Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

А теперь душа её просила цветов.

О цветах думала и я, когда разбирала утреннюю корреспонденцию тремя днями позже. Конверт, который утром доставили от леди Абигейл, благоухал шиповником в сиропе — сладко и немного по-деревенски, точно окна её кабинета выходили в запущенный сад за Дэлингриджем.

Стоило подумать об этом, и с губ сорвался вздох. Никогда не тяготилась сумрачными, сырыми зимами в Бромли, но, святые Небеса, как же хочется теперь солнца и тепла!

Впрочем, погрузиться в бездну тоски по летним денькам мне не позволила работа. Юджиния, которую я посылала за дополнительным письменным прибором, наконец вернулась.

— Леди Виржиния, что ещё прикажете сделать? — спросила она, с предвкушением взглянув на стопку корреспонденции и сразу скромно потупив взор. Секретарские обязанности, как ни странно, пришлись ей весьма по вкусу.

— Возьми те письма, — указала я на специальную шкатулку для "кофейной" корреспонденции. — Они уже вскрыты, я их проглядела. Это касается посещения "Старого гнезда". Распредели просителей по датам в записной книге; если в письме настаивают на каком-то определённом дне, то учитывай это, если пожеланий нет — вписывай туда, где свободно. И составь короткие ответы, как обычно, я потом подпишу.

— Будет сделано, леди Виржиния! — радостно отозвалась Юджи, присаживаясь за другой конец стола, где я отвела для неё место. — А если на конверте крест зелёными чернилами?

— О, едва не забыла. Этим отказать, но мягко, как в образце номер четыре. У тебя ведь с собой тетрадь с письмами?

— Да, миледи.

Некоторое время мы работали, ни слова не произнося; каждая была занята своим делом. Я просматривала очередной отчёт по ремонту замка — с каждым месяцем он поглощал всё больше средств, точно взрослеющий обжора-великан из сказки. Мистер Спенсер любезно отметил те пункты, по которым можно сэкономить, однако даже в таком виде результат меня не устраивал. Юджи корпела над письмами, старательно водя механическим пером по бумаге, и хмурилась всё больше.

"Что-то не так?" — хотела спросить я, однако девочка нарушила молчание первой:

— Леди Виржиния, а что делать с двенадцатым февраля?

Вопрос, признаться, сбил меня с толку.

— Полагаю, ничего особенного. А что такое случилось?

— Больше половины гостей именно этот день указывают, — вздохнула она. — Уже и вписывать некуда, если завсегдатаев посчитать. Кому-то придётся отказать.

— Очень странно, — задумалась я. — Обычно бывает наоборот: в такие хмурые дни посетителей становится совсем мало… Может быть, дело в том, что двенадцатого февраля у меня день рождения? Право, больше ничего в голову не идёт.

Выражение лица у Юджи стало радостным, затем растерянным.

— Ой… Это ведь хорошо, да, леди Виржиния? То есть день рождения — это хорошо.

— Ничего особенного, — повторила я, пожимая плечами. — В том году пришлось устроить большой званый вечер, но вовсе не потому, что таково было моё желание. Просто мне исполнялось двадцать лет, маркиз складывал с себя обязанности опекуна… Имелись и другие причины, разумеется. Но нынче я, пожалуй, воздержусь от пышных празднований. — Взгляд сам собой обратился к отчёту о ремонте, где жирным коричневым карандашом были выделены лишние, с точки зрения мистера Спенсера, пункты. — Оставлю подобные удовольствия леди Абигейл. Она, без сомнения, устроит очередное незабываемое торжество в мае.

— А вы? — робко поинтересовалась Юджиния и порозовела.

Я вспомнила лёгкий аромат духов Мэдди — и улыбнулась.

— Возможно, украшу кофейню живыми цветами. Мне этого будет достаточно, а если высшему свету покажется, что графиня Эверсан-Валтер проявляет небрежение — что ж, тем хуже высшему свету. Порой хочется сделать что-то лишь для себя, Юджи. Так я и поступлю, а воплотить в жизнь чьи-то чужие представления о том, что правильно и нужно, можно и потом. Наверное. Очень нескоро.

Девушка наклонила голову, пряча смешок, а затем отважилась спросить:

— А какие цветы у вас любимые, леди Виржиния?

Наверное, в другое время я ответила бы иначе. Но сейчас голова всё ещё слегка кружилась от воспоминаний о Никее, от духов Мэдди и её солнечной улыбки…

— Эмильские фиалки.

После этого короткого разговора вкус к цифрам у меня пропал. Я наскоро составила ответ мистеру Спенсеру и перешла к письму от леди Абигейл, предвкушая нечто интересное.

И не ошиблась.

"Вчера меня навестила леди Эрлтон, — писала она. — И у неё весьма хорошие новости! Миссис Прюн — помните, мы говорили о ней? Очень достойная женщина! — навестила миссис Шелли и договорилась о визите. Нас ожидают завтра, в четыре часа, но миссис Прюн попросила о небольшом одолжении. Не могли бы вы сперва прибыть в мой особняк, дорогая леди Виржиния, примерно к половине третьего? Миссис Прюн хотела бы рассказать что-то важное о миссис Шелли и настаивает на личной встрече…"

Сказать, что просьба миссис Прюн удивила меня — значит, сильно преуменьшить. Однако я не видела причин отказываться, и потому занялась подготовкой к визиту. Уже сейчас, перед отъездом в кофейню, следовало бы отправить маркизу Рокпорту записку с уведомлением, затем подумать о наряде. С одной стороны, платье должно быть достаточно простым, чтобы не смутить миссис Шелли разницей в положении, с другой — не слишком ярким или светлым, потому что в доме только что произошло несчастье… Но и о себе забывать не стоит — не хочу появляться в чём-то старомодном или слишком тёмном.

…Юджи тщательно выводила отказ для неблагонадёжного мистера Бенджи, молодого и весьма докучливого повесы, повторяя шёпотом: "Эмильские фиалки, эмильские фиалки…"

"О, и вот ещё, — подумала я, чувствуя, что снова улыбаюсь — невольно. — Капнет ли мне Мэдди на платок немного своих духов?"

Люди в волнительных обстоятельствах разделяются на две армии, что не выносят друг друга, подобно аксонцам в стародавней войне цветов.

Одни не могут спать, тревожатся, хмурятся, даже если грядущее событие — радостное, счастливое; каждый лишний час — мучительная отсрочка, сон к ним не идёт, голова становится тяжёлой, а мысли — неповоротливыми и мрачными. Выспавшийся человек в добром расположении духа для таких особ что колдун для невежд: верится в его существование с трудом, а если и существует он, то исключительно благодаря силам, противным Небу.

Другие люди исполнены сил и бодры, и ночь для них пролетает в одно мгновение, а утро поёт, как трубы перед решительной атакой. И как же омрачает их день какой-нибудь унылый засоня, то жалуется на волнение и страх!

Я, по счастью, принадлежала ко вторым, и потому в день визита к семейству Шелли пробудилась в шесть утра — прекрасно отдохнувшая и с отменным аппетитом. Позавтракала первой, ещё до того, как проснулись дети и Клэр, внесла несколько дополнений в письмо к мистеру Спенсеру и отбыла в кофейню. Время до полудня посвятила делам — несрочным, а потому обычно казавшимся утомительными. Затем пообедала — о, даже доктор не нашёл бы причин для недовольства моим меню! — и возвратилась в особняк. Переоделась в более скромный костюм в серебристо-серых и зелёных оттенках, взяла трость и новую шляпку — и уже во всеоружии отправилась к леди Абигейл.

Она встретила меня в гостиной, одетая в светло-розовый костюм с пыльно-вишнёвыми вертикальными полосами. Подобные ткани подходили ей, как ни удивительно, однако кое-что показалось мне странным: с нарядом никак не гармонировал ни деревянный веер в никконском стиле, расписанный синими птицами, ни белый бисерный ридикюль. Это выглядело так, словно герцогиня собиралась в спешке — немыслимо, право.

— Вы как раз вовремя, дорогая, — обратилась она ко мне, поприветствовав, и прерывисто вздохнула. — Леди Клэймор вот-вот прибудет, я видела её автомобиль в окно, а леди Вайтберри отказалась приехать, она не совсем здорова. Пойдёмте, я представлю вам миссис Прюн.

Мне показалось, что Абигейл бледна, однако я поостереглась спрашивать, почему — мы в гостиной были не одни.

За столиком у окна сидели трое — леди Эрлтон, леди Стормхорн и некая незнакомая мне грузноватая дама в клетчатом костюме и тяжёлых очках с перламутровой оправой. Она неторопливо раскладывала пасьянс старинной колодой и как раз сейчас с задумчивым видом держала в руках карту с изображением человека в красных одеждах — ночью, на перекрёстке.

"Похоже на Сэрана", — подумалось мне, хотя вульгарный незнакомец в алом не имел ничего общего с изысканным творением Ноэля Нингена.

— Ну что же, вот мы и собрались… То есть, разумеется, я хотела сказать "почти все собрались", — саму себя поправила Абигейл и обменялась взглядами с немолодой женщиной в очках. Та отложила карту и улыбнулась мне. — О, вы ведь уже наслышаны о миссис Прюн, леди Виржиния, без сомнений! Очень, очень приятное знакомство, поверьте.