Александр Покровский - Люди, Лодки, Море Александра Покровского
Закрываешь глаза и бежишь, семнадцатилетний, по пляжу, а потом в воду и уже поплыл. Выбрался на берег и рухнул на подстилку, вздрагивая плечами, утирая сочащийся нос, и вот уже солнце согрело тебе спину, прекратилась дрожь, и веки сами собой смежились, а потом и слиплись, склеенные чудесным солнечным клеем.
Рекомендую представлять себе эту картину, как только подумаешь о терактах, подлости, слежке, сыске, изъятии документов, подлоге, подслушивании, подсматривании и провокациях, посещениях налоговой инспекции, полиции, ФСБ и судебных приставов.
***Как только Бог создал Адама, он сразу понял, что создал идиота. Тогда он сказал: "Плодитесь и размножайтесь".
Ну, действительно, говоришь человеку о сострадании, сопереживании, удивительном умении чувствовать чужую боль более остро, чем свою, а он тебе говорит: "Мои два процента будут?"
Или начинаешь его воспитывать на примерах: мол, вот твой друг столько украл, а теперь его застрелили и ты участвуешь в похоронах, чтоб постичь всю тщетность всех этих безумных усилий по сгребанию всего под себя, а он говорит: "Это очередное наступление реакции на бойцов демократии".
А сколько раз приходилось внушать: "Земля очень маленькая. Равновесие хрупкое. Человек так бездумно вмешивается в природу, что, совершенно естественно, уделом его становятся ураганы, потопы, смерчи, катаклизмы. Берегите Землю и каждое живое существо на ней", — а он говорит: "А давайте проложим газопровод через Польшу". — "Чего ради?" — "Поляки обещали не воровать".
После этого можно воскликнуть: "Хрен с вами! Живите, потом отсортируем!"
***А вот было ли у вас в детстве состояние счастья? Вот чушь совершенная, — а ты счастлив. Что-то вроде того, что горы и ручья, а ты босыми ногами в холодную воду, и сам знаешь, что мама будет ругать, а все равно лезешь.
Или пробуешь сожрать зеленое яблоко, а оно такое, что скулы сводит, и умом понимаешь, что сейчас от кислоты всю рожу свинтит, но ведь кусаешь же, и с рожей творится именно то, на что и рассчитывал.
Или тепло, и только почки лопнули и показались листики на тополях, и пахнет — закачаешься, а ты идешь из школы с подружкой и думаешь: "Сейчас я ее поцелую! Сейчас", — и целуешь, и получаешь за это портфелем по голове, что само по себе совершенно уже не важно.
Или бежишь с косогора, и такой вдруг восторг тебя охватывает, что и сказать невозможно.
Или кому-то признаешься в любви. Одними глазами. Человек рядом, а говорить абсолютно не за чем — и так таешь.
Знаешь, говорят, если представлять все это на ночь, перед сном, то спишь всю ночь беспросыпно и встаешь совершенно счастливым.
***Слышал вчера легенду о себе самом. Легенда такая: Примерно в 1978 году была популярна песня Эдуарда Хиля "Вы возьмите меня в море моряки, моряки, я все вахты отстою на корабле". Вроде я дал телеграмму в Ленконцерт Хилю: "Приезжай. Отстоишь все вахты".
Правда в этом деле состоит в том, что идея дать такую телеграмму действительно моя, и мои пьяные друзья действительно отправились на почту давать ее. Дошли ли они до почты, и что там было потом, не знаю, но они уверяли на следующий день, что дали.
Ещё история. У нас в квартире ремонт и поставили нам новую дверь. Стояла она и сияла только два дня. Потом малолетние друзья моего сына накарябали на ней слова: "Хуй" и "Сука". Вроде я бушевал, проводил дознание, а потом заставил своего сына взять краску и закрасить. Только он взялся за кисть, как я его остановил: "Не надо закрашивать". — "Почему?" — "А вдруг правда?"
Я действительно не дал закрашивать, потому что так место занято, а если закрасить, так это все равно что под новую картину холст загрунтовать.
Покровский любит кактусы. Однажды купил он кактус с большими колючками и сел с ним в переполненный автобус. Как он его и окружающих не берег, но все равно автобус тряхнуло, и кактус со всего маху всадился мужику в зад. Тот от неожиданности так заорал, что вокруг них тут же образовалось свободное пространство. Так они и ехали. Мужик потом сошел, а Покровский ехал совершенно свободно. Были, правда, попытки со стороны вновь вошедших прорваться к нему: "Да вот! Сколько тут свободного места!" На что более опытные пассажиры говорили: "Там кактусы в жопу втыкаются!"
В этой истории все правда. Я действительно пытался уберечь кактус и окружающих и опускал его как можно ниже, в район начала ног, где пространства, как мне представлялось, больше. Там-то (в начале ног) и произошла та встреча кактуса с пассажиром. И главное, со мной никто отношений не выяснял. Все как зачарованные, смотрели на кактус, стараясь заранее предугадать его поведение.
Ещё история. Покровский любил бегать по утрам. Бежит он в парке и вдруг видит: несется на него огромная овчарка. Времени нет, деваться некуда: сейчас набросится. Овчарка подбегает, Покровский с ходу падает на карачки и кусает собаку, от чего она немедленно начинает бежать от него, а он — на карачках — за ней, пытаясь еще укусить.
Случай такой был. Только собаку я не кусал. Я на неё залаял.
На жену Покровского записана их дача. Жена захотела её продать. Покровский копается в огороде, на даче никого нет: все куда-то делись. В это время приходят покупатели: "Дача продается?" — "Продается". — "Можно посмотреть?" — "Нельзя". — "Почему?" — "А я не хозяин. Я здесь только копаю".
В период предвыборной кампании Буша и Гора Покровский послал в оба их штаба абсолютно одинаковые телеграммы: "Уверен в Вашей победе. Заранее поздравляю". Оба кандидата в президенты еще месяц не могли разделить голоса.
Это правда. Только я посылал не телеграммы, а письма. И не сам, а попросил сделать это моего друга Андрея Батищева, живущего в Америке.
Через него же, в то время когда утонул "Курск" и ходила такая версия, что его торпедировали американцы, я задал вопрос американским подводникам. Он просто послал письма от моего имени им на сайты: "Ребята, говорят, это вы по нам долбанули". Андрей говорил, что сначала было молчание, потом минут пять в ответ лился откровенный мат, а в конце скромненько: "Мы по вам не стреляли".
Покровский поехал в Египет один. Отдохнуть и пописать "Кота". Валялся на пляже, а в жару и вечером писал. Как-то одинокие девушки попросили его выйти с ними в город, потому как к одиноким, без мужского сопровождения, тут же пристают: пытаются взять за руки, затащить в магазин. Покровский шел мрачный — не дали с рукописью посидеть. Девушки шли впереди и между собой щебетали. Тут к ним направляются несколько египтян: сейчас явно будут приставать. Они умело оттирают Покровского от дам. И вот ему показалось, что один из приставал ущипнул даму. Тогда Покровский ворвался в круг египтян, выбрал одного и ущипнул за попку. Ущипнутый подпрыгнул и что-то заорал: все египтяне в один миг испарились, а девушки от хохота не могли устоять на ногах.
Все так и было. Только я, когда его ущипнул, еще и хищно подмигнул ему.
Легенда: Покровский часто оставался с экипажем. Как существо строптивое, он хорошо для этой цели подходил. Все в отпуск, а он с людьми. И вот в такой момент приходит из Латвии запрос о комсомольской характеристике на одного только что уволившегося в запас негодяя, пьяницу, дебошира. Он захотел стать милиционером: "Прошу выслать в наш адрес…" — исходящий номер: 1242.
Покровский отвечает: "Все выслано в соответствующие инстанции установленным макаром" — и номер: "Как он там к нам вошел?… 1242… так… а вышел он, пятясь назад. Пиши (писарю): 2421".
Правда. Только парень был из Литвы.
Покровский со своим главным редактором Колей К. приглашены на шведскую книжную ярмарку. В первый день они пошли гулять по Стокгольму. Недалеко от президентского дворца стоит туалет. Вход — пять крон. Сначала пошел главный редактор, а потом — шведы бы никогда не догадались — он, выходя, придержал двери: "Саша, угощаю!"
После того, как Саша угостился и выходил, в открытую дверь втиснулся еще один россиянин.
"Ты не знаешь что это там внутри так пипикало?" — спросил Саша у Коли.
"Пипикало? — задумчиво сказал главный редактор. — А вот", — и показал на полицейскую машину, подъехавшую к туалету.
Всё правда.
Ещё легенда. Покровский хорошо плавает. Однажды в Баку он уплыл за остров Нарген и там повстречался с мужиком, занимающимся виндсерфингом. Тот его как увидел, так и закричал: "Ёбт! Блядь! Держись!" — и начал его спасать.
Правда. Я мужику тут же в воде все и объяснил.
Ещё про плавание. На Кипре Покровский поплыл вдоль берега. Прошло часа два, и в абсолютно безлюдном море он вдруг натолкнулся на толстую тётку, лежащую на воде, раскинув руки. Он её не видел, а потому дал ей рукой по башке, она начала тонуть, и он её спас.
Тётки меня преследуют постоянно и не только в открытом море, где я их подобным образом топил несколько раз. Однажды чуть не утопил так тётку в бассейне. Как она под руку мне попалась, до сих пор загадка. Досталось ей крепко. Я ей сказал: "Сори!" — а потом несколько раз: "Хау ду ю ду?"