Иржи Марек - Тристан, или О любви
— Господь дал, господь взял, — бросил Ян и отправился в секретариат, где его ждала подписанная командировка.
— Шеф сегодня уже не вернется, — доверительно сообщила секретарша Лидушка.
— Он говорил, — подтвердил Томан так, будто это разумелось само собой, и оставил озадаченную Лидушку в одиночестве.
До встречи с Марией времени достаточно, в институте удалось провернуть все гораздо быстрее, так что Ян начинает лихорадочно метаться по магазинам в поисках катушки и наконец покупает ее в одной автомастерской, где с удовольствием соглашаются продать, если он оплатит работу, делать которую, естественно, никто не собирается, ну и, понятно, добавит сверху. Но за это катушку еще и опробуют, чтобы развеять у клиента все сомнения относительно ее работоспособности.
И вот наконец все дела переделаны, и наши безумцы отправляются в путь.
Для Марии сбывается то, чего она никак не могла ожидать: сегодня они снова вместе, мало того, с высочайшего соизволения едут себе не торопясь по дороге, по которой вчера вечером пронеслись в такой спешке, снова могут слегка касаться друг друга плечами, и нет ничего прекраснее этого, наконец, могут просто болтать глупости, как это водится у счастливых людей.
У влюбленных свой язык, полный тайного значения, хотя для непосвященных может показаться совершенно бессмысленным, он поражает не многозначительностью мысли, а скорее бесконечной глубиной ощущений. Это язык радости и покоя, язык желаний. Будто полет бабочки, порхающей без устали то тут, то там. В речи влюбленных постоянно скрыто ожидание близкого конца, который наступит раньше, чем они сами того пожелают. Кто знает, возможно, красота любви именно в том, что ее путы не вечны!
Как всякий нормальный водитель, Ян тоже не был лишен предрассудков, вот почему не рискнул съехать с шоссе вниз. Поставив машину на обочине, чтобы никому не мешать, они пешком спустились в низину.
— По-моему, тут я съехал вчера. Думал, машина заведется, — вспоминал Ян. — И такое разочарование внизу, когда она встала как мертвая!
— А мне здесь ужасно понравилось!
— Но ведь я обещал привезти вас не сюда, а в Прагу!
— А я даже обрадовалась этой задержке. Интересно, почему бы это?
Мария смеется и бежит вперед, они уже рядом с домиком, вот и забор с широкими воротами, которые сейчас наглухо закрыты.
Ян обходит вокруг в поисках калитки, из дома его кто-то замечает, и выходит женщина.
— Вам сын нужен, да? Он на работе и домой придет после обеда.
— Неважно, я ему привез деталь для машины.
— Что-то он такое говорил, да куда мне упомнить, все на свете перезабуду. А не вы тут вчера случаем были?
Ян утвердительно кивает и через забор подает старухе завернутую в бумагу катушку. Но вдруг за его спиной слышится голос Марии:
— Простите, а вы не дадите немножко воды?
— Дам, дам, как же не дать, чего-чего, а воды у нас хватает, улыбается старушка и спешит в дом.
Ян глядит на Марию, понимая, что той вовсе не хочется пить, все это просто игра, просто она снова хочет подержать в руках ту самую кружку и отведать воды, которую определенно считает волшебной.
Но старушка приносит бокальчик, стараясь не пролить ни капли.
— Помнится, вчера я пила у вас из такой красивой кружки! разочарованно протягивает Мария.
— Ну зачем же из кружки, — обижается хозяйка, — для такой барышни у нас и стаканчик найдется!
И снова они пьют из одного сосуда, стараясь коснуться губами того места, где пил другой. Потом возвращают бокал, просят передать привет сыну, который так помог им вчера, и идут дальше по дороге, где вчера Мария гуляла одна. Сейчас, солнечным утром все выглядит совсем по-иному. Они выходят на пригорок, откуда видна деревушка, потом возвращаются и сворачивают в лес, покрывший косогор.
— Все равно не поверю, что тут обошлось без волшебства, помощь мы получили самым чудесным образом, вода здесь волшебная, а туман вчера был как в сказке. Только приходила я сюда одна. Сегодня совсем другое дело!
Надо быть совершенно глухим, чтобы не услышать в этих словах любовный призыв. И вот они останавливаются, смотрят друг на друга, кладут руки на плечи и медленно идут дальше, туда, где тишина и уединение. Тут, по заведенному у всех влюбленных порядку, они внезапно останавливаются и, забыв обо всем, бросаются друг другу в объятья. Вот то мгновение, когда не нужны слова, они давно уже сказаны всеми теми, кто жил на земле до них! Как страшно лишним словом нарушить глубокую тишину, которая покоится на дне настоящей страсти! Вот почему они стоят, словно поддерживая друг друга, а потом, не разжимая объятий, будто их вдруг сразу покинули силы, опускаются на землю, им хорошо и кажется, что никогда у них не было лучшей постели, а над ними колышутся верхушки деревьев, и покачивается под ними земля. Они возносятся наверх и падают вниз в ритме своего дыхания, и нежность, страсть отречения, желание, покой и неистовство переполняют их.
Оба чувствуют, что искали друг друга всегда и наконец-то нашли, правда, может быть, ненадолго. Но в этот миг время еще не властно над ними, его течение остановилось.
Вот оно, то мгновение, некогда родившее мир!
Вполне возможно, только их мир, но другой для них сейчас не существует вовсе!
Когда же наконец они пробуждаются от забытья, снова видят вокруг траву и деревья, а откуда-то издалека доносится гул шоссе, им делается немного грустно и как-то неловко, они переступили установленную другими границу> и никто из них не может ответить себе на вопрос: как же теперь жить? как поступить с теми, кому мы принадлежим?
И сразу весь мир становится враждебным; влюбленные идут назад, постепенно осознавая, что, пока они утопали в нежности, перед ними в полный рост грозно встала неумолимая обыденность, которую так трудно превозмочь. Они идут, опираясь друг о друга, но знают, что теперь им будет нелегко в этом мире, где их ждут проклятия и презрение.
— Пора возвращаться!
— Нет, еще есть время. Давай побудем вдвоем.
— Нас ждут.
— Пусть. Закрой глаза, ну хоть на минутку.
И миг проходит, за ним другой, и с этой самой минуты они начинают дробить свои жизни на маленькие мгновения, проведенные вместе, и долгие разлуки, прожитые порознь.
— Останься еще на минутку…
Сколько же раз прозвучали в мире эти слова, сколько раз стремились двое противиться необходимости! Но никогда им это не удавалось, ибо в конце концов любовь всего лишь тоненькая ниточка, которой играет ветер.
И только влюбленных она связывает крепче морского узла.
Назад они ехали молча. Слова были не нужны. Ее голова покоилась на его плече, и он чувствовал прикосновение ее волос, развеваемых ветром.
Потом они остановились в маленькой деревушке, у придорожного ресторанчика, и там поели, не замечая вкуса еды, им было просто хорошо. Разумеется, их принимали за мужа и жену, и в конце обеда официантка спросила:
— Кофе будете?
Он покачал головой. Тогда она обратилась к Марии:
— А ваша жена?
— Жена с удовольствием!..
Мария посмотрела на Яна:
— Какая славная игра, правда? Мне очень нравится!
— Ты же знаешь — это не игра.
— К сожалению, игра, — сказала она, утешающим жестом прикрыв его руку своей. Так они и сидели, покуда официантка не принесла кофе.
Ян посмотрел на часы:
— Еще есть время. Может, успеем побродить немного по старому городу? Там я совсем как дома, он мне ужасно нравится. Когда-нибудь я снова буду ходить по нему один и вспоминать, что со мной была ты.
Двое мужчин у входа в ресторан с любопытством разглядывали старый автомобиль Яна.
Когда же наши влюбленные собрались отъехать, один из них не выдержал:
— Отличная машина!
— И потрясающе идет вашей жене, — подхватил второй совершенно искренне, посмотрев на Марию с тем же изумлением, с каким только что разглядывал старый «тюдор».
Мария рассмеялась, а когда они тронулись, помахала на прощанье рукой, и любители автомобилей ответили тем же.
— За тобой нужен глаз да глаз!
— Не выдумывай. Дома мне никогда не делали таких комплиментов. Наверное, это потому, что ты со мной. Или оттого, что я такая счастливая. Это же по лицу видно. Я рада, что неплохо смотрюсь рядом с тобой и твоей механической старушкой.
В Праге Ян отвел машину в старый двор, где был его гараж, а Мария ждала на улице.
Они торопливо спустились вниз на узкие малостранские улочки, а потом Ян показывал ей старинные порталы и гербы на домах.
— Хорошо бы тебе, пока совсем не стемнеет, увидеть нашу знаменитую фреску. И познакомиться со стариком Хиле, ведь благодаря ему фреску начали реставрировать. Сколько же всего хочется тебе показать! А времени так мало!
— А вдруг не мало, вдруг перед нами вся жизнь?
