Александр Покровский - Люди, Лодки, Море Александра Покровского
Ещё легенда. Покровский хорошо плавает. Однажды в Баку он уплыл за остров Нарген и там повстречался с мужиком, занимающимся виндсерфингом. Тот его как увидел, так и закричал: "Ёбт! Блядь! Держись!" — и начал его спасать.
Правда. Я мужику тут же в воде все и объяснил.
Ещё про плавание. На Кипре Покровский поплыл вдоль берега. Прошло часа два, и в абсолютно безлюдном море он вдруг натолкнулся на толстую тётку, лежащую на воде, раскинув руки. Он её не видел, а потому дал ей рукой по башке, она начала тонуть, и он её спас.
Тётки меня преследуют постоянно и не только в открытом море, где я их подобным образом топил несколько раз. Однажды чуть не утопил так тётку в бассейне. Как она под руку мне попалась, до сих пор загадка. Досталось ей крепко. Я ей сказал: "Сори!" — а потом несколько раз: "Хау ду ю ду?"
***А сейчас в правительстве идет очень серьезная дискуссия о том, что в целях воспитания любви надо разрешить всем на дачных участках поднимать российский флаг. Осталось только определить, в каком месте участка он будет свидетельствовать в пользу патриотизма, а где, извините, уже издевательство. Ну, как об этом говорить серьезно?
Договорились: я занимаюсь только языком. И еще в моей прозе всюду можно найти абсурд. Мне кажется, только абсурд помогает понять все происходящее. Что касается мата. Я написал по этому поводу статью по заказу журнала "Вопросы литературы" (в простонародье "Воп…ли") и на наш сайт послал ее полностью. По этому животрепещущему вопросу вряд ли что-либо смогу добавить.
Об "эксгибиционистских и порнографических сценах в "Каюте". Ну, я не знаю. Поклоннику тонкого прозаика Сорокина, по-моему, не привыкать. Речь, скорее всего, идет о "Пурге". Текст, действительно, очень чувственный, и неподготовленных бросает в жар. Но не более того. Представьте себе: человек идет по дороге, один, в пургу. Человек замерзает, и чтоб хоть как-то согреться, он представляет все эти сцены. И потом тонкие натуры начинают понимать, что человек этот совершенная, абсолютная жертва любви. Любви безудержной, всепоглощающей. Что бы с ним не делали, он любит.
Это я в последний раз объясняю.
Ещё легенда обо мне: Покровского пригласили в Швецию читать лекции на тему: "Психология одинокого пловца". Он слетал и прочитал. Потом его пригласили в Турцию.
Правда состоит в том, что ко мне вернулся мой же анекдот. Меня как-то спросили одни полуофициальные органы: "А зачем вы едите в Швецию?" Я сначала хотел ответить: "Родиной торговать", а потом решил, что спрашивающий ничего плохого мне, в общем-то, не сделал, и вопрос по тем временам самый что ни на есть обычный. Я решил пошутить и ответил:
"Еду лекции читать" — "Что за лекции?" Тогда-то я и придумал "Психологию одинокого пловца".
***Вчера было 7 марта, и все всех поздравляли. Я отправился сразу в три типографии и в "Академкнигу". В "Академкнижке" я подарил 12 абсолютно одинаковых шампуней, а в типографиях свои книги. И все это в обычном моем вихре, потому что мне еще во французском консульстве надо было визу получать. Книги я подписывал так: "Дорогой Марине от дорогого Саши". Потом начал вносить разнообразие: "Очень дорогой… от слишком дорогого…" и прочее.
К французам я ввалился уже совершенно обезумевший. Во-первых, я никак не мог нажать кнопку вызова на двери, а когда нажал, то сказал им туда: "Ку-ку!"
Меня впустили, дали анкету, которую я заполнял на всех знакомых мне языках, в полной уверенности, что я пишу по-английски. И еще у меня все время из рук вываливались все листки с приглашениями, дополнениями и разъяснениями, вываливались и летали по полу. А когда я стянул с головы шапку, то волосы у меня сами встали дыбом. Фотографию свою я никак не мог прилепить в нужное место, потому что она липла везде: к рукам, одежде, обуви, но только не к анкете, в которой я даже перепутал свой пол — заметил, но не стал исправлять, черт с ним.
А когда меня девушка спросила: "Вы мужчина?" — я ей ответил: "А какая разница?"
Когда выходил из консульства, то никак не мог открыть дверь — ручка в другую сторону открывалась, оказывается. Выходя, оглянулся — они все смотрели мне вслед.
Так что с 8 марта всех женщин.
Есть анекдот о возникновении этого праздника: "Однажды шла по улице невероятно пьяная Роза Люксембург и встречает она Клару Цеткин. "Роза! — говорит Клара — Почему в таком виде?" — "У меня праздник". — "Какой праздник?" — "Между… народный…"
Так и возник этот замечательный праздник — 8 марта.
***Вот интересно: я заметил, что из дерьма вертикаль не сложить. И укрепление вертикали, если оно состоит в основном из этого предмета, не происходит.
Даже если внутри имеется несгибаемый замечательный стержень. Лепишь на него дерьмо, а оно как подсохнет, так и отойдет.
Конечно! С другой стороны можно сказать, что лепить не из чего — кругом только оно, достаточно в окно посмотреть.
Но ведь взять то, что само в руки лезет, проще, а вот золото — его еще поискать надо, да и уговорить в вертикаль сложиться.
А дерьмо и уговаривать не надо. Оно всегда: "Чего изволите?"
И из "личнопреданных" ничего не сложить. Иди-о-ты, прости Хос-споди.
***Я был на книжной ярмарке в Париже.
Ах, Париж, Париж: улицы, ветер и солнце, люди за стеклом в кафе, мужчины и женщины с обмотанными вокруг шеи гигантскими шарфами, ресторанчики, каштаны, сандвичи, машины, переходы, метро, гостиницы на Монмартре с крошечными номерами, французский завтрак. Пожалуй, лирики достаточно.
На ярмарке несколько сот издательств. Даже японцы были. Ну, и русские, конечно. Нас десять: три издательства из Питера, остальные из Москвы. Французы пригласили и оплатили нам стенд один на всех, напополам с Министерством по печати. Мы тоже заплатили за него из своего кармана по 450 евро каждый. Французы оплатили нам дорогу. Остальное — за наш счёт: гостиница и суточные. Если продашь книги, то, может, и компенсируешь.
Книги на себе: 20 кило в самолет. Это из Питера. Из Москвы повезло еще по 30 килограмм на рыло дипломатической почтой наше любимое Министерство иностранных дел. Но предупредили, что эти книги надо будет привезти назад — таможенные дела — или подарить (тому же Министерству), отчего и представители последнего будут нас контролировать. Но наши люди из издательства ОГИ тут же дали интервью во все стороны света, где похвалили французов за заботу о нашей культуре, родное Министерство печати и Министерство иностранных дел, мечтающее о подарках. На что хмыри из того Министерства сказали, что мол, ни-ни-ни, они не против, продавайте, конечно, надо помогать малому бизнесу, на что мы-то всегда, вы просто не так поняли. После чего все выпили эту проклятую водку, без которой нас почему-то во всем мире не воспринимают.
Все это было без нас: москвичи приехали на день раньше, и от чиновничьего произвола отбивались они. А мы из Питера появились на сутки позже, после чего все разложили свои книги, расселись по местам, и на какое-то время застыли с таким выражением на лице, будто проглотили ведро гвоздей и теперь выбираем, какой гвоздь первым доставать из жопы.
Но народ повалил, и все очнулись, стали торговать.
Затрудняюсь сказать, на каком месте находится Россия по уровню полиграфии. Наверное, правильно нам дали номер с боку у бара и туалета. И назывался он "Пи-180" (Р-180). Наверное, это и есть наше место. В "Пи".
Но и там мы лишь 180-е. После нас только разбомбленная Сербия, которая бегала к нам угощаться водкой.
И где эти программы воспитания в иноземных зрителях правильного отношения к России? И миллионы, пущенные на это дело? Где они? Кажется, в "Пи".
А интерес есть. К русской экономике, политике, географии.
"У вас есть книги по географии?" — у нас есть книги по географии. Материалы конференции по Мейерхольду на трех языках — самые те материалы. По географии. Покупайте.
Девочки из ОГИ горло себе сорвали, зазывая и продавая себя и нас. Потом опять себя и нас. Они так и не попали, бедняги, в Лувр. Некогда было. Надо отрабатывать деньги. Все в большом пролете. Нужны деньги. Очень нужны.
Считаем, считаем евро: десять, двадцать. "Сколько у вас стоит Кузин?" — "Для вас, мадам, он совсем ничего не стоит. Берите по двадцать". — "А Эйхенбаум?" — "Та же цена, мадам".
У нас на все одна цена. Деньги, деньги, быстрей, все в прогаре.
В среднем каждое издательство влетает на 700 долларов. "Берите современную прозу! Берите! Дешево!"
Современная проза всегда дешево.
Пришла Розанова. Ковыляя. С авоськой на колесах. Набрала книг, не торгуясь. Говорят, дрянь баба. Но она не торговалась. Значит, это отличная баба, если так можно сказать о вдове Синявского.
"Сколько стоят у вас "Парадоксы"?" — "Они ничего не стоят".
