Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

Не дожидаясь разрешения, он открыл дверцу и сел рядом со мною, стягивая шляпу и стряхивая с волос капельки воды. Поймал мой взгляд и улыбнулся солнечно:

— Показывал Уолтеру, что под яблоней лучше не стоять. Ветер тронет ветку — и как водопад обрушится… Меня зовут Роджер, Роджер Шелли. А вы леди Виржиния, графиня Эверсан-Валтер, — добавил он с интонацией мальчишки, гордого тем, что он выучил сложный урок. — Мне миссис Прюн рассказала и велела быть повежливее. Но у вас такие глаза хорошие, что я просто не могу.

Хорошие глаза — значит, можно без вежливости обойтись? Вроде бы и сомнительный получился комплимент, но отчего-то стало так легко… Я с трудом удержалась от смешка и несколько чопорно кивнула в ответ:

— Рада знакомству, мистер Шелли. Я тоже о вас наслышана.

— Представляю, что обо мне можно услышать, — фыркнул Роджер точь-в-точь, как Лиам, и порывисто наклонился к Лайзо, опираясь на сиденье: — А вас как зовут? Вы гипси? А гадать умеете? У меня была подружка, Хитана, она гипси, только из Романии, она так здорово гадала. И ещё узлы вязала, только огорчалась, что на меня они не действуют. Вы поезжайте, поезжайте, по дороге поговорим… Да, вот туда, наверх. На развилке — направо, а там я скажу, куда к гаражам свернуть. Так как ваше имя?

Другой бы смутился от такого потока слов, но мой зеленоглазый колдун только усмехнулся и ответил невозмутимо:

— Лайзо Маноле. Гадать могу, но это дело больше женское.

— А в Романии вы были, Лайзо?

— Бывал.

— А в Марсовии?

— Случалось.

— А на самолёте вы летали? Я смотрю и прямо вижу вас в небе, с шарфом таким и смешными очками.

Лайзо не выдержал и коротко рассмеялся:

— Нет, до самолётов я пока не добрался. Но мысль интересная.

— Да, интересная, — протянул Роджер Шелли, слегка сощурившись. — Ну, ладно, потом поговорим, а то леди Виржиния на меня рассердится. Или не рассердится? — обернулся он ко мне.

Я впервые разглядела вблизи его — живого как ртуть, порывистого. И — ощутила слабое головокружение, как от большой высоты. Нет, само по себе лицо Роджера Шелли было непримечательным: узковатый подбородок, жёсткая линия губ, по-аксонски прямой нос и ясные серо-голубые глаза. Но на чертах словно бы лежала невидимая печать: вот человек, что никогда не знал горя и зла. Не потому, что жизнь никогда не сталкивала его с чем-то плохим; просто ничто дурное его не касалось, проходило насквозь, как вода через сито.

— Не рассержусь, — улыбнулась я, склоняя голову. Трудно было смотреть Роджеру в глаза. Думаю, со временем я привыкла бы… Но не прямо сейчас. — Расскажите пока о вашем особняке. Точнее, про этот сад. Он старинный?

— О, да, очень старый, — откликнулся Роджер уже спокойнее, откидываясь на сиденье. И указал на раскидистый дуб за окном двумя сложенными пальцами, точно пистолет наставил: — Вот там я однажды видел фею. Она играла на флейте. Я предложил ей пирожное, а она почему-то засмеялась и ушла прямо в дуб. Феи странные, как вы думаете?

Он был совершенно серьёзен. Настолько, что это даже не выглядело чем-то необычным.

— Не могу ничего сказать о древесных феях, но вот дочь ши, с которой нас столкнула судьба, показалась мне сумасшедшей, — произнесла я прежде, чем обдумала ответ.

И тут же похолодела: не сочтёт ли он мои слова намёком на болезненное состояние его матери? Не решит ли, что я над ним насмехаюсь?

Но Роджер ответил с искренней заинтересованностью:

— Вы знакомы с дочерью ши? Счастливица! И как, подружились?

— В конце концов — да, — сказала я, почти не покривив душой.

За поворотом, вскоре после развилки, показался особняк.

— Я бы ещё о многом хотел вас расспросить, — вздохнул Роджер Шелли. — Но феи — не лучшая тема для светской беседы. Вы в них разбираетесь, и Лайзо тоже, мне кажется. Но чаще всего меня или принимают за эксцентричного любителя мистики, или начинают нести такую околесицу, что стыдно становится. А мы уже подъезжаем, так что беседа вот-вот превратится в светскую… Лайзо, поверните направо, не доезжая, вон на ту дорожку — так мы попадём прямо к гаражу. Там раньше были конюшни, поэтому места предостаточно, поместятся все.

У бывших конюшен росли чудесные молодые яблони, а площадка перед въездом и расходящиеся от неё дорожки были относительно чистыми, и я выразила желание подышать свежим воздухом, пока Лайзо ставит машину. Теперь мне стало понятно, что имел в виду Эллис, когда говорил о Роджере Шелли. "Любит плести небылицы", "хорошая фантазия"! Да, детектив на сей раз изрядно преуменьшил. Правда, мне отнюдь не казалось, что Роджеру не следует верить. Он не производил впечатления человека, который не следит за своим языком, и последние слова только подтверждали это. Полагаю, если бы он подсел к Глэдис, которая не выносила мистику, то вряд ли упомянул бы о феях. И, спорю, не заговорил бы с её водителем…

Святые Небеса, неужели необычность Лайзо так бросается в глаза? И даже посторонним видно, что он не просто водитель?

Я глубоко вздохнула.

Нет, такого быть не может. Иначе бы леди Эрлтон с её весьма строгими представлениями о чести давно намекнула бы на своё неодобрение — точнее, провела бы душеспасительную беседу, взывая к памяти леди Милдред. Вероятно, Роджер просто слишком проницателен. Или мы с Лайзо переглянулись в его присутствии, сами того не заметили.

Но, признаю, Эллис был не так уж неправ, когда отговаривал меня от визита к Шелли.

Тем временем не только моя "Железная Минни" обрела временное пристанище под сводами бывших конюшен — к ней присоединился ещё один автомобиль, а затем и экипаж. Леди Абигейл и леди Клэймор уже спешили ко мне, с любопытством выглядывая по сторонам обещанную "деревянную статую". Роджер же задерживался… Ещё одна мысль закралась в голову — и весьма пугающая.

Если младший из семейства Шелли — вполне нормальный, по словам миссис Прюн — оказался столь эксцентричен, то какой же была миссис Шелли?

— Ещё никогда меня не высаживали у гаража! — громогласно заявила Абигейл. Лицо её порозовело от ходьбы, непозволительно быстрой для леди. — У чёрного хода — случалось, но тогда у Хемсвортов случилось досадное происшествие с парадным крыльцом, а встреча уже была назначена.

— Философы говорят, что удивление, преподнесённое судьбой, есть лучшая пища для разума, без коей он слабеет, да, — улыбнулась леди Эрлтон. — К тому же гараж, точнее, бывшая конюшня, куда старше самого особняка, если глаза меня не подводят. Эта архитектура, шестиугольная башенка и округлая лепнина… Три века, не меньше. Полагаю, даже для герцогини Дагвортской вполне допустимо проявить уважение к такому возрасту.

— Вы правы, дорогая, — расчувствовавшись, отозвалась Абигейл. — И в том, что касается пищи для ума, и насчёт уважения к возрасту. К тому же нам обещали показать какую-то занятную деревянную скульптуру! Это больше по вашей части, верно, леди Клэймор?

— Я не слишком люблю домашние поделки, — с небрежением пожала плечами Глэдис. — Как правило, они все на одно лицо. Скажите лучше, что тогда случилось у Хемсвортов? Припоминаю, что в Дубовом клубе лорд Хемстворт что-то рассказывал моему супругу.

— О, случай был презанятный…

Вполуха слушая занимательную историю о том, как в благодарность за пожертвованные кухаркой пироги некий странствующий мудрец расписал парадную дверь древними благими символами процветания и плодородия — сплошь неприличными, на взгляд современного аксонца, — я разглядывала окрестности. Потому и заметила первой, как в арочном проёме показался Роджер, на ходу объясняющий что-то кучеру и водителю.

А сбоку, из неприметной дверцы, в ту же секунду выскользнул Лайзо и задворками побежал к особняку. Это меня вовсе не удивило — я и не думала, что он станет все три часа сидеть в гаражах. Но вот то, что Роджер, полуобернувшись, проследил за ним взглядом и кивнул, порядком озадачило. Они, похоже, успели договориться… только о чём?

— Вот и я, — солнечно улыбнулся Роджер, беспечным призраком возникая между Абигейл и миссис Прюн. — Простите, что заставил вас ждать. А вот теперь нам, с вашего позволения, налево, вон туда, я покажу.

Дорожка была чистой, но страшно узкой — юбка чуть более старомодного платья не поместилась бы меж бортиков, сделанных из необработанного камня. Поэтому мы немного замешкались, решая, в каком порядке идти. Леди Абигейл станет первой, как самая знатная? Или миссис Прюн — как самая старшая? Но Роджер очень быстро и деликатно выстроил нас в цепочку своими "Прошу" и "Будьте так добры". И мы смиренно, как монахини из обители святой Генриетты, последовали за ним. По пути он действительно показал нам деревянную скульптуру — грубоватое изображение человека, обнимающего то ли бочку, то ли крайне пышную даму. У ног его покоилась очень искусно вырезанная собачка.