Тамрико Шоли - Внутри женщины
Официант принес мороженое, посыпанное сверху апельсиновой стружкой. А я боялась, что Лера окажется куклой – светловолосой инфантильной радостью для обеспеченного мужчины. Зря.
Ее прямые волосы доходили до самого пояса, на шее висел кулончик с жемчужной капелькой. Она была в летних цветных брюках и белой шелковой майке с глубоким вырезом.
– Я, конечно, сначала бегала от него. Не отвечала на звонки, а если отвечала, то говорила какую-то чушь, вроде того, что не могу с ним встретиться, потому что мне нужно купить курагу или пропылесосить квартиру. Потом согласилась. Потому что мне было скучно в тот вечер и не хотелось сидеть дома. Мне было стыдно за него, конечно: он старше на двадцать семь лет, и это заметно. Мы выпили тогда, и я стала представлять себе, что у него сморщенная попка и обвисшая грудь. А что скажут мои девочки? Я срочно соврала, что у меня дома кошка, больная менингитом, и вызвала такси. А он снова пришел через несколько дней и сказал, что обожает мое чувство юмора. И что я не должна ничего бояться, потому что он все сделает сам. И он сдержал свое обещание. Мужчина, который сдерживает свое обещание, – что еще нужно женщине для счастья?
Я бросила взгляд на душную улицу. Десять из десяти. Единственная причина, по которой я больше не отвечу на звонок мужчины, это то, что он бросается своими обещаниями, словно пластмассовыми фрисби. Желтые, красные, зеленые… Мужчина с вечной пластмассовой тарелкой в руках больше похож на скучающего во время каникул школьника.
– А как вы познакомились?
– На свадьбе друзей. Я подумала, что он чей-то отец, и продолжила рассматривать более молодых кандидатов. Ближе к концу вечера Саша все же пригласил меня на танец и начал задавать вопросы. Я сразу поняла, что понравилась ему. Девушки это чувствуют, ты же знаешь, – Лера подмигнула мне. Мороженое плавилось в наших стаканчиках, хотелось окунуться в ледяной бассейн. – Я уже не помню, что он там мне говорил, но я ему все-таки оставила свой номер телефона. Все потому, что было видно – ему не был нужен от меня только секс. А это всегда подкупает.
Еще как подкупает. Большинство мужчин почему-то считают, что мы не в состоянии отличить, когда нас хотят затащить в постель, а когда – в сердце. Есть, конечно, мудаки, которые с изяществом научились выдавать одно за другое, но это редкий вид. Остальных легко вычислить по запаху в этот момент. Да и шепчут они не на ухо, а в глаза. Все зависит от желания женщины увидеть реальность.
– Когда он позвонил?
– Через неделю. Я знала, что он обязательно позвонит, но не ждала. Потом начались мои побеги от него, о которых я тебе уже рассказывала, и наконец встреча. Ох, – Лера выдохнула и расхохоталась. – Он был в синих кедах и яркой такой рубашке. Пытался выглядеть моложе.
Я приподняла брови. Было трудно представить себе, насколько смешным был его вид, ведь я не знала, как он выглядит. Лера смекнула и нашла в мобильном телефоне снимок Саши.
Вся его голова была покрыта сединой. В уголках глаз жили «гусиные лапки» – такие морщинки, которые возникают, если много щуриться. Он был некрасив, но ухожен и, черт возьми, сексуален.
– Слушай, но он очень даже ничего. Не понимаю, почему ты от него бегала.
– Потому что так не положено. Не положено молодым девушкам быть с немолодыми состоятельными мужчинами. Что скажут родители? Что скажут друзья? Что скажут люди? Что скажу я сама? А как будет с сексом через десять лет? А может ли и хочет ли он иметь детей? А как у него со здоровьем? Ты же знаешь, быть женщиной – это значит задавать себе миллион вопросов. Это у мужчин все просто: да или нет. А у нас всегда «пятьдесят оттенков серого»[1] и «9 1/2 недель»[2]. И это объяснимо. Потому что у общества всегда больше вопросов к женщине, чем к мужчине. В любой ситуации. Вот она и пытается найти сразу все ответы, прежде чем произнести хотя бы звук. Наша попытка все анализировать по пунктикам – это инстинкт самосохранения.
– Глубоко ты копнула.
– Пришлось. Знаешь, сколько я мыслей передумала, прежде чем ответить ему «да»? – Лера показала мне обручальное кольцо на пальце. Сочетание белого и желтого золота – выглядело довольно изящно, особенно на ее тонком пальце. – Это так только кажется, что потом всегда сможешь просто взять и уйти.
– И почему ты ему сказала «да»?
– Защита. Он дал мне стопроцентное ощущение защиты. Мне кажется, это могут только те мужчины, которые сами ничего не боятся. У которых в мозгах абсолютно спокойно. И не театрально, а по-настоящему. Он же тогда сказал мне, что все сам сделает, – и действительно делает.
– Мне кажется, это приходит к мужчине с возрастом. В восемнадцать мужчина тоже может ничего не бояться, но он еще не знает, чего хочет. Ему все – с криком и лозунгами. Он метит территорию, что ли. А с возрастом кричать уже не нужно. Свое право на что-либо можно показать одним-единственным взглядом. И я тебе признаюсь – мой тайный кумир Леонард Коэн[3]. Причем в его нынешнем воплощении.
Это было чистой правдой. Сегодня нет мне большего удовольствия, чем слушать старичка Леонарда Коэна. С морщинами и охрипшим голосом, он поет о любви к женщине так, как будто бы у него роман лично с тобой. На видео ему за 70, а я не могу оторвать взгляда от его уголков губ, которые произносят «аллилуйя». Я не могу оторвать взгляда от того, как он курит и совершенно спокойно смотрит в сторону, напевая про тысячу глубоких поцелуев. Господи Боже мой, старик в черном двубортном пальто стал моей личной прелюдией в рай.
И тут я вспомнила, как я смотрю на Аль Пачино, укрытого морщинами. Как я читаю Сержа Генсбура. Как я слушаю Тома Уэйтса или Стива Тайлера.
Засранцы, через руки которых прошли девушки и женщины. Сколько красивых слов они успели сказать за свою жизнь? Сколько раз они раздвигали женские бедра и проникали внутрь? Сколько раз они что-то там объясняли в трубку телефона, сколько раз они хватали за волосы, сколько раз они бросали и возвращались и сколько – нет… Как их тело покрылось морщинами, а руки стали крепкими и четкими: теперь они знают, как нужно трогать. И сколько слов нужно сказать, а сколько – промолчать. И сигарета в их руках дымится не от пафоса, а от того, что она – сигарета. И седина становится не возрастом, а опытом прикосновений.
Потому что нет ничего эротичнее, чем слушать мужчину, который знает, что говорит. Потому что нет ничего чувственнее, чем мужчина, который знает, как прикасаться. Когда его не нужно подталкивать, а только вдохновлять. Когда он знает ценность твоего взгляда и способен рядом с тобой вполне осознанно произнести «аллилуйя». И чувствуешь ты себя от этого и Мадонной, и Мариной Цветаевой одновременно.
И мне совершенно не понять, когда секс-символами называют двадцатилетних актеров или музыкантов. Они могут быть красивыми, талантливыми, интересными, крутыми, но это точно не про секс. Секс-символ – это прежде всего опыт.
И когда молодые девушки связывают свою жизнь с мужчинами, старшими их на пятнадцать лет, что-то в этом есть, в соприкосновении молодости и опыта.
И я сама до конца не могу точно понять себя. Что это – тоска по мужской уверенности и классической гендерности? Когда ты точно женщина, а он – точно мужчина, без оттенков и «но»? Или просто меньше мне надо слушать Коэна на ночь глядя? Леонардокоэно-передоз – так и запишите.
Как бы то ни было, я себе уже разрешила заглядываться на мужчин значительно старше себя безо всяких подоплек и стыда. С ума сойти. Я – себе – разрешила.
– Ты – счастливица.
Лера скрутила губы трубочкой и откинулась на спинку стула. Наши стаканчики с мороженым опустели.
– Многие так говорят, Тамрико. Но ведь есть и другая сторона.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, начнем с себя любимых. Каждая девочка мечтает вырасти и выйти замуж за прекрасного принца. Но как много ты знаешь девушек, которые готовы согласиться жить с некрасивым мужчиной? Которые в принципе допускают такую мысль? И я сейчас не веду речь о меркантильных проститутках, готовых лечь под любую свинью, я говорю о совершенно приличных девушках. Сколько раз в своей жизни каждая из них воротит носом в стиле «он меня не достоин»? Опуститься с небес на землю – это, знаешь, не так легко. Вокруг меня крутились мужчины значительно красивее. После того, как я впервые официально представила Сашу друзьям, они со мной неделю не разговаривали. Моя сестра месяц убеждала меня не связываться с ним. Решиться на это было ой как нелегко. Все привыкли к мысли о том, что у них должно быть только самое лучшее. И с фасада, и внутри. Только так не всегда получается. И надо набраться смелости, чтобы согласиться с тем, что тебе дает жизнь и в каком именно виде. Но и это еще не все. Потом, когда к Саше все привыкли… Знала бы ты, как мне осточертели сопли моих знакомых девушек, которые без конца упрекают меня: «Конечно, тебе что говорить, тебе так повезло». То есть сначала ужас-ужас, а потом – «тебе так повезло, молчала бы». Мы так устроены: у других трава зеленая от Бога, от счастливого случая, но только не от того, что он ночи напролет ухаживал за этой травой, а днями поливал собственным пóтом каждый листочек. Ты когда-нибудь задумывалась, почему считается, что зависть – плохое чувство? Потому что зависть возникает тогда, когда нам кажется, что людям упало это с неба. А когда ты понимаешь, что человек боролся за то, что имеет, у тебя возникает совсем не зависть. У тебя возникает уверенность, что ты тоже так можешь.
