Артур Миллер - Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна
Был еще Стив, последыш, но для нее он почему-то вообще шел не в счет. Тихий и мрачный, хотя добрый малый с тяжелой походкой, крестьянская отрыжка в семье. Стив был чем-то похож на Пэтси, всегда просто плыл по течению, однако по крайней мере он не был помешан на сексе. В фирме «Хэмилтон пропеллер», где он работал, его любили и уважали, что было достаточно необычно. Но уж они знали, какой он серьезный работник, он даже получил повышение после первых шести месяцев работы в компании, стал калибровщиком — а Стиву было лишь девятнадцать, и в средней школе он учился всего два года. С ним-то все всегда будет в порядке, хотя его последние выходки немного ее беспокоили.
— Стив, вы знаете, часто ходит во сне, особенно в последнее время. — Это сообщение миссис Ванецки адресовала Лине, имея в виду получить какой-нибудь совет от дочери, получившей образование в колледже.
— Может, ему нужна девушка, — предположила Лина. Клемент удивился ее столь свободной манере говорить о сексе.
— Вся беда в том, что шлюх у нас в городе нет, — сказала миссис Ванецки, почесывая себе живот. — Пэтси все твердит, что ему надо просто съездить на уик-энд в Хартфорд, но он не понимает, о чем она толкует. А вы, Клемент, не могли бы?..
— Я? — Клемент покраснел, представив себе, что следующим ее вопросом будет, не спит ли он с Линой.
— Вы не могли бы рассказать ему про птичек и пчелок? Не думаю, что он об этом вообще знает. — Лина и Клемент засмеялись, миссис Ванецки позволила себе сдержанную ухмылку. — Я вообще думаю, он ничего никогда про это не слыхал, так что тут можно сделать?
— Ну, значит, кто-то должен его научить! — воскликнула Лина, озабоченная затянувшейся детской наивностью брата. Клемента поразило то, что она способна с такой энергией броситься на решение проблем, вставших перед ее семьей, тогда как сама все время бежит от решения собственных.
— Он тут сломал старый велосипед Пэтси, — таинственным тоном сообщила миссис Ванецки.
— Сломал ее велосипед?!
— Мы все спали, а он, видимо, опять ходил во сне. Вышел и погнул переднюю вилку, одними руками. Такая в нем сила… — Она повернулась к Клементу: — Может, вы с ним поговорите, посоветуете съездить в Хартфорд на уик-энд…
Но прежде чем Клемент успел ответить, миссис Ванецки махнула рукой:
— Эх вы, мужчины, никогда вы не знаете, что нужно делать, когда дело доходит до практических вопросов.
Лина тут же бросилась ему на помощь:
— Ну конечно, он поговорит со Стивом. Правда, Клемент?
— Конечно. Рад буду ему помочь.
— А сами-то вы что-нибудь знаете о сексе?
— Мама! — Лина вся покраснела, зашлась смехом, но ее мать лишь чуть улыбнулась.
— Ну конечно, кое-что знаю. — Клемент всеми силами старался отмахнуться от почти явно выраженного презрения этой женщины.
— Не надо так с Клементом, мама, — проговорила Лина, подходя к матери и усаживаясь на качалку рядом с нею.
— Да ладно, он же все понимает и обижаться не станет. Я просто рассказываю все, как есть. — Но она уже выявила эту нерешительность в его характере. Оттолкнувшись от пола, она заставила качалку раскачиваться.
Некоторое время они молчали. Качалка уютно поскрипывала. На улице было тихо. В конце концов миссис Ванецки вновь повернулась к Клементу:
— Самая страшная вещь, какая приводит человека к гибели, это секс.
— Ох, да бросьте вы!.. А если человек влюбился? Вот я, например, люблю эту сумасшедшую девицу.
— Ох уж мне эта любовь!..
Лина нервно захихикала, вся окутавшись дымом сигареты.
— А разве она не существует? — спросил Клемент.
— Тех, кто не умеет реально смотреть на вещи, Америка убивает, — сказала миссис Ванецки. — Вот вы — образованный молодой человек. Вы красивы. А моя дочь — человек растерянный и запутавшийся. И никогда не станет другой, не переменится. Да никто вообще не меняется. Все только еще больше распускается и раскручивается, как клубок ниток. Сделайте себе такое одолжение — забудьте о ней. Или оставайтесь друзьями, но ни в коем случае не женитесь. Вам надо найти себе умную женщину с практичным умом и ясными мыслями. Брак — это ведь навсегда, но жена хороша только такая, которая мыслит практично. А эта девица и понятия не имеет о том, что такое мыслить практично. Она мечтательница, такая же, как ее несчастный отец. Человек приехал в эту страну, ожидая, что его встретят уважительно, по крайней мере из-за его старинной фамилии. А тут полячишек никто и не уважает. Что им тут вообще известно о Ванецких, чей род восходит к литовским великим князьям? Вот он и сошел с ума от этого неуважения, а у него ведь было прекрасное инженерное образование. Кто с ним хотел сойтись, подружиться? Да только людишки, с кем у себя на родине он и разговаривать бы не стал! Разве что, может быть, когда просил бы почистить себе ботинки. Он поехал в Экрон и в Детройт, а потом сюда — в поисках общества культурных людей. Такой вот характер был у Лининого отца. Он не понимал, что здесь ты либо обречен на успех, либо полный неудачник, а вовсе не человеческое существо с благородным именем. Ну, он и впал в неистовство, буйствовал, пока не сошел в могилу. Так что не надо думать о браке. Пожалуйста, для блага вас же обоих, оставьте ее. Вот Пэтси — другое дело, ей надо замуж. Ее только брак спасет, правда, я и в этом сомневаюсь. Но только не Лине. — Она обернулась к своей старшей дочери, которая все это время возбужденно хихикала. — Ты ему рассказала, насколько запуталась в жизни?
— Да, — неуверенно ответила Лина. — Он знает об этом.
Миссис Ванецки сокрушенно вздохнула, прижала руку к залитой потом щеке и покачалась из стороны в сторону. Она отлично понимает, что должно принести ей время, подумал Клемент, и его тронула эта ее откровенность, пусть даже слишком трагическая на его вкус.
— Чем вы собираетесь зарабатывать на жизнь? Потому что, могу вам сразу сказать, в финансовом смысле она ничего собой никогда представлять не будет.
— Мама! — протестующе воскликнула Лина, явно, однако, довольная этим заключавшимся в прямых словах матери маленьким женским мятежом. — Неправда, не такая уж я безнадежная!
— Да-да, именно такой ты скоро и станешь, — сказала миссис Ванецки. И повторила вопрос Клементу: — Так на что вы собираетесь жить?
— Ну, я пока еще не знаю.
— Пока? Вы не знаете, что каждый день жизни стоит денег? Все еще не знаете? Экономика не знает слова «пока». Надо знать, на что вы будете жить. Но как я вижу, вы такой же, как она, — вы тоже не умеете реально смотреть на вещи. У Шекспира, кажется, есть что-то на этот счет, а?
— У Шекспира? — переспросил Клемент.
— Как утверждают, у Шекспира можно найти все. Вот и скажите мне, как совершенно безнадежная, хоть и красивая девушка может выйти замуж за поэта, у которого нет работы. Господи помилуй, да вы ж сущие дети! — И она рассмеялась, безнадежно качая головой. Клемент и Лина, радуясь, что она наконец перестала их оценивать и порицать, тоже засмеялись, довольные уже тем, что она разделяет их трудности и проблемы, навязанные этим сумасшедшим миром.
— Но это же не завтра случится, мама. Мне надо сперва диплом получить, а потом, если удастся найти работу…
— Она сможет найти работу, у нее отличные отметки, — уверенно проговорил Клемент.
— А как насчет вас? Какую работу может найти поэт? Почему бы вам не попробовать стать знаменитым? В Америке есть знаменитые поэты?
— Конечно, есть знаменитые американские поэты, но вы, наверное, про них не слыхали.
— Тогда почему вы считаете их знаменитыми, если о них никто не слыхал?
— Они знамениты среди других поэтов и людей, интересующихся поэзией.
— Напишите какой-нибудь рассказ — тогда станете знамениты. Не то что эта ваша поэзия. А потом, может, снимете кино по этому вашему рассказу.
— Это вовсе не то, чем он занимается, мама, что он пишет.
— Да знаю я, не надо мне об этом рассказывать.
За сетчатой дверью показалась Пэтси в одних трусах и лифчике.
— Мам, ты не видела мой второй лифчик? — жалобно спросила она.
— Висит в ванной. Сама могла бы посмотреть, а не блеять все время «мам, мам, мам».
— Но я смотрела.
— Ну так разуй глаза и посмотри еще раз. А когда ты собираешься стирать свое барахло?
Пэтси распахнула дверь и вышла босиком на веранду, скрестив руки на своих больших грудях — явно бросая вызов Клементу. Ее мокрые волосы были скрыты тюрбаном из полотенца. В гаснущем свете дня он глядел на великолепие ее пышных бедер, широкой спины и мощной груди. Пэтси вдруг, словно движимая внезапным импульсом, сжала ладонями лицо матери и поцеловала ее.
— Я люблю тебя, мамочка!
— Тут мужчина сидит, а ты голая ходишь. Ступай в дом, сумасшедшая!
— Но это всего лишь Клемент. Клемент не станет возражать! — Она повернулась спиной к матери и сестре и встала перед Клементом. У него забилось сердце при виде этих выдающихся грудей, едва прикрытых лифчиком недостаточного размера. И, визгливо и вызывающе посмеиваясь, спросила: — Ты ведь не против, Клемент?
