Видади Бабанлы - Когда молчит совесть
— Слава аллаху и святому духу, кажется, лед тронулся! весело воскликнул Вугар и, пододвинув стул, уселся возле постели Исмета. — Пусть эта глупость катится к лешему… Расскажи, как живешь?
— Неплохо.
— Это я уже понял… — Вугар осмелел, услышав спокойный ответ Исмета. — Что делается в амурных сферах? Удалось тебе встретиться с ней?
— Удалось. Сегодня я был у них.
— Ты? У них? — Вугар не мог скрыть своего изумления. — Как ты попал туда?
— Очень просто. Дело к профессору!
— Дело?
— Да. Хотел с ним посоветоваться.
— Уж не по поводу ли Алагёз?… — усмехнулся Вугар.
— О нет!
— Какое же дело, если не секрет?
— Я хочу перейти в его отдел.
Вугар нахмурился, мгновение размышляя о чем-то.
— Вот оно что! — снова повеселев, воскликнул он. — Как говорит поэт: «Чтобы увидеть возлюбленную, и это предлог!»
— При чем тут предлог? Я говорю совершенно серьезно: хочу работать в его отделе! Понятно? — Глаза Исмета сузились и потемнели.
— Что ответил профессор? Согласен?
— Его не было дома. Я долго ждал и не дождался. Он задержался в академии, на совещании.
Несколько минут в комнате царило напряженное молчание. Вугар не хотел затевать серьезного разговора, — с таким трудом помирились, а подобный разговор привел бы к новой ссоре.
— Ну, так о чем же ты говорил с Алагёз? Вам удалось остаться наедине?
Исмет медлил с ответом. Он взглянул на приоткрытую дверь, быстро поднялся и с шумом захлопнул ее. Вугар понял: Исмет не желает, чтобы мама Джаннат слышала их разговор. Наконец, он негромко сказал:
— Нет! Мать не оставляла нас одних ни на минуту…
— Эх ты, мямля! — громко засмеялся Вугар. — Столько дней злился, что я не передал твоего письма. Понял теперь, что это невозможно? И не стыдно? Целую неделю молчал как сыч! Хоть бы вот этих постыдился… — Вугар указал на фотографию в деревянной рамке, висевшую на стене: два малыша, крепко обнявшись, целовали друг друга. Это отец Вугара сфотографировал их, когда и Вугар и Исмет были еще совсем маленькими.
Где бы ни жили братья, в их комнате всегда висела эта фотография, как символ дружбы и родства.
Но сегодня Исмет даже не взглянул на нее. Просить прощения он тоже, кажется, не собирался. Исмет принадлежал к тем людям, что всегда считают себя правыми.
— Не сравнивай свое положение с моим… — обиженно процедил он.
— Не понимаю! Изволь растолковать.
— Не понимаешь! За другого всегда легко говорить, а вот самому вымолвить слово — духа не хватает.
— Ты хочешь сказать, что тебе нужен сват?
— Не надо мне свата! Мне нужен человек, который сможет сказать ей, как я люблю ее…
— Ах, так тебе необходим посредник?! Нет, брат мой, на такую роль я не гожусь, уволь!
— А что ж тут обидного? Тебе ничего не стоит исполнить мою просьбу. В этом доме так уважают тебя!
— Вспомни поговорку наших дедов: «Кому нужна свежая рыба, тот пусть сам лезет в студеную воду…»
— Но неужели ты не понимаешь, что, если бы я мог обойтись без помощи, я никогда бы не стал просить…
Вугар развел руками:
— Исмет, я не узнаю тебя! Скольким девушкам ты морочил голову, измывался над ними, и вдруг такая застенчивость…
— Ты смеешься надо мной, а я потерял голову. Я не знаю, что мне делать.
— Ты что, действительно ее любишь?
— Решил издеваться надо мной?
— Ради бога, успокойся! Если все так серьезно, о какой издевке может идти речь? Но я хочу знать правду… Может, это очередная шутка?
— Разве любовь и шутка совместимы? — рассердился Исмет.
— Будем честными, припомним кое-что… Год назад ты был влюблен в Зарифу. Клялся: умру, но не покину ее. Даже во сне шептал ее имя. Просил мать отнести ей обручальное кольцо и свадебные подарки. А потом что? Я уж не говорю о других… И вот снова ты умираешь от любви.
Исмет разозлился:
— Кто старое помянет, тому глаз вон! С этим навсегда покончено. Раз и навсегда, понял? А ты…
— Да, я… Ну что, договаривай!
— А ты скрываешь свою любовь, это нечестно!
— Когда я скрывал? Где?
— В доме профессора! — Исмет торжествующе замолчал, словно поймал молочного брата с поличным. — Что ты ответил Мархамат-ханум, когда она спросила, есть ли у тебя невеста?
— Не помню…
Исмет возвысил голос, и в нем зазвучали обвинительные нотки:
— Ты сказал, что никакой невесты у тебя нет, что ты чист и свят, как ангел.
— Я говорил правду.
— Правда? А кем тебе приходится Арзу?
— Я люблю ее, но мы не обручены. Или ты не понимаешь, что я не имею права называть ее невестой?..
Слова Вугара были просты и логичны. Не зная, что возразить, Исмет замолчал и обиженно отвернулся к стенке. Но Вугар настойчиво продолжал:
— Изволь договорить до конца! Кто рассказал тебе о разговоре в доме профессора?
— Сама Мархамат-ханум, — ответил Исмет.
— Сегодня?
— Да, именно сегодня! — Исмет говорил, не оборачиваясь, казалось, разговаривает не с Вугаром, а со стенкой. — Мархамат-ханум спросила, знаю ли я тебя. «Как же, — ответил я, это мой брат, мы вместе живем…» Вот тут-то она и стала расспрашивать, есть ли у тебя невеста. Я ничего не утаил, все рассказал.
— Молодец! Так чего же ты злишься? О чем еще вы говорили?
— Ни о чем! Все время, пока я там находился, говорили только о тебе…
Исмет помолчал, потом вдруг повернулся к Вугару и сказал совсем другим тоном, мягким и доверительным:
— Одно меня беспокоит, Вугар…
— Именно?
— Не нравится мне Мархамат-ханум! Зачем она так подробно выспрашивала о тебе? И вообще, почему она проявляет к тебе интерес?
— Уж не думаешь ли ты, что она хочет выдать за меня дочку?
— Вот, вот… — Исмет опустил глаза. — Когда я сказал ей, что ты любишь Арзу, она в лице переменилась.
— Эх, Исмет, Исмет! Ну что ты выдумываешь! — Вугар поднялся со стула и подошел к своей кровати. — Ну, спросила обо мне, что ж в этом такого? Обыкновенное женское любопытство. Или ты не знаешь, как любопытны все женщины и плохие и хорошие?.. У тебя нет оснований для подозрений. А вот у меня, кажется, есть! — И, уже не сдерживаясь, он грубо спросил: — Почему меняешь отдел?
Резкий тон удивил Исмета. Вугар никогда так не разговаривал с ним. На какое-то мгновение он оробел и, растерянно моргая, негромко, но заносчиво ответил:
— А почему тебя это беспокоит? Не нравится?
— Нравится мне или не нравится, науке до этого нет дела!
— Если ты хочешь перейти в отдел Гюнашли, чтобы сблизиться с его семьёй, — говори прямо!
— Допустим, ты прав. Но еще раз спрашиваю: какое тебе дело?
— Менять науку на любовь непростительно для ученого. Завоевывай сердце девушки иными путями.
— А если есть другие причины?
— Исмет, не хитри! Нет других причин! У тебя интереснейшая работа! Теоретические проблемы современной химии становятся с каждым годом все актуальнее, за ними будущее…
— Не вижу я этого будущего!
— Тебя ослепила любовь! — Вугар улыбнулся, но улыбка была невеселая. Одумайся, прошу тебя. Ты избрал опасный путь. Хочешь породниться с профессором Гюнашли и пригреться под его крылышком? Достойно ли это мужчины?
— Не учи меня!
— Не собираюсь учить, но как брат обязан дать тебе совет. Ты вот-вот должен закончить аспирантуру. И вдруг решаешь менять тему! Не стыдно?
— Чего же стыдиться?! Цыплят по осени считают!
— О какой осени ты говоришь? Хочешь дождаться, пока все твои товарищи защитят диссертации и обгонят тебя?
— Это еще неизвестно, кто и как защитит диссертацию! — в запальчивости крикнул Исмет. — Пусть некоторые не теряют головы от ложных дифирамбов!
— Если некоторые теряют головы от ложных дифирамбов, то другие, подобно древним алхимикам, строят свои расчеты на философском камне.
— Кроме философского камня есть случай. И порой именно случай решает все в человеческой судьбе. А планы, заранее продуманные, терпят крах!
— Чушь! Метафизика!
— Это не моя мысль. Так утверждал английский ученый Джозеф Пристли. И было бы нахальством утверждать, что крупнейший ученый, впервые высказавший предположение о существовании газового вещества, сыгравшего затем огромную роль в развитии химической промышленности, мог говорить чушь!
— И до Пристли и после него ученые занимались поисками этого вещества. Флогистонские теоретики, потом Келмонт, Бойль, лорд Кавендиш, Лавуазье…
— Паскаль, Фарадей, Ломоносов, Менделеев… Знаю!… Выходит, в науке случай не играет никакой роли, нет неожидан ностей, нет находок?
— Есть и случай, и находки, но каждое открытие рождается из предыдущего. Каждая последующая мысль продолжает предыдущую и отшлифовывает ее.
