Макар Троичанин - И никаких ХУ!
Валёк, Доу-Джонс и Царевич рванули что есть мόчи, остальные – не торопясь, что есть мочи΄. И самым последним – Циркуль без задних ног, то есть, без тапочек, замешкавшихся на старте. Он ещё больше увеличил лидерство с конца, когда зачем-то обогнул не одну, а обе штанги, и приплёлся, не запыхавшись, когда остальные, даже Макс, уже отдышались.
- Зачем тебя носило вокруг обеих штанг? – негодуя, спросил Викентий Алексеевич. – И почему босиком?
- А он, - объяснил Макс, - заблудился между двух столбов, и греческие атлеты всегда бегали босиком.
- Ботало! – щедро оценил Циркуль помощь друга. – Просто я забыл, вокруг которой надо закругляться, вот и обогнул обе на всякий случай, чтобы ты не придирался.
- Какой сообразительный! – похвалил шеф. – Недаром кандидат наук. Только вот своей сообразительностью доказал ты свои никудышные спринтерские возможности.
Циркуль виновато и согласно улыбнулся.
- Видишь ли, я вообще не сторонник спринтерских забегов в жизни. Предпочитаю размеренную неторопливую иноходь, согласно народной мудрости: тише едешь – дальше будешь.
- От того места, куда едешь, - продолжил пузатый человек из народа. – Умный вроде бы мужик, а дурак! Чем ещё будешь мучить? – обратился к другому умному, но не дураку.
Викентий Алексеевич ещё не совсем пал духом и бодро ответил, еле разжимая сведённые обидой губы:
- Согласно курсу подготовки юных футболистов, - который он успел купить вчера вечером, - теперь мы должны освоить комплекс специальных гимнастических упражнений, - и начал перечислять по памяти: - на общее растяжение мышц…
- Это для Циркуля, - сразу определил Макс.
- …для укрепления мышц живота…
- А это для тебя, - отпасовал Циркуль другу, и все рассмеялись, радуясь удачной игре в стенку.
- …для укрепления икроножных мышц…
- Для Гусара и Фигаро, - назначил гимнастическую процедуру самым шустрым Старче, - без укрепления ног после тренировок по девкам не набегаешься.
- …для укрепления мышц шеи…
- Пускай Бен укрепляет, - заикнулся было Фигаро, но Старче не дал закончить обоснование:
- Слушай, Викентий, - взмолился он, - давай, мы все твои упражнения потом сделаем, после тренировки. А сейчас – погоняем мяч?
- И правда, - неожиданно, вопреки всем дисциплинарно-воспитательным правилам, поддержал его играющий тренер. – Сыграем – посмотрим: может, и команды не получится, и упражнения не понадобятся.
- Я тогда на йогу перейду, - сообщил заранее разочарованный Серый. – Встал на голову и стой себе, никому не мешая, где-нибудь в уголке. Даже читать можно.
- Смотри, только не перепутай, где нижнее, а где верхнее отверстия, - предупредил Фигаро.
А Викентий Алексеевич совсем разобиделся, как будто у него отнимали любимую игрушку.
- Не хотите развиваться по научной системе – и чёрт с вами! Гоняйтесь без науки, футдебилы!
- Ур-р-ра-а! – заорал Витёк, схватил футбольный мяч, подбросил вверх, неуклюже размахнулся закостенелой ногой и промазал. Он опять подбросил, врезал так, что мяч еле взлетел, и теперь уже схватился за ступню: - О-ё-ёй! Камень! Его надо не пинать, а перекатывать руками.
Валёк подобрал недалеко укатившийся «булыжник», помял как арбуз, пощупал со всех сторон, проверил и второй, подкинул несколько раз ногой, не опуская на землю, и авторитетно изрёк:
- Слабы, надо поднадуть. Есть - чем? – спросил у накуксившегося директора, а тот перевёл вопросительный взгляд на президентшу.
- Вот, - подала она иглу для надувания ниппельных мячей.
- А насос? – требовательно спросил подчинённый.
- Забыла, - созналась Марья Ивановна, густо покраснев и по-девчоночьи похорошев.
Исполнительный директор сокрушённо вздохнул, осуждая неисполнительность президентши.
- Ничего, обойдёмся, - успокоил Циркуль. – Давай, Макс, послужи отечественному футболу.
- Что ты затеял? – подозрительно взглянул на него футбольный мессия.
- Будешь насосом, - толково объяснил Арсений Иванович. – Ложись на спину. – Заинтересованный насос послушался. Технический руководитель насосного проекта взял мяч, вставил в ниппель иглу, придержал пальцем со свистом выпирающий из сферы воздух. – Хватай иглу зубами, сожми губы и не давай воздуху выходить.
- Пусть и другое место зажмёт, - подсказал Старче, и Макс послушно ёрзнул, сжимая ягодицы.
- А ты, - обратился экспериментатор к Вальку, - держи прибор в руках и скажешь, когда надуется до кондиции. – Манометр с готовностью опустился на колени и взял мяч в ладони, придерживая над лицом поверженного. – Приготовились! – У Макса вздулись и покраснели щёки, а глаза начали заметно округляться. – Терпи! – приказал Циркуль и обнадёжил: - Получишь дарственную на ноу-хау. – Снял тапочек, поставил мощную ступню 44-45-го размера на пухлый животный мех гомо-компрессора и сделал с десяток энергичных ритмических качков, пока Валёк, вспотевший от ответственности за жизнь старшего научного сотрудника, не прохрипел сдавленным голосом:
- Хватит! – и с трудом выдернул мяч из иглы, намертво зажатой в зубах побагровевшего Макса.
- Максик! Родненький! – кинулась к поверженному мужу псевдоцыганка. – Ты живой? – Женщины всегда в ответственные моменты задают глупые вопросы. – Что они с тобой сделали? – причитала, силясь приподнять страдальца за мощные боровьи плечи. – А ещё друзьями называются! – она метнула на Циркуля бездонную адову темень сузившихся в гневе глаз. – Смотри, как осунулся! Совсем плоским стал, - всхлипывала без слёз. – Тебе больно, да? – Села рядом, обняла за плечи. – Пойдём домой. В холодильнике есть твои любимые «Три толстячка». Выпьешь, успокоишься, телевизор посмотришь, а я чего-нибудь вкусненького сварю.
- Придётся тебе его поить и кормить через железную соску, - посочувствовал называющийся другом.
- Изыди, змея! – выдрав из зубов чуть ли не перегрызенную иглу и отстранив искусительницу, вскричал оживший Максик и бодро поднялся на ноги. – Годится? – спросил у тренера.
- Вполне, - уважительно ответил тот. – Вы, Максим Евгеньевич – гигант!
- Какой он гигант? – не унималась липучая опекунша. – Не мучайте его, отдайте мне. Максик, у тебя же серьёзный синдром хронической усталости, может, скорую вызвать?
- Лучше – бочку с пивом, - отрезал упрямый больной. – И никаких ХУ! – заорал, остолбенив липучку, выхватил у тренера мяч, пнул на поле и резво побежал за ним, подталкивая носком, и все устремились следом, включая смирившегося со спорт-анархией директора. А у кромки поля, полуоткрыв рот и сделав треугольником скорбные глаза, замерла с вытянутым от боли за подопечного лицом, крепко зажатым в узких нервных ладонях, Земфира. И рядом с ней – антиподом – улыбающаяся Марья Ивановна, довольная своими мальчишками, и сама бы не прочь погонять мячишко с мужиками.
А им опять попинать вволю не удалось. Играющий тренер, с трудом уловив мяч, остановил неорганизованный бардак и объявил:
- Делимся на две команды и играем на двое ворот на одной половине поля.
- Правильно, - поддержал Макс, - две великолепные пятёрки и вратари.
- Не люблю делиться, - сморщился Бен-Григорион, а в организаторском мозгу Викентия Алексеевича мгновенно вызрело решение задачки на деление:
- Валёк и Васёк будут матками…
- Из них ничего не высосешь, - скептически оглядел Старче поджарые фигуры парней.
- …и пусть поочерёдно выбирают в свои команды из общей кучи.
Все одобрительно поворчали, возражая из вредности, и застыли в ожидании судьбы, подобно только что пригнанному на древний рабовладельческий базар живому товару.
- Василий выбирает первым, - благородно предложил купец Валёк, и практичный Доу-Джонс не стал кобениться и сразу взял мощного Царевича, даже не проверяя зубы и бицепсы, а Валёк – зардевшегося от удовольствия Викентия Алексеевича. Потом последовали пары гладиаторов поплоше и послабее: Вахтанг – Старче, Фигаро – Макс, Гусар – Циркуль, Бен – Серый. Скромный уважительный Валёк намеренно выбрал самых старших и уважаемых, но физически менее выносливых, надеясь на их неукротимый дух и собственное мастерство, и только Серый, оставшийся на рынке последним, вынужденно затесался в команду уважаемых, будучи и по возрасту белой вороной, и по силам и духу – серым зябликом.
- Что ты в трусы-то затолкал? – брезгливо спросил у него Старче, указывая пальцем на выпирающую спереди и сзади промежность.
- Памперс, - чуть слышно пояснил потупившийся псевдоуважаемый и объяснил: - У меня простатит, - и добавил, кисло улыбнувшись: - И для защиты, если мяч попадёт.
Старче грубо хохотнул:
- Если у тебя простатит, то зачем защищать-то?
- Отстань от гиганта секса, - встал на защиту памперса Викентий Алексеевич. – А ты, - обратился к Серёге, - иди и сними, не ночевать пришёл, а бегать – сотрёшь, ещё хуже будет: придётся протез ставить.
