Ангелика Мехтель - Но в снах своих ты размышлял...
Замечательные соседки, и цветы у них прекрасные.
В определенный, заранее оговариваемый день все собираются в одной из квартир на восьмом этаже.
О чем-то беседуют.
О чем-то рассказывают.
Справляют годовщины свадеб и дни рождения.
Иногда читают вслух.
Например — Фонтане.
Образованные женщины.
За кофе обсуждают «Будденброков» Томаса Манна. «Будденброкам» посвящено целых три месяца.
В квартиру на третьем этаже въехала новая семья.
Однажды новая соседка поднялась на восьмой этаж — к дамам.
Я бываю свободна только вечером после работы, объясняет она.
Жаль, что вы не сможете приходить к нам в послеобеденные часы, сетует Ирена.
Ирена дотошно расспрашивает новоселку, и та рассказывает, что трудится на кукольной фабрике.
В такие дома, как наш, жалуются друг другу соседки с восьмого этажа, кто только не вселяется. В этих новых районах живут все без разбора.
Следует уклоняться от подобных контактов.
И они дружно приходят к решению — никогда не принимать женщину с третьего этажа.
Подобные людишки просто созданы для работы на фабрике — выносят они приговор.
И вот однажды Хайнц открывает большую коробку в столовой и обнаруживает в ней кукол, разорванных на части.
Ирена — прекрасная жена.
К счастью, куклы не ощущают боли.
И Хайнц Келлер успокаивается.
Летом они поедут в Грецию.
На фотографиях, отснятых там, Ирена будет все так же постоянно улыбаться.
Пойдут воспоминания о Крите, об Акрополе.
Мера всех вещей — человек.
Иногда в руки им попадают газеты с сообщениями о греческих тюрьмах.
Однако Ирену больше всего интересует греческая королева.
В свидетельства очевидцев, повествующих о пытках, они не очень-то вникают.
Я не интересуюсь политической обстановкой в стране, где собираюсь отдыхать, провозглашает Келлер.
А Ирена, поливая цветы на балконе, с пристрастием допрашивает мужа, какие формы жестокости ему известны. Он прихлебывает из стакана яблочный сок.
Есть супруги, которые дерутся между собой, замечает Ирена и обрывает вялый лист герани.
Если нет дождя, по вечерам они сидят на балконе и читают письма от сына и дочери, прибывающие регулярно, каждую неделю.
Жестокость — это абсурд, возвещает супруг.
Он, к примеру, никогда и руку на своих детей не поднял, а малышке внучке ко дню рождения они обязательно пошлют куклу, выговаривающую целых восемь фраз.
Ирена тянет за шнурок, прикрепленный к кукольной шее…
«Я всегда буду послушной», — произносит магнитофонный голос.
Кукла одета очень опрятно.
Соседка с третьего этажа аккуратно сшила ее из обрывков нейлоновыми нитками.
«Хочу спать», — говорит кукла.
Дамы в восхищении.
Просто так вышло, что Ирена случайно повстречалась с соседкой с третьего этажа на лестнице и спросила, не делают ли они на фабрике говорящих кукол.
Я как раз вставляю говорящее устройство, работаю сдельно, ответила женщина.
Ирена держит в руках кукольное тулово. Руки-ноги повисли на резинках. Голова отсутствует.
Ирена нащупывает говорящее устройство и вытаскивает его из кукольного живота.
Торс откладывает в сторону.
Через три недели Келлеры отправляются в Грецию.
В приходо-расходную книгу записывается сумма, предназначенная на путешествие.
В большой сумке для покупок Ирена притаскивает домой еще одну куклу.
Зачем она тебе? — интересуется муж.
Она мне так понравилась, отвечает жена и тянет за шнурок у куклы на затылке.
«Поиграй со мной», — скрипит магнитофонный голос.
По-моему, тебе не по возрасту играть в куклы, шутит муж.
В тот вечер у Ирены замечательное настроение, она так разыгралась с куклой, что забыла полить герань.
Соседки тоже приобретают кукол.
Делая вид, что те предназначены для внучат, в том числе и для тех, которые еще не появились на свет.
Она вставляет куклам говорящее устройство, поведала дамам Ирена, и соседка с третьего этажа невероятно выросла в их глазах. Однако сама она никак не может взять в толк, чего же от нее добиваются, повторяя: «Что я вам должна рассказывать, просто я делаю свое дело».
Она вставляет магнитофоны тридцати куклам в час.
Разочарованное и неудовлетворенное общество вынуждено вернуться к заведенному порядку. А что им еще остается, как не отмечать даты свадеб да дни рождения!
Таким, образом, Ирена умело управляла подругами, формируя их интересы, пробуждая страсть к исследованию кукольных частей тела.
Разбирать кукол — это не жестокость, убеждала она приятельниц.
Конечно, соглашались те. Вот другие, например, охотятся на зайцев. Это дело кровавое, жестокое.
А пластмасса не взывает о помощи.
Шестеро подруг в течение часа разбирают на части тридцать кукол. Оторванные куски спускаются в мусоропровод на лестничной площадке.
В воскресные вечера Келлеры обычно совершают прогулку вокруг озера.
Дорожка, выложенная гравием, всегда аккуратно подметена. Купаться в озере запрещается.
Левой рукой Ирена берет под руку Хайнца, в правой у нее — сумочка.
Хайнц Келлер не замечает жестокости, проступающей сквозь улыбку жены на всех цветных фото.
Она из хорошей семьи.
А ты кто? — спрашивает она кукольную голову, которую крутит в руках.
Дамы всегда готовы оказать содействие.
Они приступают к делу при помощи ножей и вилок.
Только, пожалуйста, спохватывается Ирена, только не обычными приборами, сейчас я достану свое серебро.
Хозяйка раздает гостям салфетки из тончайшей ткани.
Еще кусочек? — осведомляется одна из гостий у другой.
Нож в правой, вилка в левой руке, салфетки аккуратно расстелены на коленях, все усердно работают: колют и режут.
В день отъезда в Грецию как раз исполняется пять лет с тех пор, как Келлеры переселились в новый дом.
Чемоданы упакованы и стоят наготове в прихожей.
Крит и Акрополь.
Ирена все предусмотрела, не забыла и о провизии на дорогу, захватила бананы, яйца вкрутую, апельсины и бутерброды. Ведь буквально через час пути в поезде захочется перекусить.
Ирена хорошая жена.
Супруги заказали такси до вокзала.
Новое платье тебе к лицу, говорит муж.
Двумя пальцами жена проводит по его лысине.
Как ты можешь быть такой жестокой?
Разве я жестокая?
Усевшись в такси, они вдруг замечают, что в подъезде что-то загорелось. Кто-то уже успел вызвать пожарную машину.
Площадку поливают из шланга.
Восемьдесят четыре семьи толпятся у озера.
А в это время оставшиеся пятеро соседок с восьмого этажа прилежно поливают свою герань.
Газеты сообщили о пожаре. Кто-то облил бензином кукольные обрывки, сложенные рядом с одной из квартир, и поджёг.
Женщина, вставлявшая говорящее устройство тридцати куклам в час, отделалась легкими ожогами.
Хайнц Келлер заявил: тот, кто уродует кукол, способен истязать и людей.
Для Ирены Келлер пора игр в куклы миновала.
Она любит повторять: «Мера всех вещей — человек» — и мечтает получить в подарок на рождество учебник по анатомии.
Пересменка
Перевод И. Кивель
Ветер задувал в дверь: пришлось придержать ее рукой. Лиза повесила свое темное зимнее пальто на вешалку. Уселась за круглый стол. Мужчина у стойки приготовил чистую чашку из грубого фарфора. Открыв краник кофейного автомата, он наполнил чашку и, поставив ее на ладонь, протянул Лизе. Заодно подал и сливки.
Сирена на шоколадной фабрике напротив оповестила о конце смены. Следующая начнется через четверть часа.
Снег еще не весь растаял и лежит клочками на тротуаре, в воздухе еще чувствуется зимняя промозглость, а фабрика уже готовит изделия к Пасхе: шоколадные конфеты с начинкой, пасхальные яйца, фигурный шоколад — в общем, все что полагается.
Лиза работает на сортировке: откладывает в сторону брак. Через пятнадцать минут ей вставать к конвейеру.
Дверь распахнулась. Внутрь хлынул народ, отработавший смену. Потолки в кафе низкие, и столы низенькие, выкрашенные черной краской. Лиза поднесла кофе к губам: слишком горячий. Тогда она взяла чашку обеими руками. Сделав пару глотков, подержала кофе на языке. Он крепкий. Горький, без молока и без сахара. Кафе, набитое до отказа, наполнилось шоколадным запахом, принесенным с фабрики.
К Лизе подсела женщина. Большая, дородная. Светло-рыжая, в веснушках.
— Ты с фабрики? — обращается она к Лизе каким-то металлическим голосом.
— Да, — отвечает та, — через четверть часа заступаю.
Женщина вынимает сверток из своей кожаной сумки. Развертывает. Вытаскивает бутерброд. Скомкав засаленную бумагу, кладет ее на стол рядом с собой. У нее хорошие, крепкие зубы. Она откусывает большой кусок.
