Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1

ЦАРСКИЕ ДЕНЬГИ

Когда я написал о Сталине, то вдруг вспомнил, что когда я ещё учился в начальных классах школы, то от нашей учительницы впервые услышал что Сталин — это не фамилия нашего вождя, а кличка, а настоящая его фамилия Джугашвили. Эта новость меня так поразила, что я о его фамилии говорил с кем надо и с кем не надо, в хуторе и взрослые, и дети многие не знали какая фамилия нашего вождя. В этот же день мы с Иваном Борисенко пошли к нему домой, мне идти к нему не хотелось, так как я знал, что вход в их хату полузапрещённый, мне об этом говорил Котенко Иван, их сосед. Ну ладно, Иван настоял и мы пошли. Заходим в их хату, его бабушка сидит на табурете перед окном и на столе перекладывает какие-то бумажки. Как только она нас увидела, сразу обхватила руками эти бумажки и наклонилась над столом, прикрыв их своим телом, пряча от нас. Мы с Иваном прошли мимо неё в его комнату, он в семье был один мальчик и у него была своя комната. Иван начал показывать свои рисунки, книги которые ему дарили и разные другие вещицы. Я всё это рассматриваю, а сам думаю, что же это его бабка от нас прятала? Меня этот вопрос так напрягал что я, наконец, не выдержал и напрямую спросил у Ивана: «Слушай, Иван, а что это твоя бабка от нас прятала?» — «А, — равнодушно махнул он рукой, — это она прячет царские деньги, она их от всех прячет, боится что обворуют. Она мне говорит, что скоро царская власть вернётся вот мои денежки и пригодятся». Тогда я говорю Ивану: «Вань, а посмотреть на них можно, я ещё никогда не видел царских денег» — «Пойдём», — как-то быстро согласился Иван. Подходим к бабушке, Иван ей говорит: «Баб, покажи Сене свой клад, а то он никогда не видел царских денег».

К моему удивлению бабушка быстро согласилась и стала показывать мне купюры и о каждой рассказывать. Купюр было немного, с десяток разного достоинства, царские и керенки. Ну, царские мне было понятно, а вот что за керенки, я о таких деньгах и не слышал, об этом я спросил у любезной бабули, и она мне сказала: «Керенкой называются деньги потому, что после Николая, был какой-то царь Керен, вот в честь его и назвали эти деньги». В царях я тогда не разбирался и мне хватило того, что бабушка рассказала. И вот, в момент нашей беседы с бабушкой, Иван вдруг ни с того, ни с сего говорит: «Бабуль, а ты знаешь, что Сталин вовсе и не Сталин?» Бабка округлила глаза и спрашивает внука: «А кто же он такой?» — «А он Джугашвили, понимаешь фамилия у него такая» — «Ну, раз фамилия то ладно, — согласилась бабуля, — хотя какая-то непонятная, так, а Сталином, почему его зовут?» — «А Сталин, это у него такая партийная кличка» — «Кличка? — удивлённо спросила бабушка, — О, Господи, ну собакам дают клички, это понятно, а ему-то зачем кличка, ведь у него и фамилия есть, пусть и не понятная, и имя есть, взяли, обозвали человека кличкой, нет, это совсем не по-людски». А мы с Иваном и сами не знали, почему Сталина так назвали и поэтому не могли ей объяснить, так и ушли из хаты, оставив бабушку в раздумье.

И СНОВА ГОРОД БРЕСТ

Ну ладно, хватит воспоминаний давайте вернёмся в город Брест, где я, от нечего делать, хожу по красивой алее парка с чемоданчиком в руках под названием «Балетка». Остановился, посмотрел на часы, до отхода поезда оставалось полтора часа, думаю, надо двигаться в сторону вокзала. Пошёл по тротуару по улице, рядом стоят дома четырёхэтажные и пятиэтажные, построены из красного кирпича. Недалеко от вокзала стояла столовая, на её углу женщина в белом халате торговала пирожками. Увидев пирожки, я почувствовал голод, подошёл к продавцу и спрашиваю: «С чем пирожки?» — «С капустой, с картошкой, с фасолью и луком», — отвечает мне женщина средних лет. «А цена какая?» — спрашиваю. О цене я спрашивал только для того, чтобы поговорить, а то целый день ни с кем и словом не перемолвился: «Та дёшево я продаю, бери, а то после обеда вышла и вот уже два часа стою, и никто даже ни подходит, прямо хоть бросай торговать и возвращайся без выручки». Я стою, раздумываю, какой бы пирожок взять, а сам ей говорю: «Да Вы не расстраивайтесь, раз я к Вам подошёл, значит сейчас за мной очередь покупателей будет. Это всегда так, где я что ни покупаю, везде за мной очередь покупателей выстраивается. Вы вот что, дайте мне один пирожок с капустой и один с фасолью, и, пожалуй, хватит». Женщина заворачивает пирожки, а сама говорит мне: «Да ты что, два пирожочка то берёшь, ты парень молодой, симпатичный, но очень худой, уж такой худой, так что мне тебя просто жалко, тебе надо кушать побольше, возьми ещё парочку пирожков». Пирожки я взять согласился, но вот насчёт того, что худой, я с ней был не согласен. Я тогда в свои двадцать три года, при росте 176 см весил 70 кг, так что мой вес я считал нормальным, в крайнем случае, в спорте я был не утомим. Играя за заводскую футбольную команду, я бегал по футбольному полю два тайма, но если бы потребовалось, я бы ещё два тайма отыграл. Вот такая у меня была физическая форма. Но что касается тёти, которая торговала пирожками то да, по сравнению с ней я был худой, но ведь она работает в столовой, где еды полно, а я, на заводе с железками, так что разницу вы понимаете. Но продавец пирожков мои мысли не читала, накладывала пирожки в большой бумажный пакет и приговаривала: «Пирожочки достану тебе с низу бачка, там они горячее, те, которые теплые можешь сразу покушать, а горячие пусть полежат, потом съешь». Увидев, что у меня в руке чемоданчик она спрашивает у меня: «А ты что это с чемоданчиком, командировочный или проездом?» — «Да проездом я у вас, скоро мой поезд, так что у Вас пирожки куплю и на поезд» — «Ну, так вот я тебе о том и говорю, бери пирожков больше, что по ресторанам тратить деньги ведь они не просто достаются, а пирожочки покушаешь и дёшево, и сердито. Что скажешь не права я?» — «Что Вы не правы, я так не скажу, Вы действительно правы, и поэтому положите мне ещё два пирожка с ливером». Я ей это сказал, а сам думаю, ну куда мне столько пирожков, ведь они такие большие, пожалуй, каждый из них с мою ладонь. Но женщина обрадовалась, что нашёлся такой щедрый покупатель и начала мне упаковывать другой бумажный пакет. Пока мы с ней торговались возле нас начал собираться народ. Сначала подошли мужчина и женщина, видно супружеская пара, и стали за мной как бы в очередь, затем прибежал мальчишка лет четырнадцати, а за ним парень с девушкой, и так образовалась небольшая очередь. Пирожница увидела такую радостную ей картину и говорит мне: «А ведь правду ты мне сказал насчёт очереди, посмотри», и она показала на людей, которые стояли за мной, в очередь за пирожками. А что ей на это сказать, со мной почти всегда так. Купив пирожки, я сел на трамвай и поехал на вокзал. Стою на задней площадке, и рассматриваю улицы дома, ко мне подошла кондуктор и просит оплатить за проезд. Я подал деньги и тут вдруг вспомнил свою первую поездку в трамвае, когда я первый раз был в отпуске. Как вы знаете, я последние четыре года находился за границей в Польше, и поэтому привык к польским условиям проживания. Часто ездил на трамвае, как мы его называли «Сюдемка», и я привык к тому, что подходит кондуктор и спрашивает деньги за проезд таким вопросом: «Пше прошем пана пенёнзе». И вот в тот раз я еду на трамвае из Брестской крепости, что-то задумался, мыслями был где-то на своём заводе, и в этот время ко мне идёт кондуктор, и я думаю, она сейчас будет у меня спрашивать пенёнзе. Я уже приготовился полезть в карман за деньгами и вдруг слышу совершенно русскую речь: «Прошу оплатить за проезд». От такого простого вопроса в моём сознании, произошло какое-то изменение, как будто я оказался в другом измерении. То моё состояние даже трудно описать. Я расплатился, затем кондуктор пошла в обратном направлении, а я смотрю ей вслед и не могу поверить, что я нахожусь в Союзе, а не в Польше. Сейчас я уже привык и в такое положение не попадаю. Покушав в парке на скамейке пирожки, запив нарзаном, который купил у той же продавщицы, я занялся самым важным вопросом, куда спрятать контрабанду которую я вёз с собой по заказу. Долго не думал, куда её спрятать, место заначки как-то пришло само собой, но надо было её туда ещё пристроить. Объём контрабанды был небольшой, но очень ценный, так что опасность была немалая, ни дай Бог если бы я попался с такой контрабандой, то греха не обобрался бы. Странное дело, когда я прятал свой клад, я не думал о том, что могу попасться, и по закону мне влепят, этак лет пять или шесть, и тогда вся моя и не только моя жизнь полетит в тартарары. Но я о последствиях не думал, в данный момент я думал, как сделать так, чтобы операция прошла благополучно, и по всей моей жизни у меня было так. Позже, примерно через сутки или двое, когда у меня было время подумать, и я эти действия прокручивал в голове снова и снова, вот тогда меня брала оторопь, но и то ненадолго. Ну и правильно, что ни надолго, чего теперь бояться когда всё уже позади. Но всё и на этот раз обошлось как надо. Я в целях маскировки по дороге к вокзалу купил пять бутылок «Столичной» водки, положил их в чемоданчик поверх вещей. Это была такая уловка для таможенников, которую мне рассказали старички «контрабандисты», и к этому, надо было знать, что ответить на вопрос таможенника, если он спросит: «Везёте ли Вы запрещённые вещи?» Надо было сказать так: «На запрещённые вещи я ещё не заработал, еду в отпуск первый раз вот только на водку и заработал». Работники таможенной службы ведь не знали, в какой раз человек едет в отпуск в первый раз или третий. Уловка простая но, как ни странно, у меня такая уловка срабатывала без осечки. Разумеется, к этому нужна была психологическая уравновешенность, то, что ты говоришь таможенному стражу, должен в это верить сам больше, чем он. На Польской территории перрона, я почувствовал себя более спокойно, сел в польский купейный вагон, положил вещи в нишу под нижней полкой, достал из потайного карманчика брюк, называемый в простонародье «Пистоном», пятьсот злотых одной купюрой, и пошёл в буфет, что-нибудь купить попить. Когда шёл в буфет, то вспомнил, как я эту купюру в пятьсот злотых перевозил через нашу таможню, когда ехал ещё в Кемерово. А получилось это так. Когда я проходил таможню, молодой парень таможенник, спросил меня, везу ли я, что ни будь запрещённое, ну я как честный гражданин своей страны, сказал ему, что везу польские деньги, одну купюру достоинством пятьсот злотых. Он мне говорит: «Покажите». Я вытаскиваю из «пистона» вчетверо сложенную купюру, разворачиваю её и показываю ему. Он смотрит на купюру и грустным голосом, как бы жалея меня, говорит: «Так это же иностранная валюта?» Я тоже смотрю на злотые и говорю: «Да какая же это валюта, на них и в Польше мало что купишь, а в Союзе, тем более, кому они здесь нужны». Таможенник немного наклонился над стойкой, чтобы я услышал то, что он скажет и тихо меня спросил: «Ну, Вы же их, зачем-то везёте в Союз?» Я тоже слегка наклонился над стойкой и сказал ему: «Я злоты не везу в Союз, это они едут со мной, что бы потом вернуться обратно. Ведь я еду в отпуск и через десять дней я буду возвращаться, а на вокзале во Вроцлаве в шесть часов утра меня никто встречать не будет, вот они мне и пригодятся на такси, да и в поезде куплю что-нибудь покушать или попить». Таможенник слегка улыбнулся и сказал: «Ну, хорошо, Вы меня убедили, надеюсь, Вы говорите правду и верите, в те слова, что говорите. Проходите, пожалуйста». Я последовал дальше и подумал о его словах, о вере в то, что я говорю. Конечно, верю, притом искренно, если бы я в это не верил, Вы бы давно меня поймали, как мою жену Зою. В то время проходить таможенный контроль было легко, ни каких тебе металлоискателей, это теперь их везде наставили, не только там где нужно, но и там где они не нужны, некоторые организации их ставят просто для солидности. Видите ли, по задумке руководства этих организаций, это должно выглядеть так, раз стоит металлоискатель значит организация солидная, естественно и уважение к ней должно быть особое. В повествовании «забегу» далеко вперёд моей непростой жизни, и расскажу о том, как бизнесмены любили металлоискатели в начале лихих девяностых годов. Занимаясь бизнесом, у меня появились двадцать ящиков армянского коньяка «Арарат», в Кемерово я их пристроить не мог и поэтому повёз в город Новокузнецк, по наводке. Приезжаю по адресу, поднимаюсь на крыльцо, где расположен офис нужной мне конторы, открываю дверь, и прямо перед дверью стоит этот самый агрегат, а по его бокам стоят два охранника с пистолетами. Такой охране, да ещё со спецтехникой я крайне был удивлён, ведь это же, не какое-то секретное предприятие, а обыкновенный офис хозяина, у которого были магазин и кафе. Но тогда была мода на вот такие «игрушки» и поэтому их везде ставили. Я хотел пройти мимо этого агрегата, но охрана меня попросила пройти через металлоискатель. Да, думаю, зря вы это сделали, сейчас ваш агрегат взорвётся. На мне, было, тогда столько металла, и драгоценный и просто железо в виде ключей, да ещё пистолет был в кобуре на поясе, а он один весил грамм пятьсот. Ох и гремел же их агрегат, они со мной долго разбирались, почему так сильно гремит их агрегат. Тогда я им показал свои и перстни, часы на металлическом браслете и золотой браслет, одним словом их убедил, и они меня пропустили к своему шефу.