Мануэль Пуиг - Падает тропическая ночь

— Вкусная еда?

— Да, два вида салатов, объедение, ломтики яблока с толченым орехом, и сока из яблока получается довольно много, это один салат, а другой — тертая морковь с дольками апельсина, очень типичное здесь сочетание. Никогда не думала, что морковь так хорошо сочетается с апельсином.

— Я видела рекламу в магазинах соков. Меня от одной мысли затошнило. Но обещаю, в следующий раз попробую.

— Мне из тропических плодов на вкус мало что нравится. Манго и чиримойя довольно противны.

— Ты никогда не любила пробовать диковинки. Заранее относишься к ним с предубеждением.

— Неправда, я раньше никогда не пробовала маракуйю, а теперь все ради этого сока отдам, если с сахаром. Ну вот, кроме салатов еще дают куски хорошо прожаренной курицы, хлеб и десерт.

— Но они встали к завтраку или нет?

— Он не хотел, его одолела жуткая лень, но у нее так сосало под ложечкой, что пришлось сказать откровенно — одной любовью она сыта не будет.

— Будил ее среди ночи?

— Ах, Нидия, такими подробностями она не делилась. Сказала, что, видимо, ему с ней очень сладко, в этом смысле, потому что каждый день, в ту единственную минуту, когда они пересекались в номере, случалось неизбежное. Но про ту ночь ничего не сказала, только что очень хорошо поспали и что он не хотел вставать.

— Люси, извини, ты обещала пикантное. Но в твоем рассказе ничего пикантного и в помине нет.

— Замолчи. Как я говорила, ей до смерти хотелось выпить немного кофе, и они, наконец, пришли в столовую на завтрак. И там же тебе выдают корзинку с сухим пайком.

— Но почему он не хотел вставать?

— Судя по тому, что случилось потом на пикнике, думаю, в то утро они не преминули взять свое до завтрака. Но подробностей она не сообщила. Вот, а в зале, на завтраке, была португалка, и соседка сочла себя обязанной пригласить ее пойти с ними. Всю неделю женщина составляла ей прекрасную компанию, ведь так неприятно искать, где пристроиться во время еды, вроде и одна не сядешь, и не полезешь, куда тебя не зовут. И они пошли втроем. День выдался великолепный, порой сильно припекало солнце, потом очень кстати набегали облака, много солнца ведь тоже трудно вынести. И они гуляли, пляжи кругом были пустынными, ведь почти все участники конгресса отправились в море на катере. Они-то, конечно, не поехали — ему уже хватило мореходства за все эти ночи. А португалка страдала морской болезнью. И они прошли вдоль вереницы маленьких пляжей; я их все видела, сначала один весь белый, другой со скалой, там особенно хорошо рассматривать дно в специальных очках. Что-то меня останавливало, не хотела я их надевать, Сильвия даже слегка обиделась, сказала, мол, глупость — лишать себя подобного зрелища. Так серьезно накинулась, чуть не накричала. И я ей благодарна, в общем, чтобы не создавать ненужного напряжения, я поборола страх и открыла глаза под водой. Красота сказочная! Это скалистое дно, такое разноцветное, а в солнечных бликах от волн рисуются картинки. Что-то неземное. А дальше уже идет сама сельва, и там так здорово в тени, можно сесть и перекусить, когда проголодаешься. В общем, они втроем вдоволь накупались в море, он заплыл довольно далеко, и она испугалась. Она ведь боязливая, есть у нее такая черта. А после купания они перекусили, девушки едва съели по пол корзинки, или того меньше, он смел свое, а заодно и недоеденное ими. И даже без всякого спиртного после еды он как-то весь переменился, принялся болтать без умолку. Уже в воде что-то произошло, просто когда он с ней забрался на скалу и пока они решали, нырять или не нырять, скалы высокие, метра на три или четыре выше, чем…

— Полезли в воду сразу после еды?

— Нет, до еды, он залез на скалы, и уже тогда появились признаки этой эйфории. Он готовился нырнуть, а португалка издали крикнула, чтобы он смело бросался в воду, мол, хочется увидеть эффектный фигурный прыжок. Он прямо зашелся от смеха. Наша соседка не понимала, чего он так хохочет, а он не хотел говорить. И под конец стал объяснять, что чувствует себя красавцем из кино, щеголяющим перед поклонницами. Она ответила, что признает себя поклонницей, но португалка — человек посторонний. А он заливался пуще прежнего.

— Почему?

— Об этом Сильвия его и спросила. А он все смеялся и смеялся. Она была рада видеть его таким довольным, но ее заинтриговал этот загадочный смех. И он сказал, что португалка время от времени поглядывала, куда не следует, когда он отвлекался и смотрел по сторонам. Но он все подмечал, следил за ней. Понимаешь, о чем я, нет? Португалка косилась на его ширинку.

— У мужских плавок ведь нет ширинки.

— Но бедная португалка мечтала увидеть… что под ширинкой, понятно тебе?

— Глаз оторвать не могла, бедняжка. Ну, а его-то что здесь так смешило?

— Что ни с того ни с сего он оказался этаким героем-любовником и, будучи в центре внимания, старался ходить прямее и втягивать живот.

— Как он смотрелся в плавках?

— Я, Нидия, ни разу его не видела, ни в плавках, ни без плавок. А после еды он поведал о ночных рыбалках, и как надо внимательно следить за морем, ведь буря может разыграться в любую минуту, но опытный моряк всегда чувствует ее, бури, приближение. Эти довольно утлые шхуны не могут устоять перед сильным штормом, следует идти к берегу, как только переменится ветер. Он говорил, что больше всего любит это — постоянно следить за дыханием моря, чутко прислушиваться к биению его сердца и угадывать перемены. Море порой вдруг становится бурным, сердце его яростно клокочет, без явной причины. И говорил, что иногда море напоминает женское тело, и надо уметь прислушаться к его ритму, чтобы любой ценой овладеть им, нет, он сказал другое, чтобы уметь предупреждать его капризы. И пока он говорил, португалка слушала его как завороженная, а соседка стала наблюдать, не смотрит ли та куда не надо. И один раз застукала ее на месте преступления. Тут Сильвия повела себя очень странно. Попросила извинить ее, мол, ей надо немного побыть одной, хочется пройтись, остаться наедине с мысля ми, те двое аж оторопели, а Сильвия ему подмигнула и убралась восвояси.

— Не верю.

— Она сама себе не верила. Говорит, так стало жалко ту, другую, подумалось, как несправедливо — у одной всего вдоволь, а у другой ничего, и она решила одолжить его на время.

— Но те двое, видно, совсем растерялись.

— Подумай, Нидия, все это происходило в обстановке, отличной от повседневной, зелень ударяет в голову, как спиртное. И Сильвия принялась бродить по округе, снова поднялась на скалу, где ныряли, но оттуда их видно не было. Скажи, пожалуйста: ты когда-нибудь видела, как утопающему делают искусственное дыхание “рот в рот”?

— Нет, к счастью, никогда.

— Очень впечатляет. Когда живешь у пляжа, часто такое видишь. Эти здоровые ребята, спасатели в красных майках, бросаются в воду, завидев утопающего, и уже на песке, если утопленник не реагирует, сгибают его пополам несколько раз, и если он все равно не дышит, открывают ему рот и с силой вдувают воздух. И, конечно, еще больше впечатляет, когда это утопленница, ведь огромный парень располагается сверху, и вообще страшное дело — здоровенный детина возвращает покойницу к жизни. И тут наша соседка спустилась со скалы и дошла до следующего пляжа, не помню даже, как он выглядит, а потом не спеша вернулась, хотела дать им времени побольше. Но вернуться решила неслышным шагом, так неудержимо было искушение подглядеть. А вдруг он возвращает к жизни несчастную женщину, забытую всеми на свете?

— Но португалка не настолько несчастна.

— По словам нашей, был момент, когда лицо португалки вдруг страшно исказилось, на нем проступило полное отчаяние, это когда он говорил о бушующем море.

— Но он же не нарочно, он человек хороший.

— Наша Сильвия чувствовала, что имеет право следить за ними, ведь они не могли с ней не считаться, разве это не ее была идея — оставить их одних? И тут она вдруг поняла, что заблудилась. Она сильно занервничала, не могла найти обратную дорогу к месту, где их оставила. Но и звать их не хотела, чтобы они не насторожились. Решила не терять самообладания, глубоко дышать, не поддаваться волнению и продолжать поиски. Но тщетно, тщетно. И вдруг услышала что-то, ну да, громкое тяжелое дыхание, утопающая задыхается, кто-то борется, ищет спасенья от смерти, смерть задумала тебя утопить, утянуть на дно морское, даже если это прозрачная вода скалистого пляжа, все равно она погубит. Соседка вгляделась, это были они, без одежды, он накрыл португалку собою почти целиком и целовал, как целовал ее в номере отеля, одновременно пытаясь вдохнуть кислород, которого у него было в избытке, а ей не хватало. Он забрался на нее сверху, но черных плавочек и красной майки спасателя не видно, он был без всего, странное дело, это был человек, которого она так любила, и в то же время — животное, не заслуживающее никакого доверия. Она посмотрела секунду и отступила, чтобы они не заметили, что она их видит. И стала бесшумно удаляться, а много позже сделала вид, будто заблудилась, и позвала их, чтобы они успели привести себя в порядок. А потом заключила их в объятия и сказала, что чудесно прогулялась и выбилась из сил, и втроем они прилегли отдохнуть немного. Она-то, дура, наша соседка, не смогла расслабиться и заснуть, не то что те двое, потом она их разбудила и позвала немного поплавать с ней вместе. И они откликнулись, и плавали все трое, а затем вернулись, ведь без чего-то шесть отчаливала его шхуна. И по словам Сильвии, едва она увидела его сверху той, другой, сразу поняла: он единственный, кто может вдохнуть в нее кислород, которого ей самой не хватает, ведь изо дня в день она тонула и задыхалась, без него ее легкие постепенно заполнялись грязной водой. И в тот вечер на ужине португалка сказала, что в жизни не встречала щедрее человека, а наша ответила загадочной улыбкой и попросила больше не говорить об этом, пусть лучше расскажет все-все о своей жизни.