Мануэль Пуиг - Падает тропическая ночь

— Выходит, радость ему доставило море, точнее, рыбалка. Не она.

— Но она поняла это иначе, да, ее переполняло сильное чувство, она поцеловала его в лоб и выпорхнула в патио. И не в силах сдержать слезы, отыскала в саду уголок, где ее никто не видел. Ей было отрадно, что она осчастливила его, плач рвался наружу, сотрясая грудь.

— Это были слезы радости?

— Конечно.

— Не думаю, Люси. Может, она так и истолковала, но плакала она из-за другого.

— Неужели ты лучше ее знаешь?

— Она плакала потому, что ее волновали любые его слова, но, по сути, получилось некрасиво. Она плакала, сознавая, что она для него не главное, вот и все. Чего ходить вокруг да около? В любовных делах человек нравится или не нравится, покоряет тебя или нет. Почему… кто знает, но результат очевиден, если ты не звонишь, значит, не желаешь его видеть, и чао.

— Погоди немного. Она уняла слезы, и поневоле пришлось вернуться в номер, она забыла там бумаги, да и время уже было почти обеденное. Она снова вошла на цыпочках, но он не спал, наводил лоск в ванной.

— Брился.

— Наверняка. И тут с его стороны последовала романтическая интерлюдия, надеюсь, ты понимаешь.

— Нет.

— В общем, он стал водить по ее телу губами, понимаешь? — но она вырвалась, ей надо было присутствовать на обеде, они там собирались обсудить первую дневную сессию, с трех до половины пятого, где она выступала. Тогда он спросил, освободится ли она в половине пятого, ведь шхуна отходит в полшестого. Да, освободится, следующее заседание с шести до половины восьмого. Тогда они простились, чтобы увидеться позже, и он попросил разбудить его, если заснет, обедать, мол, он не пойдет, лучше поспит еще.

— Он лег в девять, плюс восемь часов сна, девять и восемь — семнадцать, боялся опоздать на шхуну в пол шестого.

— И с ней, наверно, тоже хотел побыть.

— Второе меньше, чем первое.

— Продолжаю. На обеде ей было гораздо лучше, удалось сосредоточиться на обсуждении, и потом заседание началось прекрасно. Было три выступления по двадцать минут, затем без перерыва получасовая дискуссия. Она выступила, и все, сказанное ею, очень всех заинтересовало. Но третий выступающий, венесуэлец, говорил уже тридцать пять минут вместо двадцати, когда председательствующая его прервала. Тут Сильвию бросило в дрожь: программа не укладывалась в отведенные полтора часа. Венесуэлец настаивал, ему, мол, надо закончить выступление, еще пять минут, но на деле оказалось пятнадцать. Было почти половина пятого. Бедняжка сидела как на иголках, готовая прибить венесуэльца, причем тот не сказал ничего нового, в основном нападал на испанца, выступавшего утром, короче, дело было дрянь, все равно ведь после докладов надо проводить дискуссию. А она не осмеливалась сказать, что у нее нет времени, так как в номере ее ждут. Но вмешалось провидение, ровно в половине пятого пришел ответственный за работу столовой и сказал, что надо готовить столы для вечернего кофе, как говорят у них, мы бы сказали — чая. И была маленькая дискуссия, но все перенесли на вечер после ужина, для желающих, и она побежала в номер. Но, проходя мимо бара, возле администратора, увидела его. Он что-то пил, не помню, что она сказала, но не кофе, его в этом баре не подают, или по случаю конгресса все было иначе? Когда я была, кофе там не подавали, в общем, сидел чисто выбритый, переодетый во все чистое. И они сразу пошли в номер. Подробностей она мне не сообщила. А в пять с чем-то он ушел, чтобы не опоздать на шхуну. Она проводила его до причала. И вторая сессия, по ее словам, прошла отлично, никто не вышел за временные рамки, про это ведь сделали объявление, просили соблюдать регламент. А вечером она ужинала с португалкой, та составила ей чудесную компанию.

— А где же обещанные пикантности? Пока вроде ничто их не предвещает.

— Еще увидишь. В общем, тот день выдался у нее поистине дивный, после стольких перипетий все уладилось, он был нежнее нежного и даже, как я сказала, обрел вкус к жизни. И у нее в тот день удачно сложилось с докладом и еще оказалось, что португалка очень приятна в общении, и с этого дня они всегда обедали и ужинали вместе.

— Они обе были единственные незамужние?

— По крайней мере, единственные, кто по вечерам оставался без кавалеров. Там были одинокие мужчины, из участников, но вечером они только и делали, что пили. По ее словам, весьма закомплексованные типы, и лишь хорошо выпив, они принимались ухаживать за обеими, представляешь, как противно. Какая мерзость — выпивший мужчина.

— Сколько лет было португалке?

— Если еще жива, ей примерно столько же, сколько моей соседке, она не уточнила. Но португалка была не разведенная, как наша, а незамужняя. Любовь у нее порой случалась, да все неудачно, и детей не было. Так что жизнь больше благоприятствовала соседке, чем португалке, у нашей хоть сын есть. Или был. В общем, главное — все сложилось очень удачно и очень быстро, они приехали во вторник и в тот же вечер, а потом и в среду, четверг и пятницу он ходил в море с рыбаками, но не в субботу, это единственная ночь, когда они не рыбачат. И все отлично, ведь в субботу они кончили заседания в половине пятого, не проводили еще одну сессию, с шести с чем-то до восьми, и ему удалось спокойно поспать в сиесту, она его оставила в покое до вечера. И разбудила, чтобы вместе поужинать в гостинице, и только тогда он познакомился с португалкой, а португалка хотела оставить их одних, но они уговорили ее сесть вместе. Он не проронил ни слова, больше всех говорила португалка, она фанатик своего дела и много всего рассказала о психологах Португалии. Но близился час долгожданной прогулки по пляжам при свете луны, и Сильвия напряглась. Она забыла сказать португалке, как лелеяла мечту об этой прогулке. Она-то мечтала гулять каждый вечер, но до сих пор ничего не выходило, надо было успеть в эту субботу, ведь он наверняка захочет и дальше каждую ночь выходить в море с рыбаками, а в следующую пятницу все участники конгресса разъедутся по домам. Но португалка повела себя очень тактично и, когда заговорили о прогулке, сказала, что оставляет их одних. Наверняка ей хотелось пойти с ними, но она вникла в ситуацию. И парочка отправилась гулять, они обошли пешком вокруг острова, я это проделала потом с ней, при свете полной луны, красота невообразимая, можно обойти весь остров за час с небольшим. По сути, это был единственный раз, когда они остались одни и могли поговорить, он все расспрашивал о сессиях, о себе почти ничего не рассказывал. Чуточку о том, как ушел из родительского дома, но, едва дошел до того, по какой причине он бросил любимую девушку и почему снова с ней сошелся, как остановился. Она видела, что он счастлив, словно в раю, и старалась даже не затрагивать особо интересовавшую ее тему, не касаться подробностей его повседневной жизни в Рио. Хотя, конечно, тогда ей больше всего хотелось узнать, почему он бросил девушку в тот вольный период его жизни. И раз уж ты просила пикантные подробности, она сообщила мне одну интимную деталь, весьма неприличную: она вообразила, что в какой-то момент он ее разденет, чтобы увидеть в лунном свете, она страшно хотела, чтобы он увидел, как чудный серебристый свет луны озарит ее кожу, и она станет молодой, свежей и красивой. Но он даже не пытался, и еще она не учла, что ночью может подняться довольно свежий ветер, и тогда захочется лечь в кровать и укрыться потеплее, обязательно ополоснув перед этим ноги, чтобы смыть с них песок. А по возвращении в отель он пригласил ее выпить по рюмочке чего-нибудь крепкого, а то они слегка продрогли. Мы с ней тоже выпили хорошего коньяку после прогулки. Я не хотела гулять, не из боязни устать, из-за нее, чтобы не ворошить прошлое. Но она жаждала как раз этого — все переворошить, и добилась своего, это был худший момент нашего там пребывания, когда она никак не могла поверить в то, что произошло позже. “Как можно отказаться от счастья, — говорила она, — он же был счастлив в те дни! В этом я уверена!”

— Не мешай все в кучу, расскажи сначала про их поездку, а потом про свою.

— О той ночи мне больше ничего не известно. Они выпили по рюмочке, она очень беспокоилась — как же иначе! — заснет ли он, ведь несколько дней подряд он спал в другое время, но он все равно хотел, чтобы они легли около полуночи, и прекрасно заснул.

— А она?

— По-моему, тоже. Это оказалась единственная ночь, когда они спали вместе. А теперь подходим, наконец, к пикантной части.

— Он не хотел вставать на завтрак.

— Угадала. Проснулся воодушевленный, невероятно счастливый. Он же еще совсем не видел острова! План предполагался такой: пойти на пляж, взяв корзинку с едой, которую готовили в гостинице, пикник в сельве, ведь по воскресеньям в полдень официантов не бывает. Нам, когда мы ездили вдвоем, тоже дали воскресную корзинку.

— Вкусная еда?

— Да, два вида салатов, объедение, ломтики яблока с толченым орехом, и сока из яблока получается довольно много, это один салат, а другой — тертая морковь с дольками апельсина, очень типичное здесь сочетание. Никогда не думала, что морковь так хорошо сочетается с апельсином.