Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1

Я мысленно вернулся в тот вечер, это было 31 декабря, мы вчетвером сидели и встречали новый 1958 год. Я был на заводе ещё мало, но уже успел отличиться в соревнованиях в футболе, и, особенно, в волейболе. Играл я хорошо и поэтому меня быстро узнавали, а при встречах старались пожать руку. Как же, каждый хочет прикоснуться к звёздной руке, хоть и местного уровня. Так вот, сидим за столом, спокойно выпиваем и кушаем. Из выпивки у нас было бутылка Сливянки и шампанского бутылка, так что на четверых хватит. Вечер был в самом разгаре, вдруг открывается дверь и входит какой-то парень и зовёт Володю в коридор. Володя ушёл, а мы сидим и рассуждаем, идти сегодня в госпиталь к девчатам или не идти. Потом решили что уже поздно, поэтому не пойдём, отложили на завтра. Только взяли стаканы, чтобы выпить, вдруг с треском открывается дверь, в неё влетает Володя, с зажатым руками лицом, через пальцы которых струится кровь, и буквально валится на свою койку. Я схватил полотенце и быстро под кран, что бы намочить его и вытереть Володе кровь, а Решетько говорю: «Витя, намочи ещё одно полотенце и дай мне его. Общими усилиями мы привели пострадавшего, в кое-какой порядок, осмотрел его повреждения и я остался доволен, что повреждения были не велики, разбит нос, но не сломан, и верхняя губа с внутренней стороны тоже была разбита. «Ладно, — говорю, — Володя, ничего страшного, а теперь расскажи, что же произошло?» Из его рассказа стало понятно, что у него с его земляками произошёл конфликт, а причиной стало то, что он живет в комнате с русскими, пьёт с ними водку, хотя мы водку никогда не пили, если выпивали, то только вино и то немного. Володя дальше рассказывает: «Они, мол, говорят, учишься у них плохим привычкам, а главное, ходишь с русскими парнями в госпиталь, к русским женщинам. По их понятию, молдаванину так вести себя не пристало, он должен жить среди своей национальности и только с ними общаться». Володя замолчал, сидит, повесил голову. «Выходит здесь назрел национальный вопрос», — подумал я. «А что дальше было, — спрашиваю я его, — кто тебе лицо разбил?» — «А дальше я говорить не буду, так как они о тебе говорили плохо» — «А что именно? Говори же, Володя, что ты как кисейная барышня раскис, какие-то нерусские нас с тобой, русских, терзают, а ты молчишь» — «Они мне сказали, а с Семёном, чтобы мы тебя больше не видели, он на тебя плохо влияет, да и вообще ведёт себя заносчиво, как будто он здесь самый главный. Он думает, если он спортсмен, то значит ему всё позволено. Ну, а потом ещё о столовой сказали, в смысле, что все стоят у окошка за едой, а ему повариха Зоя на подносе еду на стол подает. Лично им это не нравится, так они сказали. Ну, дальше я их слушать не стал, послал их подальше, повернулся, чтобы уйти в свою комнату, в этот момент один из них меня и ударил» — «Ладно, — говорю, — пойдём, там разберёмся». Тут Володя схватил мне за руку и говорит: «Сеня, ни ходи туда, там их пятеро мужиков, мы с тобой с ними не справимся» — «Подожди, Володя, а почему пятеро, их же там четверо живёт?» — «Так у них постоянно тусуется татарин, они же мусульмане вот вместе и держатся. Этот татарин собирался жениться на Дине, а ты ему помешал, потому что стал с ней встречаться и это его до сих пор злит. Вот он молдаван против тебя и настраивал, никак за Дину тебя простить не может» — «А что, Володя, молдаване тоже мусульмане?» — «Да некоторые мусульмане, в частности, те, которые живут в той комнате, мусульмане» — «Ладно, — говорю, — на месте разберёмся».

Если коротко, то в комнате противников, мы практически не говорили, один из Вовкиных земляков буквально налетел на меня, но получил сильный удар моей левой в лицо, свалился на пол, и на этом аудиенция закончилась. Я ждал, что остальные его друзья набросятся на меня, но они сидели, опустив головы и даже попыток не делали, чтобы защитить своего товарища. На второй или третий день после этих событий я пошёл в клуб, чтобы поиграть в бильярд, там, у стола находилось несколько офицеров нашего завода. Как только я подошёл к бильярдному столу, наши заводские офицеры один за другим начали меня поздравлять и при этом каждый что-то говорил, вроде того: «Ну, Сеня молодец, вот это удар, одним взмахом два зуба на вылет». Мне было не понятно, откуда они знают, что именно два зуба были выбиты в момент посещения мною молдавской комнаты. А ещё мне было ужасно неудобно за то, что они меня поощряют за мои хулиганские действия. Ведь какими бы благородными позывами я это не мотивировал, а всё-таки мои действия в той комнате смахивали на хулиганские. Позже стало известно, что потерпевший написал заявление нашему заводскому следователю, о том, что я его избил. Я ждал вызова к следователю, и оно состоялось. После праздников меня вызвал к себе наш заводской следователь. Но он мне объяснил причину вызова.

Оказывается, во время моего визита к Володиным землякам, один из них потерял два передних зуба, и сказал, что я их ему выбил. Его заявление было похоже на правду, и я отпираться не слал. Там же у следователя я встретился с потерпевшим, и следователь посоветовал нам помириться, а мне сказал, чтобы я оплатил лечение недостающих зубов у потерпевшего в результате наших разборок.

Я пообещал, что дам ему деньги на лечение зубов. На том и помирились, правда, деньги он с меня так и не взял, хотя я ему их предлагал. Почему? Не знаю, Вовка такой феномен мне тоже не мог объяснить, но при этом сказал: «Вообще-то они жадные, даже на еде экономят, но почему он не взял деньги, меня удивляет. Может они гордые и поэтому твои деньги не стали брать». Не знаю, но факт остаётся фактом от моих денег он отказался, а заодно со мной при встрече не стал здороваться. Ну и хорошо без этого мы поживём. Но зато после моего посещения молдавской диаспоры они, Володю оставили в покое, как будто он для них престал существовать. Но больше всего пострадал татарин, который находился в той же комнате и сетовал на то, что я хочу у него отбить Дину, кстати, тоже по национальности татарка. Он усиленно хотел жениться на ней и своего добился. Они поженились. Правда до этого Дина вела весёлый образ жизни. Весело знакомилась с заводскими парнями и через некоторое время так же весело с ними расходилась. Ну, и правильно, а что тянуть, не хочет жениться, и до свиданья другого найдём, благо холостых парней на заводе работает человек сорок. Будущий муж Дины знал это, но всё-таки женился. Спрашивается, почему он это сделал? Думаю, причин было две. Первая, это потому что они оба были по национальности татары, и, как он говорил своим друзьям, что родители его настаивали, чтобы он обязательно женился на татарке, жену другой национальности они в свой дом не примут. Вторая же причина, и думаю, она была главной, это то, что у него буквально через месяц заканчивался срок пребывания за границей, а Дина на заводе работала всего от силы три месяца, то есть, срок пребывания за границей у неё только начинался. И вот он рассчитывал, что когда он на ней женится, то и его оставят за границей ещё на три года. Но из его затеи ничего не получилось, для завода он оказался не таким ценным специалистом, и наше заводское начальство не захотело заниматься бумажной волокитой. Поэтому муж Дины уехал, а Дина осталась, и я думаю, что она об этом не жалела. Ну вот, пока я вам рассказывал, мы на трамвае, приехали на площадь, сейчас возьмём такси и поедем по адресу. Когда подъехали по адресу, то на углу шестиэтажного дома я увидел фигуру человека, подумал, что это, наверное, Льяна меня ждёт и не ошибся.

Увидев нас вдвоём, он ничего не сказал, но как-то поёжился, как будто от холода, и это в тёплый летний вечер. Мне это показалось странным, и я взял его под локоть отвёл в сторонку и спросил: «Сильвестр, в чём дело, что тебе не понравилось?» — «А зачем ты его привёл с собой?» — «А ты что хочешь, что бы я один с ценным грузом ехал по твоему воровскому городу, и чтобы меня обворовали, а может даже и убили?» — «Нет, я этого не хочу, — миролюбиво согласился Сильвестр, — Ладно, пойдёмте к заказчику», — поторопил меня он. Льяна пошёл впереди, мы с Володей за ним. По лестнице поднялись на четвёртый этаж. Сильвестр позвонил в квартиру, дверь открыла женщина, увидела Льяну, заулыбалась, а затем на площадке увидела и нас, и лицо её стало серьёзным, но всё же пригласила заходить в квартиру. Я, с порога осмотрел квартиру, она мне показалась богато убрана, стены затянуты гобеленом, на окнах и дверях висели бархатные шторы, на стенах висели какие-то картины, а на полу лежал большой ковёр. «Да, — думаю, — живут же люди».

Пока я осматривал квартиру, из другой комнаты вышел мужчина, как мне тогда казалось, пожилого возраста, этак лет пятьдесят, он спросил у Сильвестра, с кем ему иметь дело, тот показал на меня и хозяин квартиры пригласил меня в свой кабинет. В его кабинете стоял массивный стол, стеллажи с книгами, в углу стояло кожаное кресло, а с потолка падал тёплый свет от абажура. Одним словом, очень богато, я такое видел впервые. Хозяин сам сел за письменный стол и меня пригласил садиться. И мы начали с ним торговаться. Приблизительную цену своего товара я знал, мне об этом сказал Льяна, но я также предполагал, что названную цену он уменьшил минимум вдвое, ведь он тоже хотел на этом товаре заработать, вот с этого я и исходил. Так что, ориентир цены у меня был, и поэтому можно было торговаться. Конечно, в этих гобеленах и бархатах я чувствовал себя не очень уверенно, на меня давило всё это богатое убранство, но это до тех пор, пока хозяин дома не поинтересовался о товаре. Он как-то осторожно спросил у меня: «Что вы имеете за товар?» Я ему так же вкрадчиво и осторожно сообщил: «Золотые мужские часы, и десять грамм платины, есть ещё фотоаппарат «ФЭД» если вы всё это возьмёте, то я за свой товар хочу иметь шестнадцать тысяч злотых». Мой оппонент округлил глаза, покачал головой, затем помолчал, наверное, обдумывая моё предложение, и только потом, как бы, не уверенно, сказал: «Это, наверное, будет дорого». Затем продолжил: «Я бы мог купить, у вас этот товар, но за меньшую стоимость, примерно, за десять тысяч злотых. Хотя сначала покажите свой товар, потом будем определяться с ценой». Я из своей спортивной сумки достал фотоаппарат, а часы и остальные ценности были у меня во внутреннем кармане куртки. Всё это я положил на стол возле себя. Я не хотел в чужие руки отдавать свои ценности. Хозяин кабинета это понял и не стал в руки ничего брать, а взял лупу наклонился над столом, и стал рассматривать товар. Затем он меня попросил вытащить из футляра фотоаппарат. Я вытащил, он его со всех сторон осмотрел и затем сел на своё место. По всему было видно, что мой товар ему понравился. Затем мы снова стали с ним торговаться. Он снова предложил мне цену за весь товар 10000 злотых. Меня такая цена, естественно, не устраивала и я начал хвалить свой товар. Я ему говорю: «У меня товар очень ценный и привлекательный на международном рынке, но Вы даете цену, не достойную его». Покупатель, на какое-то время замолчал, видно, что-то подсчитывал, я тоже молчал, думал, как мне поступить, стоять на названной цене, или её снизить. Я знал, что покупатель товар сбывает за рубежом, так что за мой товар он возьмёт за границей валюту, и стоимость в злотых будет минимум в два, а может и в три раза дороже, той цены, которую я назвал. С другой стороны мне нельзя отпугнуть покупателя, ведь у меня другого покупателя нет и поэтому надо с ним договориться. Молчали не долго, и своим молчанием он как бы давил на меня. Конечно, преимущество было на его стороне, так как торговля шла на его территории, да и хозяин квартиры гораздо старше меня и, разумеется, опытнее, но мне, в любом случае, надо держаться своей линии, иначе я проиграю.