Назови меня по имени - Аникина Ольга
Ираида Михайловна выросла в семье, где степень удачливости женщины измерялась статусом, который занимал её муж. Отец Машиной матери был большим начальником в местном райкоме, и, пока этот райком не разогнали в восьмидесятых, а деда не хватил удар, жизнь Ираиды Михайловны текла легко и безоблачно. В юности мама даже ездила по райкомовской путёвке за границу, в Болгарию, и там – это была строжайшая тайна, о которой знали все вокруг, – в Ираиду Михайловну влюбился какой-то болгарский студент, но девушка ответила, как и положено было комсомолке, – отказом.
Бывшая супруга профессора Иртышова слыла очень красивой женщиной. В молодости её фигура напоминала классические песочные часы, и, когда Ираида Михайловна по случаю какого-нибудь праздника надевала силуэтное платье с открытыми плечами, все любовались её тонкой талией. В молодости Ираида Михайловна высветляла свои русые волосы в невозможный блонд, по моде семидесятых, – и укладывала в бабетту. У неё были длинные и густые ресницы; мама всегда красила их тушью, а каждую ресничку потом отдельно выводила иголочкой – процесс занимал бездну времени. Маша могла долго подглядывать, стоя за полуоткрытой дверью, следить за движением иголки и рассматривать золотую розу на тюбике туши.
Мамин фенотип по тайному генетическому каналу перешёл к Альке, только Алька получилась гораздо темнее матери. А вот Маша, наоборот, пошла в отцовскую породу: она взяла себе наследную мелкость черт и характерный, почти монголоидный разрез глаз. Ну и, конечно, никаких ресниц и никакой талии: стоя голая перед зеркалом в ванной, Маша была просто в отчаянии: как же так, что за несправедливость? Откуда этот плоский, почти ровный прямоугольник от плеча до бедра, где она, волшебная мамина Х-хромосома?
Ираиде Михайловне вовсе не хотелось, чтобы между её дочерьми возникали ссоры, зависть или ревность, хотя она прекрасно видела, что девочки растут совершенно разными. Алька была ей близка и понятна; поведение старшей дочери никогда не вызывало у Ираиды Михайловны никаких вопросов. А вот молчаливая Маша всё чаще разочаровывала мать и раздражала. Девчонка не умела объяснять свои поступки, отводила глаза, замыкалась в себе и – вот подумайте, до чего дошло! – начала сбегать из дома! Казалось, младшая что-то скрывает, за что-то мстит, может быть, за то, что Ираида Михайловна не сумела удержать отца? А может, дурной характер был заложен в ребёнка с самого рождения? Ираида Михайловна не разбиралась в педагогических тонкостях, ей и без Маши хватало забот. Ей просто нужно было, чтобы для всех окружающих семья Иртышовых, пусть даже неполная, выглядела достойной и счастливой. Ираиде Михайловне не хотелось, чтобы люди за её спиной говорили, что, дескать, одной девочкой она занимается, а другой – нет.
У директора школы она выяснила адрес руководительницы кружка и явилась к Фаине домой. Пришла она, конечно же, без предупреждения, но Фаина Теодоровна встретила её со всем светским гостеприимством.
Дома Фаина Теодоровна ходила в красивой длинной юбке и чёрном вязаном пуловере. Внешний вид хозяйки произвёл на Ираиду Михайловну глубокое впечатление.
– Ах, – ответила ей учительница. – Это просто старая театральная привычка. Знаете, когда к тебе домой в любой момент может прийти кто угодно, даже министр…
В ответ на вопрос матери бывшая артистка сказала с абсолютной убеждённостью:
– Ваша старшая дочь очень одарённая, она могла бы профессионально заниматься танцами.
И, поймав настороженный взгляд Ираиды Михайловны, тут же исправилась:
– Хотя, возможно, у девочки есть и другие таланты.
Такой вариант матери нравился гораздо больше.
– Что же касается вашей младшей дочери… – Фаина Теодоровна подыскивала нужное слово. – Сдержанная, скромная, благородная девочка. Немного скованная. В силу возраста ей пока трудно раскрепоститься в танце.
– Но вы же педагог, – настаивала мать. – Ваша задача – увлечь ребёнка, растрясти! Мне совершенно не нужно, чтобы одна моя дочь завидовала другой.
– Я могу трясти её сколько угодно, но… – задумчиво сказала Фаина Теодоровна, но вдруг перебила сама себя и пообещала: – Что ж, я попробую. Дайте мне немного времени.
Маша пришла в танцевальный зал после нескольких дней уговоров, и Фаина сразу же поставила её в пару с Костей Герциком, постоянным партнёром Аллы.
Алла как будто была уже в курсе происходящего. Она отдала Костю легко и щедро, даже улыбнулась Маше через плечо: дескать, не дрейфь, подруга. Уж лучше бы она вцепилась в своего парня зубами и когтями, подумала Маша. Девочке стало совершенно ясно, что мать с учительницей взялись за неё основательно и вряд ли теперь отвяжутся.
– Сегодня мы разучим особенный танец. Это будет немного свинг, немного линди-хоп, – сказала Фаина. – Его станцует любой, кто чувствует ритм. Вы можете расслабиться и не бояться делать даже самые дурацкие движения. Такие танцы сами по себе немного дурацкие, в этом и есть их прелесть.
Маша старалась слушать всё, что говорит Фаина, но сама думала только об одном: о Косте. На занятии партнёр и партнёрша стояли рядом. Маша смотрела в пол и от страха не могла поднять глаза.
Косте было четырнадцать, он с самого детства занимался настоящими бальными танцами, но что-то там у него не сложилось, и большой спорт пришлось оставить. Костя был худощавым, невысоким подростком. В зале мальчик смотрелся не ниже Альки, но, когда та вставала на каблуки, он проигрывал партнёрше несколько решающих сантиметров. С маленькой Машей дела обстояли совсем иначе, и Костя, казалось, ничуть не расстроился, что его поставили с другой, пусть даже менее опытной, партнёршей.
Он несколько раз улыбнулся Маше – снисходительно, как той показалось. Потом исправил какой-то её недочёт. От досады, неожиданно для себя самой, Маша повторила движение, и вышло хорошо. Мальчик снова улыбнулся и одобрительно кивнул. Идиот, считает меня малявкой, подумала Маша. «Ха, – злорадно повторяла она про себя, – в следующую среду я сюда точно не приду!»
Но «ужас» начался не на следующем уроке, а гораздо раньше.
– Костя и Манечка! – громко сказала учительница, когда дети уже собрались расходиться. – Задержитесь после занятия. Вы мне нужны на полчаса.
Алька подошла к Маше. Та была погружена в себя настолько, что не видела никого вокруг. Сестра легонько потрясла её за плечо.
– Я приду за тобой, – сказала она.
А потом отвела Машу в сторону и заправила ей за ухо прядь, выпавшую из причёски.
– Пока вас ещё не начали гонять, давай я тебе волосы по-новому заколю, – предложила Алька. – Наверх, как у меня. Хочешь?
– Отстань от моих волос, – нахмурилась Маша. – Я вообще их скоро обрежу.
Алька закрепила непослушную Машину прядь.
– Точно, – сказала она. – Давай вместе обрежем. И ты, и я, давай?
Маша недоверчиво посмотрела на неё и ничего не сказала. Потом повернулась к сестре спиной и с каменным выражением лица направилась туда, где её ждал Костя.
– Дети, – сказала Фаина Теодоровна, когда в зале остались только Маша и её партнёр, – я хочу сделать с вами одну штуку, которую мы в нашей группе ещё ни разу не делали. В каком-то смысле это будет хулиганство, и вы теперь мои сообщники. С чем вас и поздравляю.
Машу не слишком-то убедил тон учительницы, но она сделала вид, что внимательно слушает.
– Костя, – Фаина Теодоровна обратилась к мальчику, – это самая лёгкая партнёрша из двух старших групп. Если всё у вас пойдёт хорошо, с ней мы попробуем сделать эйр-степс и поддержку. Манечка, сколько ты весишь?
– Двадцать восемь с половиной, – буркнула Маша.
– Ого! – засмеялся Костя. – Да ты п-пушинка. Тебя ветром не сдувает?
– Сдувает. – Маша подняла на него колючий взгляд. – К следующему занятию меня точно отсюда сдует.
– Итак! – Фаина сделала вид, что ничего не слышала.
Словно дирижёр, она взмахнула руками и повернулась к Маше.
– Рок-н-ролл – это стиль жизни, – сказала она девочке. – Для тех, кто любит свободу, кто уходит из дома. В общем, для таких, как ты, моя дорогая.
