Ольга Карпович - Семейная тайна
– Как ты можешь? – ранено вскрикнула Лидия Сергеевна. – Как ты можешь говорить об этом, когда отец еще жив? Сухарь! Юристка!
– Мама, послушай, – подступила к ней Александра. – Я действительно юрист, и я знаю, что чаще всего срабатывают именно те обстоятельства, которых никто не предусмотрел. Я от души надеюсь, что папа поправится, но мы должны рассмотреть все варианты. Я беспокоюсь прежде всего о тебе. Если папы… не станет, ты не сможешь оставаться в этом доме совершенно одна. Кто-то должен будет…
– Уж не собираешься ли ты, Сашенька, забрать маму к себе в Америку? – насмешливо протянула Вероника.
– Не хочу, ничего не хочу об этом слышать! – взвизгнула Лидия Сергеевна и быстро пошла прочь из комнаты.
В этом чертовом доме совершенно невозможно было остаться наедине с собой!
Драгоценные родственнички оказывались повсюду.
Днем Ася отправилась на кухню налить себе чаю. Но, стоило ей ткнуть кнопку электрического чайника и налить в чашку пахучей заварки – дед добавлял в нее какие-то собственноручно собранные и высушенные травы, – как в кухню тут же влетела Лидия Сергеевна.
Ася, разумеется, не помнила бабушку молодой. Но, судя по фотографиям, та была в юности удивительно красива. К старости Лидия Сергеевна, конечно, поблекла и погрузнела, но сохранила повадки женщины, прекрасно осознающей свою красоту и грацию. Вот и сейчас она влетела в кухню этакой чайкой, страдальчески всплеснула руками и картинно спрятала лицо в ладонях. Ася едва не прыснула – так нелепо выглядело это фуэте в исполнении пожилой полной женщины.
– Ну, хоть ты меня пощади, – стонала она. – Я не могу больше об этом…
Следом за ней в кухню широкими шагами вошел Макс, решительно направился к матери и сжал ее – плечи.
– Мамик, ты пойми, Сашка ведь в чем-то права. Мы должны подумать, что будет с тобой. Ну, представь себе, как ты останешься в этом доме одна?
– Зачем ты меня мучаешь? – в грудном голосе бабки звенели слезы. – Я не останусь здесь одна, я не перенесу… Если Алеши не станет, я очень скоро последую за ним, вот увидишь!
– О, бога ради, прекрати эти заупокойные разговоры! – скривился Максим.
Он был единственным, кому в присутствии бабы Лиды безнаказанно позволялось ерничать, подшучивать над нею и даже слегка хамить. Видимо, в подсознании Лидии Сергеевны он так и остался очаровательным черноглазым мальчиком, проказником и сорванцом, чьи шалости всегда, против воли, вызывали у нее умиление, просачивавшееся даже сквозь притворную суровость.
– Брось, ты еще моложавая женщина, здоровая, красивая! Тебе жить и жить! И потом… ты что же, собралась бросить меня? Так не пойдет, мамик, я решительно протестую.
– Максюша, – всхлипнула бабка и припала лицом к плечу сына, принявшегося лениво поглаживать ее по спине.
– Послушай, – продолжал уговаривать отец. – Я же понимаю, как тебе будет тяжело оставаться в этом доме. Здесь все будет напоминать… Мам, я считаю, если отца не станет, ты должна будешь сразу же пере-ехать ко мне.
Ася едва не подскочила на месте от неожиданности.
Услышать подобное от отца, постоянно сетовавшего на то, какие надоедливые достались ему родители, как с ними сложно, как они за час общения умудряются вывести его из себя и как бы ему хотелось смыться от них на край света, было, мягко говоря, неожиданно. Отец, кажется, сообразил, что дочь может быть крайне изумлена его словами, и тут же поспешил предвосхитить любую ее реплику.
– Правда же, Аська? – обернулся он к ней с широкой улыбкой. – Заберем бабушку к себе?
– Ну, я… – промямлила Ася. – Конечно, если она захочет…
– Что ты, сынок, я не хочу быть для тебя обузой, – возразила Лидия Сергеевна. – И потом: как я все здесь брошу? Кто будет следить за домом?
– Да никто, – отмахнулся отец. – Мы его продадим. И побыстрее – долгие проводы, лишние слезы. С этим проблем не возникнет. Дом же на тебя записан, правда? Нам не придется ждать полгода для оформления наследства?
Он продолжал тепло успокаивающе улыбаться, но в лице его, в растянутых губах, в сдвинутых бровях чувствовалось какое-то хищное напряжение. Как будто ответа бабы Лиды он ждал с плохо скрываемой тревогой. «Так вот в чем дело, – сообразила Ася. – Его дом интересует. Точнее, деньги за дом. Вот же…»
– На меня, – кивнула Лидия Сергеевна. – Ты ведь знаешь, Алеша никогда не занимался этими бюрократическими вопросами. Ему некогда было, столько работал. И мы в свое время, когда началась вся эта канитель с приватизацией, решили, что так будет – проще…
Плечи отца едва заметно расслабились, и Ася могла бы поклясться, что на висках его выступила испарина от спавшего напряжения.
– Вот и отлично, – подытожил он. – Значит, переезжаешь ко мне, а домина этот – на продажу. С глаз долой – из сердца вон, как говорится. Решено, да, мамик? Ты только сама утряси этот вопрос с сестрами. Ну, объясни им, что это твое решение, что так тебе будет легче. А то ты знаешь, они мне почему-то не слишком доверяют…
– Ох, я не знаю, Максюша, это все так сложно, – простонала бабка.
Затем перевела взгляд на Асю и спросила, мгновенно переключаясь на совершенно другой – воспитательный тон:
– А что это на тебе такое надето, Настенька?
Ася передернулась от ненавистного имени.
– Это? Толстовка!
– Что это еще за толстовка? Она же тебе вдвое велика, – тут же вцепилась в нее бабка. – Посмотри на себя, на кого ты похожа? Ты же девочка, ты должна быть аккуратная. Куда только твоя мать смотрит?
– Ну, понесла-аась, – сквозь зубы пробормотала Ася. – Может, вы просто продолжите обсуждать, как половчее облапошить Сашу и Нику с наследством, а меня оставите в покое?
Разъяренная, она выскочила из дома и спустилась в сад.
Отчаянно хотелось покурить, но Ася боялась в очередной раз наткнуться на кого-нибудь из милых родственничков.
На душе было мерзко.
Отец с этими откровенными подкатами к бабке по поводу дома казался ей отвратительным. Понятно – ему нужны деньги, у него какие-то проблемы с работой. Но вот так, не стесняясь ее, разводить бабушку продать дом?! Тем более сейчас, когда дед еще жив, а он его практически заведомо похоронил?..
Тьфу, гадость какая!
Толстовка Артема и в самом деле была ей велика, болталась чуть ли не до колен. К тому же днем в ней было жарко. Но, черт знает почему, ей не хотелось ее снимать.
Артем обещал сегодня покатать ее на велике или на лодке, как получится. Где же он, в конце концов? Они ни о чем толком не договорились, не обсудили время. Но ведь он знает, где она живет. Мог бы уже зайти и избавить ее от необходимости толочься вместе с идиотами-родственничками!
В конце концов Ася забралась в разросшиеся вдоль забора кусты малины, присела на корточки, достала из заднего кармана шорт пачку сигарет и зажигалку, свистнутые у отца, и закурила.
Оставалось надеяться, что бабка не последует за ней в сад, не застукает ее здесь и не начнет голосить на всю округу: «Что это такое? Как тебе не стыдно! Ты же девочка!»
Откуда-то со стороны шоссе донесся рев мотора.
Ася приникла к щели в заборе и увидела, как из-за угла вырулила дребезжащая «шестерка» с пятнами ржавчины на крыльях. Допотопный автомобиль мчался, развивая удивительную для подобной колымаги скорость, вздымая облака пыли, и резко затормозил перед калиткой дедовского дома. Из машины вышел горбоносый голубоглазый мужчина – этакий красавец-мачо, явно родом из краев, куда более горных и жарких, чем родное Асе Подмосковье. Одет он был с иголочки – щеголь в светлом костюме, ладно обхватывавшем подтянутую мускулистую фигуру.
«Господи, это еще кто?» – изумилась Ася.
Мужчина уверенно толкнул калитку, пересек сад и поднялся в дом. Но почти сразу же вышел оттуда – вместе с Вероникой. Та хмуро поглядывала на него, пока он что-то горячо говорил, размахивая руками.
«Вот оно что, – поняла Ася. – Значит, это Бекхан, очередная вечная любовь тетки Ники».
Подняв глаза, она вдруг заметила, что с крыши дома за этой сценой внимательно наблюдает вольготно развалившийся на скате Ивар, меланхолично жующий яблоко.
– Вероника, ты не права! – донесся до Аси низкий голос с мягким плавным акцентом. – Сорвалась с места, забрала все деньги… Обидно даже. Ты что, мне не доверяешь? Мне в Шалажи надо, мама приболела, я же говорил. Я за билетами – а дома ни копейки. Как ты можешь так поступать, мы же семья!
– Семья? – недоверчиво протянула Ника. – Теперь, значит, мы – семья. Не много ли у тебя семей?
– О чем ты? Что ты говоришь, дорогая, я не понимаю, – развел руками Бекхан.
– Я говорю про твою Милану, с который ты, по твоим уверениям, уже два года в разводе. И которая почему-то вчера звонила мне и требовала, чтобы я отстала от ее мужа и отправила его домой, к детям, которые по нему скучают. И к свекрови, которая места себе не находит. И – удивительное совпадение! – буквально на следующий день тебе, оказывается, срочно надо домой в Шалажи. Да еще и со всеми деньгами – моими деньгами!
