Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте
По мере приближения выходных погода ухудшалась, а Дэнни становился напряженнее. Нам пора было возвращаться в Сиэтл, он собирался выезжать, чтобы проехать пять часов по горным дорогам, миновать перевалы и очутиться на противоположной стороне гор, у нашего дома, где хотя тоже прохладно и сыро, но нет двухметровых сугробов и мороза. Как говорил сам Дэнни, ему нужно на работу, а Зое — подготовиться к школе…
Аннике тоже потребовалось возвращаться. Она училась в Академии «Святых имен», и ей необходимо было до начала занятий проконсультироваться с друзьями по проекту, над которым они вместе работали. Анника настойчиво о нем повторяла, но только после того, как удостоверилась, что Дэнни точно намеревается уезжать раньше остальных. Иначе говоря, она выгадала себе пять часов пребывания с ним в одной машине — время достаточное, чтобы надышаться его феромонами, налюбоваться его руками, держащими руль, и его волосами.
Настало утро нашего отъезда, и тут разразилась буря. Стекла коттеджа зазвенели от проливного ледяного дождя, какого я раньше никогда не видел. Почти все утро Дэнни ходил мрачный. По радио сообщили о закрытии из-за шторма перевала Стивен. Водителям, направляющимся к перевалу Снокуалми, рекомендовали пользоваться цепями.
«Оставайся! Оставайся!» — твердили Дэнни скучные двоюродные братья и сестры. Я их возненавидел. Все они страшно воняли. Даже выходя из душа, они снова натягивали на себя пропахшие потом свитера, и их кислый запах опять возвращался к ним.
Мы торопливо съели ленч и сразу выехали. На первой же заправке остановились купить цепи. Поездка на юг оказалась просто ужасной. На лобовом стекле скапливались льдинки и быстро превращались в нарост, с которым не справлялись «дворники». Каждые полчаса, а то и меньше, Дэнни останавливался, выходил из машины и очищал лобовое стекло. Путешествие наше было еще и опасным, отчего оно мне сразу не понравилось. Я сидел на заднем сиденье, рядом с Зоей, Анника устроилась впереди, с Дэнни. Я видел, как крепко он держится за руль, что показалось мне странным. Руки гонщика должны лежать на руле легко, и, как я видел на видеозаписях, у Дэнни они тоже всегда лежали легко. Он даже частенько отрывал пальцы от руля, ослабевая хватку. Сейчас же, во время изнуряющей поездки вдоль реки Колумбия, Дэнни буквально вцепился в руль.
Я очень волновался за Зою, она была сильно напугана. Заднюю часть машины мотало из стороны в сторону, мы с ней гораздо сильнее, чем Дэнни и Анника, чувствовали неуправляемое скольжение по льду. Все время думая о Зое, о том, как она боится поездки, я довел себя до состояния близкого к отчаянию, а прежде чем я осознал его, меня и вовсе охватила паника. Я начал рваться к окнам, пытался перелезть на переднее кресло к Дэнни. В общем, вел себя абсолютно неадекватно. В конце концов Дэнни не выдержал и рявкнул: «Зоя! Да угомони же его!»
Обхватив за шею, она крепко прижала меня к себе и откинулась на спинку кресла. Погладила меня и запела мне в ухо песенку, которую я хорошо помнил: «Привет, хорошенький Энцо, я так рада видеть тебя…о Она разучила ее, когда только-только начала ходить в подготовительный класс. Я успокоился и перестал дрожать. «Привет, привет, я тоже рад тебя видеть…»
Хочу сообщить вам, что я хозяин своей судьбы: мои эмоции мне подвластны, я могу контролировать любую ситуацию, и «завелся» только для того, чтобы отвлечь Зою от ее страхов и заняться мной. Сказать по правде, я, конечно, обрадовался, когда Зоя обняла меня. Да, я испугался и благодарен ей за заботу.
Вереница машин медленно тащилась по скользкому шоссе. Многие водители съезжали на обочину и останавливались в надежде переждать бурю. Радио-прогнозеры и прогнозерши пугали остановившихся ухудшением погоды, усилением бури, которая смещаться не собиралась. Сообщали о низкой облачности и о приходе теплого ветра, вследствие чего снегопад сменится ливнем и наводнением.
Когда мы подъехали ко второй трассе, по радио прозвучало предупреждение о том, что перевал Блюитт заблокирован сложившимся пополам мощным трейлером. Пришлось совершать длинный объезд, въехать на трассу 1-90 возле городка Джордж штата Вашингтон. Дэнни предполагал увеличить скорость на достаточно широкой трассе 1-90, но ошибся — там оказалось еще хуже, чем на предыдущих дорогах. Пошел сильный дождь, и разделительная полоса, заросшая травой, превратилась в месиво.
Через семь часов ужасающего путешествия, находясь всего в двух часах езды от Сиэтла в хорошую погоду, Анника по настоянию Дэнни позвонила по мобильному телефону родителям и попросила их найти какой-нибудь мотель недалеко от Клее Элума, где мы смогли бы переночевать. Вскоре они перезвонили и сказали, что все мотели переполнены из-за бури. Дэнни остановился возле Макдоналдса, купил нам еды — мне досталось куриное филе. Мы перекусили и снова двинулись к Истону.
Неподалеку от него, где вдоль дороги скопились горы снега, Дэнни поставил машину у обочины, среди десятков других автомобилей и грузовиков, и вышел наружу под проливной дождь. Он улегся на асфальт и с полчаса лежал на нем, одевая на колеса цепи. В машину вернулся мокрый и дрожащий как собака.
— Бедненький, — прошептала Анника и, чтобы согреть, обняла его за плечи.
— Нужно торопиться. Мне сказал один из водителей, что перевал собираются закрыть. Вроде бы по радио передавали.
— Может быть, переждем здесь? — предложила Анника.
— Ожидается наводнение. Если не удастся проехать перевал сегодня, застрянем тут дня на два на три.
Кошмарная, страшная поездка по снегу и льду, сквозь ливень, но мы совершили ее на нашем стареньком «БМВ», который, лязгая цепями, упорно двигался вверх, на гору, где висел подъемник для лыжников. А когда мы миновали вершину, все разом переменилось. Снег исчез, мы окунулись в дождь. И мы радовались дождю!
Вскоре мы сделали еще одну остановку. Дэнни снова лежал на асфальте полчаса, снимая цепи, и опять вернулся в машину озябший и насквозь мокрый. Затем мы начали спускаться. Стеклоочистители, двигаясь по лобовому стеклу с максимальной быстротой, не успевали стряхивать с него струи дождя. Видимость была ужасной. Дэнни, вцепившись в руль, вглядывался в темноту. Наконец остались позади Норт-Бенд, Иссакуа, и мы очутились на понтонном мосту, соединяющем берега озера Вашингтон. К полуночи, после десятичасовой поездки, которая в нормальную погоду занимает не больше пяти часов, мы въехали в Сиэтл. Анника позвонила родителям и сообщила, что мы благополучно добрались. Похоже, только теперь они облегченно вздохнули, поскольку, с их слов, ливень вызвал оползни и трассу 1-90 закрыли с западной стороны.
— Слава Богу, мы успели проскочить, — отозвался Дэнни.
«Берегись гримас судьбы, — подумал я про себя. — Это такая сучка, доложу я тебе. Похлеще моей мамаши».
— Нет, не нужно, — продолжала Анника говорить по телефону. — Я заночую у Дэнни. Он сильно устал и дальше ехать не сможет, к тому же Зоя уже спит. Мы едем к ним. Дэнни обещал отвезти меня домой завтра утром.
Последняя фраза заставила Дэнни повернуться и удивленно посмотреть на девицу, я же принялся мучительно вспоминать, говорил ли он что-то подобное. Анника улыбнулась ему и хитро подмигнула. Закончив разговор, она опустила телефон в сумку, посмотрела сквозь лобовое стекло и сказала:
— Мы почти приехали. Вот замечательно.
Дыхание ее в этот момент было частым от предвкушения.
Почему Дэнни не предпринял никаких действий? Почему тут же не повернул назад и не поехал в Эдмондс, где жила Анника? Почему промолчал? Этого я никогда не узнаю. Может быть, на уровне подсознания он чувствовал потребность связи с кем-то, кто напомнил бы ему о страсти которую он переживал с Евой? Возможно.
Он зашел в дом, держа на руках Зою, и сразу понес ее в комнату, где уложил на кровать. Потом включил телевизор, и мы смотрели репортаж с перевала Снокуалми, закрытого, как говорили представители властей, всего на несколько дней, хотя было видно, что машины там будут стоять как минимум неделю. Дэнни ушел в ванную и вернулся оттуда в стареньких брюках и облезлой футболке. Достал из холодильника банку пива, открыл ее.
— Можно принять душ? — спросила Анника.
Дэнни изумленно посмотрел на нее, словно первый раз задень увидел и услышал. Да, героизм его иногда подводит.
Он провел Аннику в ванную, показал, где висят полотенца, как пользоваться регулятором температуры душа, и вышел, закрыв за собой дверь.
Он достал из шкафа простыни, подушку и одеяло, разложил в гостиной диван, сделал постель для Анники. Закончив, отправился в спальню, сел на кровать.
— Устал смертельно, — сказал он мне, лег на спину и, как был, в одежде, уснул, положив руки на грудь. Ноги его оставались на полу, колени торчали над краем кровати. Он даже не выключил свет в комнате. Я примостился рядом и тоже заснул.
