Марек Лавринович - Солнце для всех
— Это, дорогой пан Ян, не имеет ровно никакого значения.
Как раз в тот момент ко входу в гостиничный ресторан подъехал микроавтобус. Помянович встал и энергично направился к выходу.
Глава восьмая
НЕНАСТЬЕ
Предвыборное турне закончилось так же неожиданно, как и началось. В один прекрасный день они прибыли в последний по списку город, Ян в последний раз передал свое будущее в руки Здися, духовой оркестр как никогда воодушевленно исполнил марш «Alte Kameraden» и покинул сцену.
На следующий день микроавтобус доставил Яна на улицу Кручей и сразу уехал. Сидевшие в салоне за элегантными шторками коллеги на прощание махали ему руками.
Ян почувствовал себя смертельно уставшим. Он с трудом поднялся по лестнице на свой этаж, принял душ, забрался в кровать и проспал восемнадцать часов.
Предвыборная кампания переместилась на телевидение. Шишка и Мончинский бились не на жизнь, а на смерть. Оба прошли во второй тур выборов, и вся страна с нетерпением ждала результатов.
Для Яна работы не нашлось. Он слонялся по городу или сидел у телевизора и болел за Здися. Наконец за два дня до проведения второго тура появился Помянович.
— Извините, что не звонил. Я был очень занят, — объяснил он. — Послезавтра в восемь вечера состоится специальная программа, посвященная выборам, на которой будут присутствовать Шишка и Здись. На встречу также приглашены предвыборные штабы кандидатов. Вы придете?
— Конечно!
— Микроавтобус заедет за вами в шесть вечера. До встречи.
Вновь, как несколько недель назад, Ян стоял на тротуаре и ждал. Он заметил, как мимо промчался стильный автобус с затемненными стеклами, а может, ему просто показалось. Вскоре подъехал знакомый микроавтобус. Водитель пожал Яну руку и триумфально поднял руку.
— Мы победим, — сказал Ян.
Автобус резко тронулся и, доказывая свое первенство, на скорости помчался в телестудию.
Там с нетерпением ждали дорогих гостей. Зал был прекрасно оформлен, кругом бегали журналисты, то и дело передававшие последние новости, гримерши рвались на части, технический персонал деловито цеплял важным гостям маленькие микрофоны, так называемые микропорты. В студии царила суматоха. Лишь операторы были невозмутимы — они и не такое видели в свои объективы.
Яна втолкнули в студию. Он не знал, что делать, как вдруг справа увидел Помяновича, беседовавшего с Юрчаком, и направился в их сторону.
— А вот и наш пан Ян! — увидев его, воскликнул Помянович. — Ну, где же ваша неповторимая улыбка? Вы не верите в нашу победу?
— Конечно, верю. — Ян покраснел. — Как ни во что другое на свете!
— Правильно, — сказал редактор. — Надо верить. Юрчак внимательно наблюдал за Яном.
— Вы изменились, — заметил он. — Стали выглядеть совсем иначе.
— Теперь у меня в жизни есть цель, — скромно сказал Ян.
— Да. Это сильно меняет человека, — улыбнулся Юрчак и замолчал.
В тот момент в студию вошел ведущий программы и стал наводить порядок.
Сторонники Шишки занимали всю правую сторону студии, штаб Мончинского — левую. Посередине был установлен большой стол, за которым уселись ведущий и два кандидата. Чуть дальше располагались места для известных аналитиков и журналистов, которые должны были комментировать происходящее в прямом эфире.
Ян с интересом рассматривал студию. Он заметил одну любопытную деталь: приверженцы Мончинского были похожи друг на друга. Все были в примерно одинаковых костюмах с галстуками, все аккуратно причесаны и побриты и выглядели очень уверенно. В то время как сторонники Шишки представляли собой очень разношерстную публику. Среди них были как люди одухотворенные, возвышенные, вероятно, артисты ил и ученые, так и крепкие солидные парни с натренированными руками, не слишком элегантно одетые. Вряд ли на ком-нибудь из них были носки из Нью-Йорка или французский галстук. Сзади столпились несколько человек в свитерах, а один и вовсе в джинсовой рубашке.
Но несмотря на это, Ян почувствовал к этим людям необъяснимую симпатию. Ему захотелось подойти к ним и просто поболтать. Но едва он сделал шаг в их сторону, как над дверью загорелся красный огонек и из усилителя раздалась хриплая команда:
— Тишина!
Все замолчали и успокоились. Заиграла приятная музыка — заставка возвещала о начале программы «Предвыборный час».
Ведущий поприветствовал телезрителей и объявил, что все ждут результатов выборов. Затем он предоставил слово некоторым гостям, которые высказали свои соображения относительно результатов и того, что может за ними последовать. Ораторы говорили так мудрено, что Яну не удалось ничего понять, но он пришел к выводу, что они, должно быть, необычайно умные и образованные люди.
После этого ведущий выходил на связь с корреспондентами, находящимися в разных уголках страны, которые рассказывали, что происходит на избирательных участках.
Когда репортеры закончили свои доклады, ведущий поинтересовался у Мончинского и Шишки, что они чувствуют в эту минуту, но те ответили, что ничего, поскольку ждут результатов. Затем в студии появилась певица, которая исполнила песню, оказывая знаки внимания обоим кандидатам. Она тоже ждала результатов голосования и не была так глупа, чтобы недальновидно предпочесть кого-то одного.
Песню сменила тишина, ведущий начал рассказывать анекдот, но прежде, чем кто-либо понял его смысл, раздались триумфальные аккорды. На висящем под потолком экране появилась схема Польши с обозначенными на ней границами воеводств и городами, что было призвано вызвать у людей гордость, но это никого не интересовало, поскольку с минуты на минуту должно было наступить важное событие. Собравшиеся в студии стихли, аналитики вскочили с мест, чтобы лучше видеть. Польша на экране превратилась в оптимистичный золотистый подсолнух, а в центре неожиданно возникли изображения лиц Мончинского и Шишки, которые зависли над головами присутствовавших в студии членов предвыборных штабов.
Через мгновение что-то заскрежетало, запищало, и на экране появились цифры. Полстудии завопило от радости, люди принялись обниматься.
Рядом с фотографией Мончинского было четко написано: 50,2 процента. Возле фотографии Шишки цифры нервно мигали: 49,8 процента.
Кто-то схватил Яна и потащил танцевать на середину студии. Помянович обнимал Юрчака, Дзюркевич бегал как сумасшедший и всех, кто попадался ему на пути, хлопал по плечу.
Шишка стоял белый, как полотно. Он с трудом поднялся из кресла, поднял руку, словно был учеником, и просил разрешения что-то сказать, но вдруг захрипел:
— Это обман… грязный обман!
Он пошатнулся и упал. Приближенные склонились над ним, пытаясь привести в чувство.
Неожиданный обморок Шишки отвлек внимание от триумфа сторонников Мончинского. Камеры развернулись, операторы навели объективы на происходящее в стороне проигравших. Из режиссерской вышел ответственный за программу и, сбежав в студию по железным ступенькам, скомандовал:
— Камеры! Снимайте победителей! Радость победителей!!!
Приверженцы Мончинского сразу поняли, что он имеет в виду. Они сбились в группу и стали громко скандировать:
— Здись! Здись! Здись! Здись!
Ответственный за программу остановился, сел на подставленный кем-то стул и, держась за сердце, улыбнулся Здисю и членам его команды. Это была улыбка, преисполненная любви и преданности, что вдохновило сторонников Мончинского на еще больший энтузиазм.
Один лишь Помянович не обратил внимания на ответственного за передачу. Он рассматривал людей, которые поднимали находящегося без сознания Шишку и усаживали его в кресло. Помянович слегка толкнул Юрчака локтем.
— Смотри, — сказал он. — Это Здебский.
— Юлек Здебский? — удивился Юрчак. — Где? Где?
— Тот лысый, рядом с Шишкой.
— Юлек Здебский? — Юрчак всмотрелся в лысого, потрепанного жизнью человека. — Как же он постарел. Ни за что бы его не узнал.
Они молча смотрели на Здебского, который осторожно придерживал голову Шишки, а затем аккуратно положил ее на спинку кресла.
— Подойду к нему, — сказал Помянович. — Я уже давно хотел с ним поговорить.
— Попробуй только. Если подашь ему руку, тебе конец.
— Он мой давний друг.
Юрчак окинул его презрительным взглядом.
— Дерьмо, а не друг, — отрезал он. — Дурак, который всегда на стороне проигравших.
— Но…
— Запомни, — тихо, но угрожающе произнес Юрчак. — Если ты в игре, держись победителей.
Помянович промолчал. Он направился к сидящему в углу Яну.
— Я так счастлив, — сказал Ян. — Господи! Как же я счастлив.
— Да… — подтвердил Помянович. — Все счастливы.
И присел на стул рядом с Яном.
После телестудии штаб Здися в полном составе отправился на торжественный банкет. Ян оказался дома лишь около шести утра. Нетвердым шагом он добрался до кухни, напился молока из картонного пакета, в одежде упал на кровать и сразу уснул.