Лю Чжэньюнь - Я не Пань Цзиньлянь

— Ли Сюэлянь, я хочу тебе кое-что сказать.

— Говори, — ответила та.

— Нужно найти какое-то укромное место.

— Хорошо.

Чжао Большеголовый отвел ее в сарайчик за школой. Там стояла кромешная тьма.

— Что ты хотел сказать?

Чжао, не говоря ни слова, подошел к Ли Сюэлянь вплотную и обнял, пытаясь поцеловать прямо в губы. От таких резких действий, да еще и без всяких объяснений, Ли Сюэлянь растерялась. Опомнившись, она инстинктивно оттолкнула его. Чжао Большеголовый оступился и повалился на землю. Будь на его месте любой другой парень, он бы встал и снова попробовал поцеловать Ли Сюэлянь, приставал бы к ней, уговаривал, и плевать бы он хотел на возражения Ли Сюэлянь типа «Я рассержусь» или «Я закричу», лип бы к ней до победного. Кто же знал, что Чжао Большеголовый, поднявшись, просто посмотрит на Ли Сюэлянь и озадаченно произнесет:

— Я думал, что между нами что-то есть.

Чуть помолчав, он добавил:

— Только, пожалуйста, не рассказывай никому про это.

Он повернулся и убежал. Чжао Большеголовый убежал, а Ли Сюэлянь злобно рассмеялась. Если бы он продолжил свои приставания, она бы не рассердилась, а вот его побег ее разозлил. на следующий день Чжао Большеголовый ходил с опущенной головой, весь пунцовый, он даже не смел поглядеть в сторону Ли Сюэлянь. и тогда Ли Сюэлянь поняла, что он просто скромный мальчик. Но она продолжала капризничать, не разговаривая с ним. После окончания школы ни Ли Сюэлянь, ни Чжао Большеголовый в университет поступать не стали. Ли Сюэлянь вернулась в село, а Чжао Большеголовый подался в ученики к своему дяде, который работал поваром при одной гостинице в провинциальном центре. Чуть позже, когда дядю перевели работать поваром при канцелярии провинции в Пекине, Чжао Большеголовый последовал за ним. а когда дядя вышел на пенсию и уехал к себе на родину, Чжао Большеголовый остался в Пекине один. у Ли Сюэлянь никого из родственников в Пекине не было, Чжао Большеголовый оказался единственным знакомым, который здесь жил, поэтому она и решила обратиться к нему. Однако она переживала, что Чжао Большеголовый до сих пор на нее злится за то, что она в школе больше двух лет ела его ириски «Белый кролик», а потом взяла и оттолкнула в сарайчике. Наконец Ли Сюэлянь решила, что если Чжао окажется незлопамятным, у нее появится пристанище, в противном случае она просто уйдет и поищет другое место. Ли Сюэлянь даже уже придумала куда пойдет — на вокзал. Она никогда не бывала на Пекинском вокзале, но знала, что вечером под крышей любого вокзала собираются те, кому нужно переночевать.

Хотя Ли Сюэлянь знала, что Чжао Большеголовый работает при канцелярии провинции в Пекине, найти эту канцелярию оказалось для нее делом нешуточным. Выясняя ее местонахождение, Ли Сюэлянь сменила восемь автобусов. при этом три раза она вообще заехала не туда, из-за чего ей пришлось зря бить ноги. Прибыв в Пекин ранним утром, она не заметила, как уже наступил вечер, когда она наконец-таки нашла ту самую канцелярию, где Чжао Большеголовый работал поваром.

Канцелярия размещалась в высоченном здании в тридцать с лишним этажей. Однако, прибыв на место, Ли Сюэлянь поняла, что попасть туда она не сможет. Перед зданием находился дворик с аркой на входе, вдоль которой тянулась заградительная лента, а рядом стояло человек пять-шесть охранников, контролирующих вход внутрь. Оказывается, здесь проживало более ста представителей от провинции, которые приехали в Пекин на съезд ВСНП. Ли Сюэлянь подошла поближе. Охранник сперва решил, что она хочет разместиться в здешней гостинице, но оценив ее внешний вид, усомнился, что ей это по карману. Другой охранник ей вежливо объяснил:

— Жилье ищите в другом месте, здесь разместились депутаты ВСНП.

Ли Сюэлянь, наконец, сообразила, что ее снова угораздило наткнуться на ВСНП. Но это ее нисколечко не смутило, заглядывая внутрь, она объяснила:

— Жилье меня не интересует, я ищу своего родственника.

Еще один из охранников поинтересовался:

— А он тоже приехал на съезд?

Ли Сюэлянь покачала головой:

— Ни в каком съезде он не участвует, он тут поваром работает, его зовут Чжао Цзинли.

Охранник, опустив голову, несколько задумался:

— Я прекрасно знаю всех здешних поваров, но никакого Чжао Цзинли здесь нет.

Ли Сюэлянь даже растерялась:

— Да у нас весь уезд знает, что он здесь работает.

Тут ее охватило волнение:

— Как это так? Я уже больше тысячи километров намотала, пока добралась сюда.

Глядя на замешательство Ли Сюэлянь, в разговор вступил еще один охранник:

— Мы знакомы со всеми поварами, но Чжао Цзинли здесь и правда нет.

Тут Ли Сюэлянь вспомнила:

— Ах да, у него ведь было еще одно имя: Чжао Большеголовый.

Услыхав это, все охранники засмеялись:

— Оказывается, это Большеголовый.

Один обратился к ней:

— Так бы сразу и сказала. Подожди-ка, я его сейчас позову.

Через пять минут появился Чжао Большеголовый, весь в белом, с высоким поварским колпаком на голове. Он почти нисколько не изменился, разве что основательно поправился. в школе Чжао Большеголовый был тощим, словно хворостина, на верху которой крепилась большая голова, зато сейчас он раздобрел так, что его спрятанная под колпаком голова стала казаться меньше. Встреть Ли Сюэлянь его на улице, и не узнала бы. Увидав Ли Сюэлянь, Чжао Большеголовый на секунду озадачился, но узнав, даже прихлопнул в ладоши.

— Матушки мои, какими судьбами?

Он улыбался ей во весь рот. у Ли Сюэлянь отлегло от сердца, она поняла, что спустя десять с лишним лет Чжао Большеголовый уже забыл школьную обиду.

— Я ездила на северо-восток к своей тетке, возвращаюсь через Пекин, вот и зашла тебя навестить.

Чжао Большеголовый сделал шаг к Ли Сюэлянь, чтобы забрать у нее сумку:

— Пойдем, хоть воды попьешь.

Но тут один из охранников остановил Ли Сюэлянь и обратился к Чжао:

— Большеголовый, если хочешь поговорить, то идите в другое место, пока проходит съезд, всем незнакомым вход воспрещен.

Чжао остолбенел, Ли Сюэлянь тоже, поняв, что внутрь ее не пропустят. Однако после небольшого ступора, Чжао Большеголовый одним махом оттолкнул охранника:

— Мать твою, это же моя сестра, кто тут незнакомый?

— Таков приказ.

Чжао Большеголовый смачно сплюнул:

— Пес ты привратный, думаешь, лучше перебздеть, чем недобздеть? Ты что же, всех, кто у нас поселился, как отца родного почитаешь? Они что, после родов, что к ним целый месяц никого пускать нельзя?

Охранник покраснел, его это несколько задело:

— Большеголовый, ты бы выражался поприличнее, зачем обзываться?

— Я так выражаюсь не потому, что ты мою сестру не пускаешь, а потому, что ты не можешь за добро добром отплатить. Каждый день ходишь ко мне на кухню и знаешь, насколько дешевле тебе все достается. Буквально вчера отвалил тебе кусок говядины. Да я тебя не ругать, а бить буду, ублюдок, — и Чжао замахнулся на охранника.

— Ну, погоди, я вот все доложу начальству, — весь красный, огрызнулся охранник и, заслоняясь рукой, поспешил спрятаться за стоящего у арки каменного льва.

Остальные охранники смеялись. Ли Сюэлянь увидела, что Чжао Большеголовый, прежде совсем никудышный мальчик-колокольчик, сильно изменился.

Чжао Большеголовый, ведя за собой Ли Сюэлянь, прошел за ленту во двор, однако в само здание не повел. Они обогнули его вдоль по тропинке и оказались у двухэтажного домика, наверху которого была вывеска «Кухня». Зайдя в домик, Чжао провел Ли Сюэлянь в подсобку. Там стояла кровать, и Лю Сюэлянь догадалась, что здесь Чжао Большеголовый, собственно, и жил. а тот ей объяснил:

— Это мне начальство доверило. Я тут и живу, и присматриваю за складом.

Он предложил Ли Сюэлянь умыться, налил ей чаю, а сам пошел на кухню и буквально через несколько минут принес оттуда чашку горячей лапши с мясом. Когда они наелись и напились, было уже девять вечера. Чжао Болшеголовый спросил:

— Так зачем ты в Пекин приехала?

Ли Сюэлянь не решилась раскрыть ему правду про намерение судиться:

— Я же говорила, что ездила на северо-восток к тетке, а на обратном пути просто решила заехать, погулять, я ведь никогда не была в Пекине.

Чжао потер руки:

— Ну, погуляй, погуляй. — и тут же добавил: — а на ночь приходи сюда.

Ли Сюэлянь внимательно посмотрела на него:

— Если я здесь буду ночевать, то куда ты сам денешься?

— Я-то здесь не пропаду, у меня десять ночлегов на примете, так что за это не переживай. Мойся и укладывайся, а мне еще нужно ночное застолье для делегатов приготовить.

Итак, Ли Сюэлянь осталась ночевать на кровати Чжао Большеголового. Где этой ночью обустроился сам Чжао, Ли Сюэлянь не знала. на следующее утро, не успела она проснуться, как в дверь постучали. Одевшись, Ли Сюэлянь встала с кровати и открыла дверь — на пороге стоял взволнованный Чжао.