Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте
Дэнни изумленно посмотрел на нее, словно первый раз задень увидел и услышал. Да, героизм его иногда подводит.
Он провел Аннику в ванную, показал, где висят полотенца, как пользоваться регулятором температуры душа, и вышел, закрыв за собой дверь.
Он достал из шкафа простыни, подушку и одеяло, разложил в гостиной диван, сделал постель для Анники. Закончив, отправился в спальню, сел на кровать.
— Устал смертельно, — сказал он мне, лег на спину и, как был, в одежде, уснул, положив руки на грудь. Ноги его оставались на полу, колени торчали над краем кровати. Он даже не выключил свет в комнате. Я примостился рядом и тоже заснул.
Проснулся, когда почувствовал неладное. Открыв глаза, я увидел Аннику, стоящую над ним, с еще мокрыми волосами и в халате Дэнни. Она не издала ни звука. Несколько минут разглядывала спящего Дэнни, а я разглядывал ее. Она вела себя как привидение. Меня чуть в дрожь не бросило от ее вида. В общем, не понравилась она мне в тот момент. Анника распахнула халат, обнажив серебристую плоть с татуировкой солнца с расходящимися лучами вокруг пупка. Она продолжала молчать. Потом сбросила с себя халат. Коричневые соски ее крупных грудей указывали на Дэнни. Он ничего не подозревал. Потому что спал.
Она наклонилась, своими маленькими руками расстегнула ремень на его брюках, стянула их до колен.
— А ну стой, — проворчал я. Глаза мои оставались полуоткрытыми.
Сопротивляться он не мог. Какое там? Десять часов вел машину по жуткой дороге, сквозь метель и дождь. Откуда у него силы возьмутся?
Она стянула брюки до щиколоток, принялась осторожно снимать их. Посмотрела на меня, прошептала:
— Не шуми.
Подобное обращение меня, конечно, возмутило, но голоса я не подал. Что-то меня сдерживало. Зебра продолжала свою дикую пляску.
Отвернувшись от меня, она все свое внимание направила на Дэнни.
— Перестань, — сонно пробормотал он.
— Не волнуйся, — успокоила она. — Все будет хорошо.
У меня есть вера. И всегда была. В Дэнни. Я обязан верить, что все происходило без его согласия. Да он ничего и не понимал. Он был пленником своего обессиленного тела, и девица этим воспользовалась.
Я не желал больше просто лежать и смотреть. Один раз я уже дал маху, не смог остановить демона, глумившегося над Зоиными игрушками. И я смело принял новый вызов. Я оглушительно залаял. Агрессивно. Я зарычал. Я залился лаем и наконец-таки разбудил Дэнни. Глаза его широко раскрылись. Он увидел перед собой обнаженную девушку и быстро-быстро отполз в сторону.
— Это еще что за новости? — прокричал он.
А я продолжал голосить.
— Энцо! Хватит! — приказал Дэнни.
Я умолк и сидел, не спуская глаз с Анники, готовый вновь зайтись лаем, если она опять нападет на Дэнни.
— Где мои брюки? — удивленно спросил он. — И вообще, что ты тут делаешь?
— Я очень люблю тебя.
— Я женат!
— Да я же не просто потрахаться с тобой хочу, а по любви. — Анника опустилась на кровать и поползла к нему.
Я немедленно отозвался лаем.
— Слушай, прогони своего пса, — сказала Анника.
Дэнни схватил ее за запястья, девушка игриво захохотала.
— Прекрати! — крикнул он, вскочил с кровати и, подхватив с пола брюки, торопливо натянул их.
— Я думала, ты любишь меня. — Анника вдруг помрачнела.
— Анника.
— Мне казалось, ты хочешь меня.
— Анника, оденься. — Дэнни протянул ей халат. — Я не готов разговаривать с пятнадцатилетней голой девушкой. Это противозаконно. Тебе нужно уехать. Я отвезу тебя домой немедленно.
Она прижала к груди халат.
— Но Дэнни…
— Анника, пожалуйста, надень халат.
Дэнни застегнул ремень на брюках.
— Анника, такое не случается вдруг. И вообще не случается просто так. С чего это тебе в голову взбрело?
— Взбрело. — Она шмыгнула носом и заплакала. — Ты всю неделю со мной заигрывал. Дразнил. Целовался.
— Я только один раз поцеловал тебя в щеку, — ответил Дэнни. — Ничего особенного для родственников. Просто отношения и любовь — разные вещи.
— А я тебя люблю! — крикнула она, и плач перешел в рыдания. Глаза ее закрылись, рот скривился. — Люблю! — повторяла она.
Дэнни, ошеломленный, застыл возле кровати. Он попытался приблизиться к девчонке, чтобы успокоить, но она опустила руки, которыми судорожно сжимала халат, и открыла массивные груди, подрагивающие от горя. Дэнни отпрянул. Так повторилось несколько раз: Дэнни подходил, его встречали груди, и он отлетал от кровати. Забавное зрелище. Мне казалось, я наблюдаю за воспроизведением вживую старинной порнографической игрушки, типа той, что показывали в фильме «Каскадер», где медведь совокупляется с девушкой на качелях.
Дэнни окончательно решил положить конец безобразию.
— Я выйду из комнаты, — сказал он, — а ты оденься и приведи себя в порядок. Приходи в гостиную, мы все обсудим. — Он повернулся и направился из комнаты. Я последовал за ним.
Мы сидели и ждали. Долго.
— Потом пришла Анника, в халате, с красными и опухшими от слез глазами. Ни слова не сказав, развернулась и зашагала в ванную. Прошло несколько минут, и она появилась оттуда уже в своей одежде.
— Отлично, поехали домой, — сказал Дэнни.
— За мной отец приедет, я ему звонила из спальни.
Дэнни замер. В комнате повисло напряжение.
— И что ты ему сказала? — спросил Дэнни.
— Прежде чем ответить, Анника долго смотрела на него.
— Я сказала, что мне неудобно спать тут. Постели плохие.
— Правильно. Молодец. — Дэнни облегченно вздохнул.
Она молча продолжала рассматривать его.
— Извини, но дело не в том, можешь ты нравиться или нет, — продолжил он. — Ты очень красивая девушка, только я — женат. Да и ты еще почти ребенок. Непозволительная… — Дэнни осекся.
— Связь, — проговорила она твердо.
— Ситуация, — тихо поправил он.
Она собрала сумку, подхватила короткое пальто и вышла в прихожую. Мы увидели свет приближающихся к дому автомобильных фар. Анника толкнула дверь, выскочила на улицу и побежала к машине. Дэнни и я стояли в дверях, провожая ее взглядами. Она закинула сумки на заднее сиденье «мерседеса», сама села рядом с отцом. Поднятый среди ночи с постели, в пижаме, он помахал нам, и они уехали.
Глава 26
В том году зима выдалась щедрой на холода, а когда наконец наступили первые теплые весенние деньки, деревья кусты и цветы зазеленели с такой силой, что все теленовости были вынуждены объявить аллергическую тревогу. Антистамины сметались с прилавков аптек. Фармацевтическим компаниям, состоящим в основном из нелюдей, которые наживаются на бедах других, и в самых радостных снах не могло присниться такое счастье, как холодная промозглая зима, наполненная простудой и гриппом, с последующим бурным выделением пыльцы и эпидемией аллергии. (Полагаю, если бы люди сами не загрязняли свой мир всякими токсинами и химикатами, то у них и аллергии бы не было. Но кто ж тогда интересовался моим мнением?) Правда, пока весь остальной мир думал о том, как бы избежать неудобств сенной лихорадки, люди в моем мире занимались своими делами: Ева продолжала постепенно умирать, Зоя проводила слишком много времени с «близнецами», а мы с Дэнни работали над снижением частоты своего пульса и избавлением от сердечной боли.
Иногда, однако, Дэнни позволял себе немного отвлечься, как, например, в те дни, когда автошкола, с которой он сотрудничал, предложила ему работу — поучаствовать в рекламном коммерческом заезде. Гонки должны были состояться в Калифорнии на треке Тандерхилл. Я был в курсе, поскольку Дэнни радостно сообщил мне о них еще зимой. Однако я и не предполагал, что во Флориду он собирается не лететь, а ехать на машине. И уж никак не ожидал стать его попутчиком в десятичасовом путешествии. Именно так — он планировал взять меня с собой.
Вот ведь счастье привалило, а? Дэнни и я на нашем стареньком «БМВ» отправляемся в самое настоящее путешествие! Будем ехать день и ночь, как парочка бандитов, спасающаяся от погони, как соучастники в преступлении. Здорово! Только преступники могут вести такую жизнь — убегать от несчастий на гоночной машине.
Поездка во Флориду ничем особенным мне не запомнилась: центральная часть Оргенона сценическими прелестями не отличается, хотя местами штат красив. Горные перевалы северной Калифорнии, покрытые снегом, вызвали в моей памяти образ Анники и ее попытки воспользоваться временной немощью Дэнни. К счастью, в горах Сискию снег почти стаял и лежал только по обочинам дорог, сами же дороги были чистыми и чуть влажными. А потом мы свалились с небес прямо в зеленеющие плодородные поля к северу от Сакраменто.
Обалдеть! Меня ошеломил размер мира, охваченного ростом и зарождением жизни в период расцвета между сонной зимой и летним пеклом. Поросшая только что взошедшей травой и дикими цветами линия холмов. Необозримые разноцветные поля. Мужчины и женщины на полях… Все вокруг окутывал пьянящий бульон запахов: влаги, гниения, удобрений и паров дизельного топлива. В Сиэтле мы живем среди деревьев и водоемов, считая, что нас уложили в колыбельку безмятежного существования. Зима у нас не слишком холодная, а лето не особо жаркое, и мы поздравляем себя за удачный выбор места жительства, покойного, живописного и пригодного для разведения цыплят. Весна у нас тоже хиленькая. Здесь же, вокруг Тандерхилла, весна так весна! Увидишь и сразу понимаешь — вот как она должна выглядеть.
