Золотой ребенок Тосканы - Боуэн Риз

Улица была вымощена булыжником, и мы это прочувствовали в полной мере, трясясь по ней. Затем фургон выехал на центральную площадь. С одной ее стороны стояла внушительная церковь, построенная из серого камня. Рядом теснились здания, похожие на местное управление, с гербами над дверями, а с другой стороны находилась небольшая траттория со столами на улице. За одним из этих столов в тени платана сидела компания мужчин с бокалами красного вина и тарелками с хлебом и оливками, стоящими перед ними.

Мой водитель затормозил.

— Вот, — сказал он, — это и есть Сан-Сальваторе. Вам нужно выйти здесь. Я сам еду на ферму недалеко от деревни.

Я поблагодарила его и вылезла. Фургон уехал, и я осталась стоять, оглядываясь по сторонам и чувствуя на себе изучающие взгляды сидящих у траттории людей. Поскольку, кроме них, больше расспрашивать было некого, я собралась с духом и спросила, не подскажут ли они мне, где в их деревне находится отель. Вопрос их, похоже, удивил.

— Здесь нет гостиницы, синьорина. Если вы хотите найти отель поближе, кажется, в долине, в Борго-а-Моццано, был какой-то пансионат. В противном случае, — он выразительно развел руками, — хорошие отели есть в Лукке.

Я боролась с усталостью и разочарованием. Я не спала в поезде всю ночь. Теперь мне было очень жарко и сильно хотелось есть.

— В этом городке никто не сдает комнаты приезжим? — спросила я.

Они переглядывались, бормоча и совещаясь. Потом один из них ответил:

— Паола сдает. Она переделала свой старый хлев, чтобы принимать гостей.

— Ах, ну да, Паола. Да. Конечно же. — Они покивали друг другу. Затем один обратился ко мне:

— Вы должны пойти к синьоре Россини. У нее может найтись комната для вас.

— Спасибо, — сказала я, хотя упоминание о старом хлеве звучало не слишком заманчиво. — А как мне найти эту синьору Россини?

Один из мужчин встал. На мгновение я подумала, что он собирается проводить меня, может быть, предложит отнести мой багаж, который теперь, казалось, весил целую тонну. Вместо этого он подошел ко мне с разъяснениями:

— Видите эту арку? Пройдите через туннель. Потом идите прямо, понимаете? Просто прямо. И когда все дома в деревне кончатся, слева будет нужное вам место. Первая же ферма.

Я снова поблагодарила их и с замиранием сердца отправилась в путь. «Я останусь и переночую, — подумала я, — а потом, может быть даже завтра, поеду на автобусе в долину и остановлюсь там, в подходящем пансионате».

Глава 12

ДЖОАННА

Июнь 1973 года

На указанной мне стороне площади между зелеными скамейками виднелся узкий переулок с чудесным прилавком для фруктов и овощей и чем-то похожим на винный магазин. Переулок заканчивался темным туннелем. Я колебалась, спрашивая себя, а не была ли это какая-то местная шутка, и бог знает, что я нашла бы на другом конце этого туннеля, если он вообще вел куда-нибудь. Может, это путь в темницу? Или погреб?

Но я все еще чувствовала на себе взгляды горожан и не собиралась доставлять им удовольствие подумать, что я боюсь. Я смело шагнула вперед. Пол туннеля был сделан из больших булыжников, стены высечены прямо в склоне холма. И после того, как туннель повернул, я увидела, что с одной стороны открываются просторы, а с другой находится что-то похожее на винные погреба. Я прошла через туннель без происшествий и направилась по дороге, которая круто спускалась в долину.

Деревня внезапно закончилась после нескольких рядов домов, и я выбрала путь, который вел вниз по склону. Он состоял из двух глубоких колей в засохшей грязи, выбитых тяжелыми тракторами и телегами. Между колеями маки поднимали встрепанные головы над травой. После того как дома кончились, я шла между стеной покрытых листьями лоз с одной стороны и огородами — с другой. Они были засажены фасолью с красными цветами, бобами, вьющимися над помидорами, и другими овощами, которых я не узнавала.

Я спустилась вниз по склону, и слева от меня обнаружилась одна из тех старинных ферм, которыми я восхищалась во время своего путешествия. Она была построена из выцветшего розоватого камня, ее терракотовая крыша горела густым багровым огнем на фоне пронзительно голубого неба. Над дверным проемом старая извилистая виноградная лоза оплетала крыльцо, давая благословенную тень, а рядом с ней стоял огромный глиняный горшок с розмарином, разросшимся и свисающим до самой земли. Входная дверь была открыта. Я подошла к ней, отыскивая звонок. Потом неуверенно постучала, но ответа не получила.

— Привет! Бонджорно! — позвала я.

Нет ответа.

Из глубины дома доносились женские голоса. Я медленно пошла по выстланному плиткой коридору, который вывел меня на большую солнечную кухню, где витали чудесные запахи свежего хлеба и каких-то трав, которых я не могла распознать. На крючках, вбитых в стену, сиял стройный ряд медных кастрюль. Рядом с ними свисали косы чеснока и пучки сушеных трав. В центре кухни стоял деревянный стол, на котором лежали нарезанные овощи и зелень, а у правой стены находилась огромная древняя печь с открытой заслонкой, где можно было бы одновременно выпекать десяток караваев хлеба.

А у куда как более современной газовой плиты рядом со мной стояла женщина. Первый же брошенный на нее взгляд заставил меня ахнуть и застыть на месте. Мне показалось, что я перенеслась назад во времени. Это была моя мама — то же крепкое телосложение, те же волосы, скрученные в пучок, — что помешивала что-то чудесное на плите, когда я возвращалась из школы домой.

Вот-вот она повернется ко мне, широко улыбнется и распахнет руки, чтобы обнять… Вместо этого из-под соснового стола вылезла собака и зарычала на меня. Женщина резко обернулась и ойкнула, пораженная.

— Тихо, Бруно, — велела она. — Лежать.

Собака повиновалась, все еще глядя на меня с подозрением.

— Скузи, синьора, — торопливо проговорила я. — Извините. Я постучала, но вы не услышали. — Похоже, я сказала, что «ударила дверь», потому что слова «стучать» не было в моем скудном словаре.

— Ничего страшного, — улыбнулась она. — Ты же нашла меня. Могу я чем-нибудь помочь?

— Мне нужна комната на ночь, — сказала я. — Мне сказали, что у вас есть место.

Я репетировала эти фразы по пути и сумела высказаться довольно гладко.

Она кивнула, просияв:

— Да. Конечно. У меня есть маленький домик в саду. Когда-то он был построен для животных. Теперь служит людям. Неплохо, да?

Я улыбнулась в ответ. Трудно было сказать, сколько ей лет. Может, даже за сорок, хотя ее лицо было на удивление гладким, а седины в густых темных волосах практически не было заметно. Поверх белой блузки с рукавами, закатанными выше локтя, на ней был надет большой сине-желтый фартук. Она вытерла им руки и подошла ко мне.

— Я — Паола Россини, — сказала она. — Добро пожаловать.

Я пожала протянутую руку:

— Рада познакомиться, синьора Россини. Я — Джоанна Лэнгли.

— Из Англии?

— Да.

Она кивнула в знак одобрения:

— Ты выглядишь как английская девушка. Они всегда такие высокие и элегантные. Ты изучаешь итальянский?

— Нет, я здесь в гостях. Я хочу отыскать места, где побывал мой отец, когда находился в Италии.

— Вот как. И он приезжал в Сан-Сальваторе?

В этот момент раздался громкий и пронзительный крик, и я вспомнила, что мы должны быть на кухне не одни, ведь я шла по коридору и слышала разговор. На стуле в углу сидела молодая женщина. Ее темные волосы рассыпались по плечам, и она с любопытством наблюдала за мной. На ее коленях лежал новорожденный малыш.

— Моя дочь Анджелина, — с гордостью в голосе представила синьора Россини. — И моя внучка Марселла. Ей всего три недели. Она родилась прежде времени, и мы боялись, что можем потерять ее, но с хорошим уходом и маминым молоком она пошла на поправку, да, Анджелина?

Девушка в углу кивнула, застенчиво улыбаясь мне.