Алексей Рачунь - Подсолнух
Также обязуюсь не воздействовать на личный состав каким либо физическим и моральным образом, не допускать в повседневной жизни и несении службы рукоприкладства со своей стороны и стороны других лиц.
Понимая всю ответственность своего заявления, обязуюсь ему строго следовать.
дата, подпись.
10.
С тревогой, с чувством какой–то необратимой перемены вышагивал Тихон за Железкиным по Гоблин–стрит. Асфальт мягко катился под уклон, к КПП, и уже виднелась установленная на вечное боевое дежурство возле ворот огневая установка–памятник. Она уставила свои ракеты в серое низкое небо, словно пытаясь ими, как огромным гребнем разодрать это сбитое сиротское одеяло, распластать его на клочья, дабы в прорехи могло пробиться солнце.
Но ничего не менялась и установка тоскливо несла свой бестолковый караул.
Недалеко от установки дорога раздваивалась — основная часть вела к КПП, а тропинка поплоше к солдатскому магазину, в коем впрочем, помимо ниток, иголок, сигарет и пряников можно было из под полы взять чего и покрепче. Но это была привилегия офицеров, да части доверенных и посвященных в тайну сержантов. Кадык капитана задвигался, ему не хотелось на КПП, ему хотелось в магазин, а, тут как назло этот сержант. Он колебался.
— Ну ты это, сержант, давай иди на КПП, оформляйся, отмечайся, а мне тут еще надо кое–куда — и Железо, сунув Тишке его записку об аресте резво затрусил по тропке к магазину.
Доложившись дежурному по части Тихон, направился к начальнику гарнизона, сидевшему там же, на КПП. Тот, вместе с начгубом, квартировавшим тут же долго чего–то искали, рылись в каких–то папках, перекладывали бумажки, сверялись. Нудный начальник гарнизона, был дотошным дядькой, и Тихон уже испугался что сейчас вскроются все случаи его необоснованного ареста, начгар начнет копать, что да почему, начнет звонить в школу и начальнику штаба, и не дай бог, его начнут опять мурыжить.
Но начгара куда–то позвали и начгуб, пользуясь отсутствием вредного полкана все быстро оформил.
***
На площадке перед КПП стояла колонна солдат, с вещмещками, с шинелями в скатку, а начгар с дежурным по части проверяли у них документы и продаттестаты. Тут же рядом пыхтел сизым выхлопом тентованный Урал. Вместе с бойцами, чуть в стороне, стоял и курил сержант Бородулин.
— А ты то куда? — Исподлобья взглянув спросил у него Тихон.
— Туда — сплюнув мрачно ответил Бородулин — в Чечню.
— А тебя то за что?
— За подсолнух. — горестно вздохнул сержант — Гоблин, ишак, припомнил.
Оба стояли и молчали. Обоим было тяжело. Раздалась команда — «К машине» и все начали строиться.
— Ты это, Жендос, — нарушил молчание Тихон — ты меня прости, ладно. И не поминай лихом.
— И ты меня тоже прости, братан — у Женьки на глазах стояли слезы.
Они не обнялись на прощание, хотя и понимали, что никогда больше друг друга не увидят. Они просто крепко, стараясь не глядеть друг другу в глаза пожали руки и разошлись.
Машина выехала из ворот КПП и ухнув двигателем вспугнула из кустов стайку каких–то птиц. Тихон стоял и смотрел ей вслед. Рядом, сняв фуражку и оттирая со лба рукавом пот, стоял подоспевший Железкин.
— Храни вас господь, пацаны.
Стайка птиц уже давно расселась по кустам и лишь одна парила в небе то вперед, то взад, то моталась в стороны, словно вычерчивала в небе крест. И там, где плахи этого невидимого креста должны были пересечься, тучи вдруг разошлись и солнце, лохматым подсолнухом, как бы впотай заглянуло на землю.
2006
