Эрик Сигал - Однокурсники
Спортивный сезон завершился выяснением отношений во встречах с командами Йельского университета. Не всегда эти сражения завершались в пользу Гарварда. Но свою теннисную команду Джейсон Гилберт все же привел к победе. Безжалостно расправляясь с первой ракеткой команды соперников, Джейсон с особым наслаждением наблюдал во время матча за тем, как изменяется в лице тренер из Йеля, а потом он еще раз вернулся на корт, уже в паре с Дики Ньюолом, чтобы вновь упиться сладкой местью.
Теперь Джейсону тоже пришлось засесть за учебники и как следует покорпеть. Он решительно сократил количество светских развлечений, позволяя себе расслабляться только по выходным.
Тем временем, стремительно возросли продажи сигарет и стимулирующих пилюль «NōDōz». Читальный зал Ламонта сутками напролет был забит до отказа. Современная вентиляционная система библиотеки не справлялась с запахами грязных рубашек, холодного пота и неприкрытого испуга. Но никто ничего не замечал.
Экзамены принесли сплошное облегчение. Ибо студенты выпуска 1958 года, к своей великой радости, узнали, что старинная присказка про Гарвардский университет: «Поступить сюда очень трудно. Но чтобы не окончить Гарвард, надо быть сущим гением» — оказалась на удивление правдивой.
Постепенно пустели корпуса общежитий первокурсников, где освобождали места для выпускников двадцатипятилетней давности, которые должны съехаться в университет, чтобы еще раз пожить здесь с неделю во время проведения мероприятий, приуроченных к этой дате. Однако среди студентов нынешнего выпуска были и такие, кто уезжал отсюда насовсем.
Мизерное количество из всех первокурсников совершили невозможное — завалили экзамены. Некоторые честно признались самим себе, что перспектива и дальше испытывать все возрастающее давление со стороны невероятно честолюбивых сверстников просто невыносима. А потому, чтобы сохранить нормальную психику, предпочли перевестись в учебные заведения поближе к дому.
Некоторые продолжали неравную борьбу. В результате чего повреждались умом. Случай с Дэвидом Дэвидсоном (он все еще находился в клинике) не был единичным. На Пасху здесь произошло еще одно самоубийство. В «Кримзоне» впоследствии сочувственно написали, что студент погиб в автомобильной катастрофе, хотя все знали, что мертвое тело Боба Разерфорда из Сан-Антонио нашли в его собственном автомобиле, который стоял в гараже.
Впрочем, как выразились бы некоторые представители нашего курса, известные своей суровостью: не стало ли все происходящее определенным уроком для всех нас — как для жертв, так и для тех, кто выжил? Будет ли жизнь потом, на вершине успеха, легче той, которая протекала в добровольных пыточных камерах Гарварда?
А самые ранимые и впечатлительные понимали, что выживать придется еще три года.
Из дневника Эндрю Элиота
1 октября 1955 года
В августе, когда мы собрались все вместе в родовом гнезде нашей семьи в штате Мэн — где большую часть времени я занимался тем, что знакомился со своей новой мачехой и ее детьми, — отец и я дружески побеседовали на берегу озера, как и положено раз в году. Во-первых, он поздравил меня с тем, что я хоть и со скрипом, но сдал экзамены по всем предметам. Честно говоря, перспектива того, что сын в течение четырех лет будет находиться в стенах учебного заведения, чрезвычайно радовала его.
Затем в воспитательных целях он сообщил мне, что, по его мнению, я не должен страдать из-за того, что имел несчастье родиться богатым. Главная мысль отцовской речи заключалась в том, что он, конечно, и дальше будет с удовольствием оплачивать мою учебу и проживание в кампусе, но выдачу денег на карманные расходы собирается прекратить — для моего же блага.
И поэтому, если мне захочется — а он очень надеется, что захочется, — записаться в один из клубов, сходить на стадион поболеть за сборную команду Гарварда, пригласить какую-нибудь подходящую юную даму в кафе «Локе-обер»[19] и так далее, я должен буду самостоятельно поискать доходное занятие. Все это, конечно же, научит меня по-эмерсоновски[20] «поверить в собственные силы». Я очень вежливо его поблагодарил.
Приехав в Кембридж до начала занятий на втором курсе, я сразу же пошел в студенческий центр занятости, где выяснил, что самые прибыльные места уже разобрали студенты-стипендиаты — им, конечно же, «бабки» были гораздо нужнее, чем мне. Таким образом, я лишился возможности приобрести поучительный опыт мытья грязной посуды и раскладывания картофельного пюре по тарелкам.
И вот, когда мне уже ничего не светило, во внутреннем дворике «Элиота» я случайно встретил мистера Финли. Услышав рассказ о причине моего раннего появления в университете, он одобрил отцовское стремление привить сыну прекрасные американские ценности. Как ни странно, он тут же повел меня прямо в библиотеку «Элиот-хауса» — словно у него не было других дел — и там уговорил Неда Девлина, заведующего библиотекой, взять меня на работу помощником библиотекаря.
В общем, я славно устроился. Три раза в неделю за семьдесят пять центов в час я должен просто сидеть за столом в читальном зале, с семи вечера до двенадцати ночи, и наблюдать за тем, как ребята читают книжки.
Между прочим, глава колледжа профессор Финли, скорее всего, знал, что делает, ибо работа эта совершенно необременительна и мне ничего не останется делать, кроме как самому читать книги.
Лишь изредка кто-нибудь из читателей просит меня выдать какую-нибудь книгу, а так я сижу, почти не отрываясь от чтения, — и только если в зале кто-то начнет слишком громко разговаривать, мне приходится просить их, чтобы они заткнулись.
Но вчерашний вечер не был похож на все предыдущие. Ибо в библиотеке «Элиот-хауса» и в самом деле произошло кое-что необычное.
Примерно часов в девять я поднял глаза, чтобы просто оглядеть помещение. В зале находилось еще довольно много читающих преппи: все одетые как обычно — в рубашки с пуговицами на концах воротничков и в хлопчатобумажные слаксы.
Но за одним из столов в дальнем углу сидел какой-то парень атлетического телосложения, на плечах которого я увидел нечто странное. Это же мой пиджак, подумалось мне. Точнее, мой бывший пиджак. В принципе, я мог бы его и не узнать, но данный экземпляр — из твида, с обтянутыми кожей пуговицами — мои предки привезли мне из Лондона, купив в «Хэрродсе». Такие не встретишь на каждом шагу.
Но не это меня удивило. В конце концов, я ведь сам еще весной продал свой пиджак одному известному скупщику подержанных вещей по имени Джо Кизер. Он человек для Гарварда просто незаменимый: когда моим дружкам не хватает денег на предметы первой необходимости, будь то тачка, выпивка или клубные взносы, они обычно загоняют свои модные тряпки старине Джо.
Но я не знаком ни с кем из парней, кто бы покупал у него вещи. Этот читатель показался мне немного подозрительным. Словом, поскольку я был при исполнении служебных обязанностей, мне предстояло решить эту проблему. Возможно, и очень даже похоже на то, что в библиотеку проник лазутчик, замаскировавшийся под преппи.
Парень был приятной наружности — темноволосый и симпатичный. Но пожалуй, чересчур опрятный. Я имею в виду, хотя в читальном зале было душновато, он не только не снял пиджак, но и воротник на рубашке у него был застегнут наглухо — это сразу бросалось в глаза. А еще он, казалось, зубрил что-то изо всех сил. Сидит, зарывшись с головой в книгу, и только время от времени заглядывает в словарь.
Конечно, это не запрещено законом. Однако, насколько мне известно, в «Элиот-хаусе» никто себя так не ведет. Поэтому я решил присмотреть за этим возможным нарушителем.
Обычно в одиннадцать сорок пять я начинаю гасить свет, давая посетителям понять, что библиотека закрывается. Но вчера к этому времени читальный зал уже опустел — если не считать незнакомца в моем бывшем пиджаке. У меня появилась возможность раскрыть его тайну.
Я как бы между прочим подошел к его столу и, указав на большую лампу в центре зала, спросил, не возражает ли он, если я ее выключу. Вздрогнув от неожиданности, он поднял на меня глаза и сказал немного извиняющимся тоном, мол, не смотрел на часы и не знал, что библиотека уже закрывается.
Когда в ответ на это я пояснил, что согласно правилам колледжа у него есть еще официальные четырнадцать минут, парень понял мой намек. Он встал и спросил, как я догадался, что он не из «Элиота». Что-то не так с его лицом?
Я откровенно сказал ему, мол, не с лицом, а всего лишь с пиджаком.
Это озадачило незнакомца. Поскольку он принялся было рассматривать свою одежду, я объяснил ему, что пиджак, который на нем, — моя бывшая собственность. И тут же, спохватившись, что ляпнул бестактность, заверил парнишку, мол, он может пользоваться библиотекой в любое время, когда я на месте.
