабкался на следующую ветку – раздвинул густую листву и выглянул из кроны. Отсюда я мог видеть все – и Блэк Свон Грин, и ферму отчима Дафны Маддэн, и поле с рядами рождественских елок, и дым, спиралью поднимающийся к небу, и шпиль церкви Святого Гавриила, и еще два огромных дерева, почти таких же больших, как мой каштан.
Своим швейцарским армейским ножом я вырезал на коре инициалы – свои и Дафны Маддэн, внутри сердца.
Древесный сок окрасил лезвие ножа в зеленый цвет. Мисс Трокмортон говорила нам, что человек, который вырезает что-то ножом на дереве – это самый мерзкий вид вандала; он не только рисует в неположенном месте, но еще и делает больно живому существу. Мисс Трокмортон, конечно, права, но ей не понять меня – она ведь никогда не была 13-летним мальчишкой, влюбленным такую девочку, как Дафна Маддэн.
Однажды, подумал я, я приведу ее сюда и покажу ей эту надпись. Мой первый поцелуй случится здесь. Именно здесь. Она прикоснется ко мне. Именно здесь.
Я выглянул из кроны с другой стороны – и увидел всю верховую тропу. Она змеилась от Марл Банка до Каслмортона, через поля, километры полей. Я увидел старую серую башню, почти скрытую за кронами пихт. И линии электропередач. Я видел Малверн Хиллс в деталях. Солнце бросало блики на стекла машин, едущих по Уэллс-Роад. Прохожие, как муравьи, пересекали главную улицу. И ниже, где-то под землей, я знал, лежит туннель. Третий туннель. Тот самый. Я съел прихваченный из дома кусок сыра и пачку поломанных крекеров, жалея, что не захватил с собой воды.
Я уже собирался спускаться вниз, по веревке от качелей, как вдруг услышал голоса. Парень и девушка. Они приближались.
***
– Видишь? – Я сразу узнал Тома Юи. – Я же говорил, это не так уж и далеко.
– Угу, километров на двадцать. – Сказала девушка.
– Ну ты же сама сказала, что хочешь найти уединенное местечко.
– Я не имела в виду: «пойдем пешком до Уэльса». – Это была Дэбби Кромби.
Я мог бы просто крикнуть «Эй, привет» и спуститься вниз по веревке – и это было бы нормально. Но я не сделал этого – мне нравилось быть невидимкой. Я спрятался среди веток в кроне – и ждал, пока они уйдут.
Но они не уходили.
– Вот мы и пришли. – Том Юи остановился рядом с качелями. – Это Семейный Каштан Династии Юи.
– Тут, наверно, куча муравьев, пчел и всяких насекомых.
– Это называется «природа», Дэб. В деревне ее много. Обычно.
Дэбби Кромби постелила одеяло между двумя узловатыми корнями каштана. Даже сейчас, в данный момент, я мог (должен был) подать голос. Я хотел спуститься, честное слово, но пока я в голове обдумывал свои слова, пытаясь отсеять заикательные, Том и Дэбби легли на одеяло и стали обжиматься. Он начал расстегивать пуговицы на ее платье лавандового цвета, одну за одной, начиная снизу, с уровня колен, до покрасневшей от солнечного ожога шеи.
