Джонатан Коу - Дом сна
– Я ее люблю, – сказал Роберт.
Терри и Линн как по команде повернули головы и ошалело уставились на него. Никто и подумал усомниться в его заявлении, но сам Роберт испытал от своих слов такое неожиданное удовольствие, такое облегчение, что решил повторить:
– Я ее люблю. Я считаю ее самой замечательной девушкой. Она самый очаровательный и самый красивый человек из всех, кого я когда-либо знал.
Терри потрясенно молчал – никогда прежде он не слышал от Роберта ничего подобного. Линн с сомнением покачала головой и снова уставилась в ветровое стекло.
– Что ж, это меняет дело, – признала она.
– А этот парень Ронни, – ровным голосом продолжал Роберт, – полагаю, ты хотела сказать, что между ними роман?
– Я вовсе не говорила, что у нее роман с парнем.
Какое-то мгновение Роберт еще бессмысленно цеплялся за ее слова, отчаянно надеясь, что, быть может, он не правильно расслышал, и все будет в порядке.
– Но мне показалось…
– Ты все правильно понял, Роберт. Ты превзошел самого себя. – И Линн объяснила, терпеливо и не без участия:
– У нее действительно роман, но не с мужчиной. Ронни – женщина. Ронни – это Вероника.
Бездна вновь разверзлась – но теперь она была в два раза шире и глубже.
– Но ты же сказала, что она встречалась с парнем по имени Грегори, – запинаясь, пробормотал Роберт.
– Ну и что? А теперь она встречается с девушкой по имени Вероника.
Тут не вытерпел Терри и назвал все своими именами:
– Она лесбиянка, Боб.
Роберт смотрел на Линн, ожидая подтверждения и словно надеясь, что все это не более чем жестокая мужская шутка. Но Линн просто кивнула.
– По состоянию на понедельник, – сказала она.
Дождь почти прекратился. Терри включил зажигание.
– Все еще не могу поверить, – сказал он. – Мы два года дружим, и ты ни разу не сказал мне о сестре.
Он посмотрел в зеркало, включил поворотник и осторожно выехал на шоссе, держа курс на разрывы в облаках, откуда лился бледный солнечный свет.
***На следующий день после долгого разговора с Робертом, в теплую, но ветреную пятницу Сара зашла в кафе «Валладон» и увидела Веронику, которая сидела с тремя другими женщинами. Сара замерла в дверях, не зная, что делать дальше; она смотрела, как Вероника, покинув подруг, направляется к ней – на лице ее сияла приветливая улыбка. Сара ощутила, как на локоть ей легла рука, обнаружила, что ее ведут к отдельному столику, где, судя по всему, предстоит беседа тет-а-тет. За столиком Сара достала из своего холщового рюкзачка книги и сказала, что не успела все прочесть; Вероника извинилась, что столь бесцеремонно всучила Саре книги, словно намекая на ее необразованность в определенных областях; глупость, конечно, ведь это, скорее, была уловка, чтобы встретиться с нею еще раз. Вероника зашла за стойку и налила себе кофе. (Слаттери, по обыкновению, настолько ушел в себя, что почти не вмешивался в жизнь кафе.) И они начали разговаривать.
Еще через день Сара позвонила Веронике. Они вместе поужинали, а затем отправились в кино на последний сеанс, и Сара опоздала на автобус. На следующее утро она проснулась в спальном мешке на полу комнаты Вероники в студгородке. А еще на следующее утро она проснулась в ее постели.
Ее разбудил щелчок: кто-то включил плейер. Первые несколько минут музыки Сара дремала, затем ее сознание выбралось на поверхность и стало осваиваться под песенку Билли Холлидей:
В понедельник опять тоска
Проросла из воскресной тоски.
– У тебя тоже? – спросила Вероника, присаживаясь на край кровати.
– Что тоже?
– В понедельник тоска.
– А сегодня понедельник? – Сара встревоженно привстала и посмотрела на часы. Они показывали десять пятнадцать. – Вот черт, у меня же лекция в полдесятого.
– У тебя глаза сонные. – Вероника попыталась коснуться ее лица указательным пальцем, но Сара дернулась и снова нырнула под одеяло. – Наверняка кофе хочешь.
– Ага, хочу.
– Я тоже, – сказала Вероника, – но, к сожалению, мы вчера весь выпили. – Она встала и потянулась, демонстрируя крепкое жилистое тело под длинной футболкой, которая доставала ей до колен. – Пожалуй, стоит смотаться к «Ионе». Кофе, завтрак и всяко-разно. Что скажешь?
После десяти тридцати завтрак в студенческой забегаловке не подавали, поэтому они быстро оделись, успели как раз вовремя и были вознаграждены беконом, грибами и окаменевшей яичницей. Вероника быстро разделалась со своей порцией, затем принялась макать вилку в упругий бугорок желтка, к которому Сара, сидевшая напротив с рассеянным видом, так и не притронулась. Они почти не разговаривали – во всяком случае, до тех пор, пока к столику не подошла Линн, студентка с истфака, – но даже после этого говорила исключительно Вероника. Сара теребила в руках пакетик с сахаром, пересыпала сахар в нижнюю часть пакетика, затем складывала пополам, после чего переворачивала и повторяла процесс – до тех пор, пока пакетик не порвался и сахар не усеял остатки ее завтрака.
– Так я и знала, – сказала Вероника.
Линн к тому времени ушла.
– Прости, – рассмеялась Сара. – Дурная привычка. – Она провела рукой по волосам, захватила прядь и слегка потянула. Привычка, успевшая пленить Роберта. А теперь этот жест впервые увидела и Вероника.
– Чем сегодня займешься? – спросила она.
– Не знаю, – ответила Сара. Голос ее был бесцветен. – Честно говоря, чувствую себя немного странно.
– Я заметила.
– Просто… Как это… – Сара взглянула на соседний столик. Хотя в столовой почти никого не осталось, три студента решили сесть совсем рядом и завели отрывистый бессвязный гомон. – Меня очень смущает, но… ты помнишь, что я говорила вчера о своих снах? – (Действительно ли она уже рассказала Веронике, хотя они знакомы всего пару дней?) – О том, какие они яркие иногда?..
Вероника кивнула.
– Так вот, ночью я видела сон о тебе.
– Обо мне?
– О нас. – Сара оглянулась на студентов. Те увлеченно жевали шоколадные батончики. – Мы были…
– Да? – сказала Вероника.
– …вместе в постели.
Вероника пожала плечами.
– Звучит довольно невинно. У тебя из-за этого такой истерзанный вид?
– Знаешь, как это бывает, – сказала Сара, – когда видишь сон о ком-то. На следующий день совсем по-другому смотришь на этого человека.
– Верно, – сказала Вероника. – Особенно если сон эротический.
– Вот именно, – произнесла Сара почти шепотом.
– Что значит «вот именно»?
– То и значит… «вот именно».
– Тебе снился эротический сон, ты это хочешь сказать?
Сара кивнула, а затем сказала (и голос ее был тише самого тихого шепота):
– Хорошо бы эти козлы ушли.
– А почему ты решила, что это сон? – спросила Вероника.
– Они наверняка слушают.
– Зато ты не слушаешь.
Сара посмотрела на Веронику, глаза ее расширились. До нее наконец дошел смысл вопроса, и его подтекст внезапно обрел шокирующую ясность.
– Почему ты решила, что это сон? – повторила Вероника.
Следующие слова Сары были вообще едва различимы:
– Я знаю. – Затем еще тише:
– Я уверена.
Вероника улыбнулась и покачала головой.
– Похоже, я вот-вот влюблюсь в тебя, Сара.
6
В тот день, в два часа, Терри вошел в пустой кабинет доктора Даддена, не испросив разрешения и даже не поставив никого в известность, и умело отсоединил телефон. Он подключил свой ноутбук к телефонной розетке и нажал кнопку «Отправить», тем самым запустив стремительно развивающуюся, но сложную последовательность событий. Двоичные данные преобразовались в аналоговый сигнал, электрический ток повлек рецензию по телефонным линиям и через несколько секунд доставил ее в отдел искусств, где факсимильный аппарат преобразовал рецензию в цифровой вид и отправил на термопечатающую головку, чтобы восстановить текст на бумаге. В этом виде рецензия поступила к редактору отдела искусств, который быстро ее просмотрел, посмеялся и одобрил к публикации, так что на следующее утро ее прочел, быть может, каждый двадцатый из четырехсот тысяч читателей газеты, и одним из этих читателей оказалась Сара, заснувшая, читая рецензию в учительской во время утренней перемены.
Сару чувствовала, что на нее наваливается сонливость, но бороться с ней не могла.
Слова перед глазами то фокусировались, то расплывались.
Она заставила себя сосредоточиться, но ни к чему хорошему это не привело. Веки наливались тяжестью…
Разбудила ее Кэтрин десять минут спустя – осторожно потрясла Сару за плечо и сказала:
– Сара, проснись. Перемена заканчивается.
– Я заснула? Черт. – Сара выпрямилась на стуле и, щурясь, оглядела комнату. Коллеги уже расходились по классам, на этот раз ее не потревожил даже звонок. Она крикнула вслед Норману (высокий практикант с беспокойным взглядом, которому едва минуло двадцать):
