Александр Покровский - Люди, Лодки, Море Александра Покровского

Александр Покровский

Люди, лодки, море Александра Покровского

Командир корабля покидает корабль последним.

Насчёт осьминога — сущая правда, а поскольку природа не балует нас принципиальным разнообразием, то и люди умирают по той же причине — нет интереса к жизни. Пока я не начал писать, мне было плохо. Как только написал несколько рассказиков, сразу стало лучше. Писал — смеялся.

В моих рассказиках основное то, что человек там выживает при любых обстоятельствах. Жажда жизни — вот что мне хочется показать. Мои герои сражаются, ругаются, пьют, любят женщин. Им бывает больно, страшно, но все это разбивается о колоссальное жизнелюбие.

Когда у меня что-то не получается, начинаю себя уговаривать: "Все будет хорошо!" (100 раз), "У тебя все впереди!" (100 раз), "Жизнь только начинается!" (100 раз), "У тебя все получится!" (100 раз). И еще думаю над рассказами, говорю со своими героями и всячески про себя болтаю, играю, на ходу придумываю всякие шутки. Могу перед зеркалом скорчить рожу, а потом заорать: "Молчать! Право на борт! Молчать! Право на борт!"

Очень помогает.

Чего только нет в Интернете! Даже то, что я стрелец, есть. Интересно, а о моих вредных привычках там что-то есть? Нет, наверное. И еще хочется спросить: там сказано, что я люблю женщин, красное вино и плаванье в море?

Переводчика зовут Перри. Он уже 6 лет живет в Москве. Хороший парень с Гавай. Есть такой сборник на английском "Глаз". У него два издателя — русский и американский. В нем печатается все новое и, наверное, интересное. Я не новое, но, наконец, нашли переводчика специфической русской речи. Он переводит наши смешные выражения на смешные американские. Это не буквальный перевод.

Наткнулся в одном месте на то, что все, что я делаю, называют: "Исповедимый путь". Мне это кажется очень претенциозным. Этакая самая истинная истина. Что-то надо и Богу оставить.

Люблю смеяться.

Никто не в претензии?

Читатель, не воспринимай меня слишком всерьез. Я серьезным бываю редко. Потому и всяких там целителей никогда не воспринимал. Они учат людей быть счастливыми, а я и так бываю временами счастлив от ерунды: от того, что солнце светит или костер горит, от вида моря, от неба. Увижу голубые небеса и "Господи! — кричу, — Как хорошо!"

У меня каждый день что-то происходит. Или со мной или вокруг меня. Поэтому я стараюсь к событиям проявлять как можно меньше интереса. В этом случае события, заинтригованные подобным наплевательским к ним отношением, начинают проявлять к тебе все больше внимания, и скоро наступает такой период, когда от них уже нет никакого спасения.

На "Эхо Москвы" запланирован цикл моих рассказов (читаю не я). Проснулся и Питер. РИА-новости, где сидит мой знакомый Игорь П., хочет провести со мной конференцию (я, как оказалось, являюсь частью культурной жизни культурной столицы), на что я согласился, потому что Игорь хороший человек, а жизнь уже вступила в ту фазу, когда не общаешься с кем попало.

Посему жди, столица, что-нибудь из Питера просочится и в Москву.

Это все новости к этому часу.

Сижу один — мои пошли в ресторан, их пригласили — болтаю про себя о моем коте (это мой новый герой)

Довольно милая болтовня.

Фотографии выбирал я. Теперь все знают, как я выгляжу. Что касается философии, то вся жизнь из нее состоит. Человек послан сюда для радости, горести он устраивает себе сам, когда сильно приближает жизнь к себе. Жизнь надо отодвигать. Событие тебя все равно найдет, как бы ты не брыкался. И это я знаю не из книг. Потому что такие книги не читаю. Радоваться жизни можно научиться, достаточно вспомнить детство. Там это все получалось просто так. И жизнь только начиналась, и все было впереди. Жизнь действительно только начинается, и на самом деле все впереди. И работу всегда полезно поменять. На еще более интересную. Работа как любовница, надоела — надо менять.

Звёздной болезнью мне заболеть трудно. Честолюбие мое настолько огромно, что, можно сказать, на этой планете его и нет. Не помещается. Поэтому здесь я обычен, доступен в переписке и вообще. Рестораны не люблю. Не чувствую себя там уютно. Лучше всего чувствую себя со своей рукописью.

"Отодвигать от себя жизнь" для меня — не принимать ее всерьез. Жизнь это игра, чуть сложнее шахмат. Поэтому никакого уныния, паники, депрессии — всего лишь жизнь сделала ловкий ход. Успокоиться, подумать — выход всегда есть. У меня жизнь не всегда праздник (хотя потом кажется, что всегда). Если невмоготу, начинаю себя уговаривать: "Ты умный. Необычайно умный, талантливый, и сейчас ты обязательно что-нибудь придумаешь. Слушай себя — найдется ответ".

И ответ находится.

С женщинами я сходился и расходился легко. Наверное, потому, что всегда было по-честному. И потом, всех своих женщин я очень любил и сейчас многих тепло вспоминаю. Некоторые говорили: "Ты никогда не повзрослеешь", — на что я по молодости сильно обижался. А потом понял, что они правы — никак не удается повзрослеть.

В РИА-новости у меня разговор в четверг. Я наотрез отказался говорить о "Курске". Книга — это одно дело, а трагедия — другое.

И столько всякого народа уже высказалось. Недавно по ТВ видел М. Это контр-адмирал из Техупра СФ в мои годы. Его как-то посадили за воровство, а теперь он тоже рассуждает о "Курске" Не хочу быть в одной стае с такими.

Ах, ах, мы посланы сюда за крупицами счастья. Так сказал кто-то из великих, но я уже не помню кто.

Нас сюда послали, но, я думаю, право выбора всё же было. Например, вам предлагается выбрать между динозавром на Альфа-Центавре и женщиной на земле (причем в прошлый раз вы были мужчиной). Потом вам показывают всю вашу жизнь, все достижения, заслуги и смерть. Вы все это одобряете, и вас посылают рождаться, только предварительно стирают всю память об этом договоре. Основное условие долголетия — умение смеяться при любых обстоятельствах.

Все, что ни делается, делается в рамках программы "Культурная столица". Если я попаду в такую программу, значит с культурой все в порядке.

Мне кажется, что там надо выкинуть следующее. Когда все соберутся, спросить: "Ну что, все собрались на программу "Культурная столица"?" — после чего встать и распахнуть пальто, а под ним ничего не должно быть. Только кожаные плавки, железная цепь на шее, высокие сапоги и грудь в наколках. Вот они обомлеют.

И почему некоторые не хотят жить 100 лет? Весело же на самом-то деле. Эта планета веселая. Я б тут и на 300 задержался.

Беседу со мной не увидеть — не было ТВ. Журналистов было немного, но и этого хватило. Разговор шел о книгах, но и о "Курске", конечно, спросили. Я сказал, что у меня есть, конечно, версия, и она должна примирить всех: прилетели два метеорита, и с интервалом в 2 минуты забодали лодку.

Сейчас все говорят о столкновении, но это туфта. Только сейчас показали съемку пробоины. А почему ее не показали сразу? А потому что ее готовили к версии "столкновения".

Да, люди были живы. И не часы, а сутки. Может, двое-трое. Если он писал записку, значит, рассчитывал прожить несколько суток. И прожил. Уверен. В корме погибли не от недостатка кислорода, его хватало, а от поступающей воды и переохлаждения. Тоже уверен.

Они негодяи. Негодяи по должности, обстоятельствам, необходимости. Не думаю, что по вдохновению. Эти негодяи будут оправдываться потом всю жизнь. Они сами не верят в то, что они негодяи, им все хочется, чтоб негодяем был кто-то другой. Американцы, например. Увидим, виновными в трагедии выставят именно их.

Шутить не получается, но надо. Улыбнись, Саня, хотя бы своему отражению в зеркале. Всё-таки там ты видишь близкого, дорогого, родного человека. Это приятно.

Жизнь продолжается несмотря на то, что все себя чувствовали очень плохо. Сейчас это уже история. История армии, страны и Бог его знает кого. Нельзя все время об этом думать. Надо устраивать себе какие-то глупости — мороженого объесться, например. Устройте себе какую-нибудь глупость.

Я уже устроил. Выпил бутылку вина. Не скажу, что было весело, зато тепло.

Спасибо! Меня только что назвали "Сашенькой". Всегда приятно им быть. Хотя я не очень праздную свой день рожденья, но приятно. Все протекает почти без меня — собираются, едят, пьют вино. Я в этом благородном деле все-таки больше статист, чем главное действующее лицо. Через два тоста все уже заняты друг другом, а я сижу и смотрю, как они болтают. Словом, я объединяю людей. И повод приятный.