Дмитрий Липскеров - Сорок лет Чанчжоэ
– Смерть бывает не только вследствие старения, как бы ты, Ренатов, этого ни хотел. Прелесть и ужас смерти – в ее неожиданности. Она может прийти в виде несчастного случая или насилия…
Учитель сел рядом с Джеромом, положив красную книгу на стол.
– Атлас судебной медицины", – прочитал про себя мальчик.
– Раскрой, – предложил Гаврила Васильевич. Джером раскрыл книгу и прочитал под заглавием:
– В этом атласе описано более трех тысяч детских смертей, причиной которых стало насилие".
– Можно смотреть дальше?
– Да-а, конечно.
Мальчик поворотил страницу и увидел множество крохотных фотографий детских лиц с закрытыми глазами. На лицах не было никаких повреждений, но что-то неуловимое говорило Джерому, что души этих детей давно на небесах.
– Переворачивай дальше, – предложил славист. – Далыпе будет интересней.
Джером еще поворотил страницу. То, что он увидел, куда более затронуло его чувства. В половину книжной страницы была помещена цветная фотография мертвого обнаженного подростка, лежащего на патологоанатомическом столе. Грудь мертвеца была испещрена множеством ран, которые уже не кровоточили, а бордовыми полосками украшали мертвенно-бледную кожу. Голова мальчика лежала неестественно – как понял Джером, по причине увечья. В области височной кости была огромная вмятина с рваным краем, из которой выглядывало мозговое вещество. Руки покойника находились в области вскрытого живота и как бы поддерживали вылезающие из брюшины кишки.
– Ему, наверное, столько же лет, сколько и мне, – подумал Джером. – У него еще не росли волосы на лобке".
– Тринадцатилетний К., жертва серийного маниака, – было написано над фотографией. – Многочисленные проникающие ножевые ранения в области груди.
Открытая черепная травма. Множественные разрывы кишечника…" Другая фотография на странице рядом была портретом жертвы. Умерший мальчик смотрел с фотографии на Джерома, и была в лице его печаль.
– Так он же живой! – вскричал Джером.
– Нечнет! – замотал головой Теплый. – Он умер. Просто ему открыли глаза и направили в них свет. Это такой эффект. Поэтому кажется, что он живой… Ты не хочешь есть?
– Что? – переспросил Джером.
– Тебя сегодня не было на ужине. Наверное, ты хочешь есть. У меня есть жареная кровяная колбаса. Хочешь? Только ее нужно разогреть.
– Нет, – ответил Джером. – Спасибо. Что-то не хочется есть…
Теплый закрыл книгу.
– На первый раз достаточно. Теперь ты понял, что смерть приходит не только за стариками. Смерть с удовольствием подкарауливает юность.
– А что такое – маниак? – спросил мальчик.
– Это такой криминальный термин. Это спорный термин… Я расскажу тебе об этом как-нибудь в следующий раз. А теперь тебе надо умыться. Смой с лица кровь и отправляйся спать!
– Значит, вы не будете сегодня бить меня линейкой по пальцам?
– Не буду, – ответил Теплый, пристально разглядывая Джерома. – Тебе и так сегодня досталось. Можешь идти…
Придя в свою спальню, Джером разделся и укрылся одеялом с головой. Он слышал дыхание Супонина и его постанывания во сне. И почему-то представил Супонина вместо К. лежащим на патологоанатомическом столе, отчетливо увидел, как он держит в руках свои кишки… Только у Супонина, в отличие от К., растут на лобке волосы… У К. никогда уже ничего не вырастет… Джером потрогал ладошкой у себя внизу живота, грустно вздохнул и заснул…
Прежде чем уснуть, Гаврила Васильевич немного думал о зашифрованной рукописи, о лолковнике, ее принесшем. Долгими мысли были о Джероме. Теплый вспоминал разбитые губы мальчика и худые ноги в старых шортах.
– Он совсем не испугался", – думал славист, вспоминая, как Ренатов с любопытством разглядывал атлас… Придет время, и он испугается…
12
Губернатор Контата собрал у себя членов городского совета.
– Господа! На повестке дня у нас два вопроса! – возвестил глава города. – Во-первых, нам надо наконецрешить проблему с начальником охраны! Участились случаи нападения на кур на нашем производстве. Вследствие этого мы несем ощутимые убытки, несет убытки и город.
– Вы говорили нам о полковнике Шаллере, губернатор, – напомнил митрополит Ловохишвили. – Достойная кандидатура. Смел, волевой и не избалован аристократической мишурой…
– Да-да, – согласился скотопромышленник Туманян. – Очень достойный человек.
– К сожалению, – пояснил Ерофей Ерофеевич, – к сожалению, полковник Шаллер отказался от должности.
– Мало предложили? – поинтересовался г-н Бакстер.
– Достаточно.
– Почему же он тогда отказался? – спросил г-н Персик, хотя ему было вовсе наплевать на Шаллера. Он его попросту не знал.
– У Генриха Ивановича другие интересы. Они несколько расходятся с нашими.
– Говорят, у него с женой что-то не в порядке, – высказал версию г-н Мясников.
– Говорят, что она слегка сошла с ума и сочиняет какой-то труд на непонятном языке.
– Это кто же вам сказал? – спросил митрополит, приглаживая бороду.
– Кто, кто!.. Все говорят.
– Мне, например, ничего такого не известно.
– А вы, митрополит, у нас не от мира сего! – констатировал Бакстер. – Вам доподлинно известно только одно – величина вашего состояния. – Он вытащил из футляра трубку и набил ее табаком, искоса поглядывая на Ловохишвили.
– Господа, господа! – недовольно протянул Контата. – Довольно пикировок. Скоро уже десять лет, как мы с вами выбраны в городской совет, а все одно и то же происходит. Умерьте свои чувства! Ведь общее дело делаем!
Губернатор прошелся по кабинету, втягивая в себя аромат трубки, раскуриваемой г-ном Бакстером.
– Итак, есть ли у вас другие кандидатуры на должность начальника охраны?
– Уеду я отсюда… – с грустью сказал г-н Персик.
– Ну к чему вы сейчас это!
– Я?! Не знаю… Как-то вырвалось…
– Да пусть едет! – сказал г-н Туманян. – А процент его поделим! Все равно бесполезная фигура!
– Господа, господа! – заскулил Персик. – Не знаю, как это у меня получилось!
Может быть, от романтики!..
Считайте, пожалуйста, что я этих слов не говорил!
– Тогда предложите кого-нибудь в начальники охраны!
– В начальники охраны?.. Я сейчас… Мне кажется, что лучшей кандидатурой… – Персик замялся, но через некоторое время лицо его просияло: – Отец Гаврон!
Да, конечно, отец Гаврон! Вы помните, как он отличился на строительстве? Во всех отношениях достойная фигура!
– А что… – прикинул Контата. – В этом что-то есть!
– Почему все время мои люди?! – рассердился митрополит. – Что вам, мирских людей не хватает? При чем здесь куриное производство и монах?! Какая связь?
У нас монастырь вегетарианский! Мяса монахи не едят, почему они должны охранять производство, вместо того чтобы служить Богу?! Бред какой-то!
– Это хорошо, что вегетарианцы! – поддержал г-н Бакстер. – Кур не пожрут!
– Это неостроумно, – заступился за митрополита губернатор. – Но согласитесь, святой отец, что лучшей кандидатуры, чем отец Гаврон, мы не найдем! Опять же, значительные отчисления от доходов идут церкви!
– Хорошая кандидатура! – поддержал г-н Туманян.
– Не пойму, как монах будет ходить с ружьем?..
– Так и будет. Наперевес, – пыхнул дымом Бакстер.
– Ай… – Митрополит махнул белой рукой и принялся рассматривать пейзаж за окном.
– Если мы решили с первым вопросом, а я думаю, что так оно и есть, тогда переходим к вопросу второму. – Губернатор прокашлялся. – Неделю назад на имя городского совета пришла бумага интересного содержания. Всем нам известная организация купца Ягудина просит разрешить строительство на главной площади и помощь в финансировании этого строительства.
– А что за строительство? – спросил г-н Мясников.
– В том-то и дело! В этом-то и закавыка!.. – Контата на некоторое время замолчал, собираясь с мыслями. – Строительство небывалое…
"– Не тяните, губернатор! – не выдержал митрополит.
– Ягудинцы хотят возвести на площади башню.
– Какую башню? – спросил Персик. – Водонапорную?
– Нет, не водонапорную… Они хотят возвести Башню Счастья…
– Что?! – не понял Ловохишвили.
– Вы не ослышались, митрополит. Ягудинцы желают строить Башню Счастья, чтобы уйти по ней на небе са. Они считают, что таким образом избавятся от смерти, перейдя по кирпичам в лоно Божие.
Губернатор пошевелил на столе бумагами и вытащил одну.
– Вот проект, – показал он. – Ягудин обещает закончить строительство в два месяца и основные расходы понесет самолично.
– Чушь! – выпалил митрополит. – Не понимаю, Ерофей Ерофеевич, для чего вы вообще нам об этом сказали! Бросьте эту бумагу в урну, и забудем об этом!
Нонсенс! Эка глупость – Башня Счастья!
– Я тоже так считаю, – согласился губернатор. – Башня Счастья – абсурд! Но организация Ягудина – не абсурд, а реальность! Это политическая сила, которую в последнее время поддерживает большая часть горожан!
