Видади Бабанлы - Когда молчит совесть
Не дожидаясь ответа, Гюнашли продолжал, медленно выговаривая каждое слово:
— Всему свое время! Вот тебе мой совет: забудь сейчас обо всем. Наука ревнива, она требует любви безраздельной, само отверженной и не терпит измены. Того, кто не умеет терпеть лишений и приносить ей жертв, она отвергает. Известно ли тебе, что твоим антидетонатором заинтересовались в высоких инстанциях? Как видно, наши недоброжелатели перешли от теории к практическим действиям… Вчера звонили из Академии наук и из Совета Министров и просили меня представить подробную справку о твоей диссертации. Поступили, мол, сигналы…
Так вот почему взволнован профессор!
— О чем они могли просигнализировать?
— Вот этого я пока не знаю! Но, судя по разговору, нам досталось хорошенько!.. — Гюнашли помолчал. Вздохнув, добавил: — К сожалению, за жизнь я немало подобного навидался. Рано или поздно правда торжествует, но сколько уходит драгоценного времени и душевных сил! Как мешает работе! Что поделаешь, это своего рода болезнь, и, к сожалению, не аппендицит, который легко удаляется. Счастливо будет то поколение, что первым не найдет в словарях слов: предатель, доносчик, склочник, анонимка. Надеюсь, те, кто придет после нас, узнают эти понятия только из исторических романов…
Гюнашли замолчал, уставившись в одну точку. Он сидел не двигаясь, потом вдруг хлопнул себя по коленям, поднялся и подошел к письменному столу. Силясь улыбнуться, он сказал:
— Но ты не унывай, во всем нужно искать хорошую сторону! Когда у человека появляются враги, он мобилизуется. Работает четко, интенсивно, не допускает ошибок, зная, что каждый его просчет — козырь недругу. Сам я таков и советую следовать моему примеру. Иного пути к победе нет. Честный труд все одолеет. Я уже говорил с дирекцией, тебе отвели лабораторию, комната сто два. Иди посмотри ее, приведи в порядок и доложи, чего не хватает, чтобы немедленно приступить к опытам. Нельзя терять ни минуты! Наступил самый ответственный момент. Только разрешив проблему до конца и в кратчайшие сроки, можно заставить демагогов умолкнуть!
Глава восьмая
Комната номер 102 выглядела весьма убого. Выгороженная из большого помещения она когда-то давно была оборудована под лабораторию. Посреди тянулся длинный стол, беспорядочно уставленный большими и маленькими колбами, мензурками самых различных форм и размеров, стеклянными баллонами, приборами, аппаратами. Стены и потолки комнаты пропитаны желтой копотью. В дальнем углу, на тумбе, аналитические весы под чехлом, покрытым таким густым слоем пыли, что невозможно разглядеть, какого он цвета. Пол грязный, заслеженный, видно, давно не касались его ни швабра, ни веник. Тяжелый запах тухлого яйца стоял в комнате. Но Вугар привык к подобным «ароматам» и не придал этому значения.
Решительно войдя в лабораторию, он закрыл за собой дверь.
Возле огромного светлого окна, занимавшего почти всю стену, Вугар увидел девушку в белоснежном халате, — его ослепительная белизна лишь отчетливее подчеркивала грязь и беспорядок, царившие в помещении. Рыжеватые волосы, по последней моде выкрашенные хной, были собраны на затылке тяжелым узлом. На коленях у девушки лежала открытая книга. Погруженная в чтение, она не заметила, как вошел Вугар и остановился, разглядывая ее. Гибкая, тоненькая, она сидела неподвижно, и Вугар на какое-то мгновение усомнился не манекен ли это? — очень уж странно было представить среди окружающего хаоса нежное живое существо. Стараясь ступать как можно тише, Вугар сделал несколько шагов. Но вот предательски скрипнула половица, девушка вздрогнула и оглянулась. Растерянность быстро пробежала по ее лицу, но она тут же справилась с ней и, захлопнув книгу, быстро поднялась. Швырнув книгу на подоконник, девушка легкими шажками пошла навстречу Вугару. Они поздоровались, и Вугар заметил, как легкий румянец проступил на ее широком, чуть скуластом лице и тут же исчез.
— Где же вы были? — скороговоркой сказала девушка, не поднимая густых черных ресниц и не глядя на Вугара. — Мы вас второй день ждем…
Вугар в ответ только пожал плечами. Эта грязная, захламленная комната, узкая и длинная, казалась ему даром богов. Неужели она отдана в полное его распоряжение? Да он и мечтать не смел об этом! Всегда думал: дали бы свой угол, где никто не мешал бы работать. А тут вдруг целая комната! Он продолжал оглядываться растерянно и недоуменно. Но девушка по-иному истолковала его взгляд.
— Мы нарочно ничего не трогали до вашего прихода, — быстро заговорила она. — Хотели, чтобы вы убедились, в каком виде досталась нам эта комнатуха. Работы здесь непочатый край…
Вугар молча разглядывал приборы, мензурки, баллоны, в беспорядке теснившиеся по столам и полкам. Все казалось ему прекрасным. Девушка продолжала, теперь уже обеспокоено:
— Тетя Хадиджа ушла домой. Это наша подсобная лаборантка! У нее маленькие дети. Но она скоро вернется, самое большее — через час! Недалеко живет.
«Кажется, девушка болтлива, — с досадой подумал Вугар, не слушая ее. Способная ли?» Он еще раз оглядел ее с ног до головы, еле заметно кивнул и снова перевел взгляд на приборы и колбы.
Однако взгляд его явно ободрил девушку, она осмелела и подошла почти вплотную к Вугару:
— Простите, вы появились так неожиданно, я растерялась и не представилась. Нарын. Нарын Махмудовна… — И она шаловливо и кокетливо посмотрела на Вугара.
В ее прищуренных глазах пряталась лукавая улыбка.
А Вугар все молчал. Наконец, то ли оказало должное действие девичье кокетство, то ли еще от чего, но на губах его неожиданно появилась улыбка.
— Ну зачем же извиняться! — весело сказал он. — А вот познакомиться действительно необходимо. Нам ведь предстоит совместная работа. — Однако имя свое он называть не торопился и руки не подал.
Нарын, улыбнувшись, опередила его.
— Можете не называть себя. Кто в институте не знает вашего имени?
Вугар смутился.
— В институте? — недоуменно спросил он.
Словно подтверждая свои слова, Нарын широко взмахнула длинными ресницами, и глаза ее блеснули, как две звезды.
— Конечно! Почему это вас удивляет? Можно ли не знать хорошего парня?
— Хорошего парня?
Вугар густо покраснел. Покраснела и Нарын, испугавшись своей вольности. Опустив глаза, стала торопливо оправдываться.
— Ну, хорошего — это значит умного, талантливого, способного… — Она явно запуталась. — Да, да, про вас все так говорят…
— Все? — уже посмеиваясь, спросил Вугар.
— Да, все! — снова уверенно, справившись со смущением, ответила Нарын.
Вугар почувствовал себя неловко от этой развязной похвалы и, не зная, что сказать, отошел прочь. Он внимательно разглядывая приборы, стоявшие на полках, хотел пощупать их, передвинуть, но грозный окрик Нарын остановил его:
— Не трогайте!
Вугар с удивлением обернулся, однако послушался и отдернул руку.
— Почему? — спросил он.
— Да потому что грязные! Посмотрите, сколько пыли. Мы не успели их помыть и вычистить. Зачем пачкаться? — Она даже задохнулась от волнения и, понемногу успокаиваясь, добавила: — Здесь многое надо заменить! Как раз перед вами приходил профессор и лично все проверил. Сказал, чтобы вы, как только приступите к работе, написали на его имя требование. Он наложит резолюцию, я пойду в отдел снабжения и получу все необходимое.
Вугар все молчал. Нарын быстро подбежала к окну, схватила табуретку и, протерев ее газетой, подтолкнула к Вугару:
— Садитесь! Сейчас составим список необходимой аппаратуры. Погодите, я принесу ручку и бумагу.
Она стремительно вышла из комнаты. Подчиняясь ее приказанию Вугар, улыбаясь, опустился на табуретку. «Ну и девушка — подумал он. — Весьма оригинальна…».
Нарын вернулась так же стремительно, как исчезла, и положила перед Вугаром авторучку и несколько листков, вырванных в ученической тетради.
Задыхаясь от быстрого бега, она сказала тоном, не допускающим возражения:
— Пишите. Скорее. Медлить нельзя. Не то профессор куда-нибудь уйдет, и работа наша застопорится!
Фамильярный тон Нарын забавлял Вугара, но, не показывая этого, он покорно взял ручку и вертел ее в руках, раздумывая, с чего начинать.
— Так, так, — медленно проговорил он, — аппарат Весфальта, Гадоскина, вакуумный насос Энглера, рефрактометр… Это все как будто у нас есть…
— Нет! — раздался решительный голос Нарын. — Не годятся! Я проверяла. Устарели, надо выписать новые. Знаете поговорку: «Ребенок не плачет — мать не разумеет». Наш завснаб славится своей скупостью. Или вы не видите, в каком состоянии лаборатория? А он о ремонте не помышляет. Просьбы, убеждения — ничто на него не действует! Упрям, как козел. Надо воспользоваться случаем и сразу получить все. Иначе потом ничего от него не добьешься. Пишите! — и Нарын стала диктовать.
