Марек Лавринович - Солнце для всех
— Стоять! — крикнул самый высокий, и парни стали приближаться. Кто-то зажег фонарик. — Кого мы видим! — обрадовался громила. — Специалист по амнезии собственной персоной.
— У меня действительно амнезия, — сказал Ян.
— Да заткнись ты, лживая красная свинья! — завопил парень. — Ты же красная свинья, знаешь об этом?
— Ничего подобного, — возразил Ян.
Тогда сзади выскочил какой-то юнец в шапке-ушанке, схватил Яна за грудки и ударил что было сил. Ян полетел в кусты, а Помянович, воспользовавшись замешательством, убежал.
Ян открыл глаза и увидел множество склонившихся над ним красных звезд.
— Так и хочется на такого, как ты, плюнуть, — сказал самый высокий и плюнул Яну в лицо. — Как такому, как ты, не врезать? — И ударил Яна в бок, к счастью, не очень сильно.
Следом за главарем стали плеваться и другие парни, а потом повернулись и ушли в темную ночь, сверкая красными звездами на шапках.
Ян лежал и смотрел в простирающееся над ним звездное небо. Где Здись со своими генералами и духовым оркестром? Вокруг него не было восторженных, аплодирующих толп, рядом не было никого, кто мог бы поддержать и подбодрить. Ян оказался один на один со своей болью и позором.
Он с трудом встал и, шатаясь, поплелся по опустевшей аллее. Вдруг он услышал шум, топот, увидел свет фонарей. Он попытался убежать, тут услышал голос Помяновича:
— Это мы, пан Ян! Помощь пришла!
От приближавшейся толпы отделились двое мужчин с носилками. На них положили Яна и как можно осторожнее понесли к выходу. Шедший рядом Помянович что-то кричал по мобильному телефону.
Через несколько минут его уже внесли в гардеробную концертного зала. Очень аккуратно переложили с носилок на стол. Его сразу окружили люди. Но вскоре толпа расступилась, и над ним склонился Здись. Он пожал Яну руку.
— Спасибо, пан Ян, — душевно сказал он. — Спасибо, дорогой друг.
Из толпы вышел Дзюркевич.
— Мы должны его всем показать! — воскликнул он. — Людям, журналистам радио и телевидения!
— Да, надо показать, — согласился Здись. — Пусть этим кто-нибудь займется.
И удалился на сцену, поскольку должен был выступать перед избирателями.
У самого выхода он обернулся и сказал:
— Когда он будет готов, подайте мне знак из-за кулис. Я сам провожу его на сцену.
Дзюркевич кивнул и стал осматривать Яна.
— Крови не видно, — расстроенно заключил он. — Без крови эффекта не будет.
— Подрисуем, — сказал кто-то сверху. — У нас много красной краски.
— Краска осталась в гостинице, — деловито проинформировал чей-то бас.
Помянович подошел к Дзюркевичу и прошептал на ухо:
— Я видел в буфете кетчуп. Может, обмажем Яна кетчупом…
— Это мысль, — обрадовался Дзюркевич.
Всех попросили выйти из помещения, и упитанная дама принялась энергично намазывать Яна кетчупом. Когда его вывели в коридор, присутствовавшие там члены предвыборного штаба обомлели.
Яна отвели за кулисы, посадили на стул и предоставили самому себе, предварительно велев не крутить головой, чтобы не повредить кетчуповый грим.
Маршируя по сцене, духовой оркестр закончил исполнение «Alte Kameraden». Когда оркестр покинул сцену и зал разразился овацией, Здись поднял руку, давая понять, что хочет сказать еще что-то. Зал мгновенно затих.
— Прежде я воздерживался от комментариев по поводу моего соперника пана Шишки, считал, что, даже несмотря на его очевидные недостатки и отсутствие элементарного воспитания и образования, этот человек заслуживает уважения. Сегодня я изменил свое мнение. Пан Шишка не заслуживает ни малейшего уважения. Почему? Вы все сегодня слышали выступление Яна Августа, человека больного, но не сдающегося и мечтающего о лучшем будущем. Как только пан Ян вышел из зала, на него напали сторонники пана Шишки. Прошу вас, пан Ян.
Ян, поддерживаемый Дзюркевичем и Помяновичем, вышел на освещенную сцену. Гул возмущения пробежал по залу. Повсюду засверкали вспышки фотоаппаратов, заработали телевизионные камеры, иностранные корреспонденты подошли ближе к сцене.
— Так вот, на пана Яна напали приверженцы Шишки. Что он им сделал? Разве он что-нибудь сказал им? — вкрадчиво спросил Здись Яна.
— Ничего, — пробормотал в микрофон Ян. — Я сказал, что страдаю амнезией.
— Взгляните на него! — воскликнул Здись. — Вот с кем мы имеем дело! Теперь вы понимаете, что ждет Польшу, если к власти придет Шишка!
Он хотел развернуть эту тему, но Дзюркевич, пока зал аплодировал, прошептал:
— Надо заканчивать! Кетчуп вот-вот сползет на пол.
Здислав снова поднял руку:
— Друзья мои! Не будем мучить нашего дорогого пана Яна. Он и так сегодня настрадался. Попрощаемся с ним аплодисментами и отпустим. Ему нужен отдых. Вы заслужили это право, как никто другой.
Публика зааплодировала. Присутствовавшие в зале неистово хлопали, а потом стали скандировать:
— Янек! Янек! Янек! Янек!
Помянович и Дзюркевич подхватили Яна под руки и выпроводили за кулисы. Кетчуп аппетитно блестел в свете софитов.
Яна умыли и переодели. Встреча с кандидатом закончилась, погасли прожекторы, лишь шум, создаваемый тысячами людей, следовавших к выходу, напоминал о том, какое важное событие только что завершилось. Ян с Помяновичем тоже стали собираться, как вдруг услышали приятный голос Мончинского:
— Приглашаю вас в мой автобус.
Ян так долго мечтал об этом. Вместе со Здисем и его свитой они подошли к овеянному легендами автобусу с затемненными стеклами. Двери беззвучно открылись, все неспешно вошли в салон, уселись в удобных креслах, из колонок полилась приятная музыка. Яна посадили рядом со Здисем. Кто-то подал им поблескивающие в полумраке рюмки, наполненные коньяком.
— Натерпелся ты, дружище, — сказал кандидат и обнял Яна. — Но мы это компенсируем, обязательно компенсируем. Поверьте.
— Верю.
— Давайте-ка выпьем за будущее.
— За будущее, — повторил Ян, и в то же мгновение автобус плавно тронулся.
Путешествие от концертного зала до гостиницы оказалось коротким, но Ян был доволен. Он чувствовал себя безмерно счастливым. Коньяк затуманил его сознание, он поудобнее устроился в кресле и, улыбаясь, смотрел по сторонам. Когда они подъехали к гостинице, Ян вышел из автобуса и поплелся в свой номер. Он лег на кровать и сложил руки в молитве.
— Спасибо тебе, Господи, за то, что на меня напали, — прошептал он, глядя в темное окно. — Спасибо, Господи, за все.
* * *На следующий день во время завтрака у Яна состоялся очень любопытный разговор с Помяновичем на тему вчерашнего нападения. Тому хотелось знать, что это были за парни и что им было нужно.
— Вот, к примеру, их головные уборы… — спросил он. — Почему на них были остроконечные шапки с красными звездами?
— Такие шапки носили в Красной Армии, иначе говоря, коммунисты.
— Значит, это были коммунисты.
— Нет, наоборот, пан Ян. Это антикоммунисты, самые злые враги коммунистов.
— Ясно. Антикоммунисты переоделись Коммунистами.
— Вот именно.
— А зачем?
— Таким образом они хотели напомнить нам, что в прошлом мы были коммунистами.
— Понятно, — обрадовался Ян. — На меня напали люди с красными звездами, потому что мы коммунисты?
— Примерно так, но не совсем точно. Мы не коммунисты.
— Тогда почему же они напали?
— Они считают, что когда-то мы ими были.
— Я все понял. Когда-то вы, пан Юрек, были коммунистом, но теперь им не являетесь, только антикоммунисты этого не знают, правильно?
— Не совсем. По правде говоря, я никогда не был коммунистом.
— И пан Здись тоже?
— И Здись.
— Тогда в чем же дело?
— Это трудно объяснить человеку, страдающему амнезией. Дело было так: давным-давно Польшей руководили некие люди.
— Ясно.
— Чтобы руководить страной, они должны были притворяться коммунистами.
— Ага. А остальные считали их настоящими коммунистами?
— Совершенно верно. Потом к власти пришли антикоммунисты. Они свергли прежнее руководство, и коммунисты перестали быть коммунистами, которыми, впрочем, никогда и не являлись.
— И кем же они стали?
— Как бы это сказать… В некотором роде тоже антикоммунистами.
— Это довольно сложно, — признал Ян. — Зачем же на меня напали?
— Пан Ян, дорогой, на вас напали истинные антикоммунисты, переодетые настоящими коммунистами, охотящиеся за фальшивыми коммунистами, которые, по сути, тоже являются антикоммунистами.
— Настоящими или фальшивыми?
Этот вопрос окончательно сбил Помяновича с панталыку. Редактор тяжело вздохнул:
— Это, дорогой пан Ян, не имеет ровно никакого значения.
Как раз в тот момент ко входу в гостиничный ресторан подъехал микроавтобус. Помянович встал и энергично направился к выходу.
