Кэролайн Левитт - Твои фотографии
— Я хотела звонить вам. Мы очень сожалеем, — сказала директриса.
— Когда Эйприл забрала в пятницу Сэма? — спросил он.
— Но она не забирала его. Я так и сказала полиции, — удивилась мисс Патти.
— Что? Что вы сказали полиции?
Внутренности Чарли словно охватило огнем.
— Погодите… вы просто позволили ему уйти? Неужели не понимаете, насколько это серьезно? Неужели не следите за детьми? Не проверяете, где они?
— Мистер Нэш! Ваша жена часто приходила и забирала Сэма, иногда посреди занятий — и почти всегда без спроса. Мы говорили с ней на эту тему.
— Вы о чем?!
Он сразу поверил, что Эйприл неожиданно появлялась и увозила Сэма. Но куда и почему?
— Преподаватель сообщила мне, что звонила к вам домой, чтобы спросить, где Сэм, но никто не ответил. А было это… примерно в обед.
Чарли не мог говорить. Он вцепился в трубку так, что побелели костяшки пальцев.
— И вы никому ничего не сказали? Не подумали позвонить мне?
Его голос сорвался.
— Мистер Нэш, — возразила мисс Патти, — я не знаю, как это вышло, но уверяю, мы следим за каждым ребенком, и ничего подобного больше никогда не произойдет. Мы все очень сожалеем и рады, что с Сэмом ничего не случилось.
— Кое-что случилось, — бросил Чарли и повесил трубку.
Второй звонок был в «Блу Капкейк», и Кейт, владелица заведения, сразу спросила, получили ли они посланную ею корзинку с едой.
Чарли понятия не имел. Но поблагодарил ее.
— Эйприл приходила на работу в пятницу? Она не уволилась, нет?
— «Нет» на оба вопроса. Я позвонила к вам домой часов в десять, когда потребовалась помощь, но никто не ответил. Пришлось самой обслуживать столики.
Он хотел спросить, не заметила ли она, что с Эйприл что-то неладно, но слова застряли в горле.
— Что же это творится?
Он никогда не был так уж религиозен, хотя родители водили его в церковь и рассказывали о Боге. Но сейчас подумал, что там, наверху, кто-то есть, какая-то сила, которая управляет событиями, но, конечно, не человек с бородой, раздающий наказания и испытывающий невинных, чтобы проверить их твердость в вере. Чарли старался жить честно, быть хорошим человеком, поступать правильно, чтобы сделать этот мир хоть немного лучше. Можно отдавать любовь безоговорочно, обращаться с людьми бережно. Следовать всем заповедям, имевшим смысл, и все же мир может тебя уничтожить. Нет причины и следствия. Нет кармы. И по правде говоря, теперь он не был так уверен, что знает, по каким законам существует мир.
Они с Эйприл так тряслись над Сэмом! Делали для него все возможное. Чарли постоянно тревожился о сыне. Но может, сделал ошибку, никогда не тревожась об Эйприл?
— Папочка! — позвал Сэм. — Я есть хочу!
Чарли сунул телефон в карман и вышел из спальни. Самому ему кусок в горло не полезет, но Сэму не мешает пообедать.
Около шести прибыли родители Чарли, погудев предварительно клаксоном взятого напрокат автомобиля: «линкольн таун-кар», ни больше и ни меньше!
Они были одеты так, словно ехали на вечеринку: отец в деловом костюме и галстуке, с зачесанными назад белоснежными волосами, мать — в модном синем платье. Рыжие локоны весело подпрыгивали в такт шагам. Они обняли его и Сэма, а потом мать сказала Чарли:
— Мы останемся, пока будем нужны. Тебе придется силой нас выгнать! А ты, Сэм! Бедный малыш!
Сэм старательно изучал пол. Чарли послал матери предостерегающий взгляд.
— Как ты вырос! — поспешно продолжала она, и Сэм гордо выпрямился. Чарли облегченно вздохнул.
Он отдал им гостевую комнату, новые простыни для двуспальной кровати и ожидал, что вечером они непременно поссорятся, но, к его удивлению, все обошлось. Сэм, казалось, был в восторге от их приезда и не ждал знаков внимания, а требовал их, повсюду таскаясь за бабушкой, постоянно хватая деда за руку. Он хотел показать им садик на заднем дворе, компьютерные игры, пазлы и книги.
— Занимайся своими делами, — велела Чарли мать. — Мы присмотрим за Сэмом.
— Он ведет себя так, словно не верит, что она мертва.
— Что значит — «не верит»? — хмыкнул отец. Родители уставились на сына. Тот поднял руки.
— Он в шоке. И ничего не хочет знать. Сэм был с ней в машине. Я пытался объяснить ему. Но он отказывается об этом говорить.
— Знаешь, я недавно читал в «Таймс», что даже младенцы обладают способностью скорбеть. Они переживают потерю. Пусть и не помнят умерших мать или отца. Но на каком-то глубоком клеточном уровне они знают и скорбят, — заметил отец.
Чарли раздраженно поморщился. Отец всегда цитировал газеты вместо того, чтобы обсуждать собственные эмоции. Когда в детстве Чарли приходил к отцу за советом, тот просто повторял слова других людей.
— Откуда ученые это знают?! — почти крикнул Чарли. — И как могут сказать наверняка?
— Понятия не имею. Но они это утверждают.
Мать взяла его за руки.
— Ну… Сэму не обязательно говорить об этом прямо сейчас, — покачала она головой. — Бедный мальчик.
Чарли не понял, говорит она о нем или о Сэме.
Он больше не пытался обсуждать положение с родителями, но понял, что они посланы Богом. Вечером он подремал и, проснувшись, обнаружил, что мать стирает белье, хотя на Манхэттене у нее была прачка. Она аккуратно разобрала белье на белое и цветное, налила средство от накипи и отбеливатель.
— Думаешь, я никогда этого не делала? — усмехнулась она, заметив его удивление.
Родители помогли уложить Сэма в постель, и мать почитала ему на ночь, пока отец изображал медведя Рики.
Выйдя из детской, мать предложила:
— Пойдем посидим на переднем крыльце. Тебе нужно расслабиться. Я привезла вино из наших подвалов, чудесное красное сухое.
Ночь была прохладной, небо — звездным. Мать открыла вино, разлила по стаканам и, придвинувшись ближе, ободряюще погладила сына по руке.
— По-твоему, с ним все в порядке? — спросил Чарли. Мать пожала плечами.
— Оставь ребенка в покое. Еще будет время оплакать мать, — вмешался отец.
— Мы пока не говорили о похоронах, — сказала мать. — Понимаю, это тяжелая тема, но нельзя же оставить тело в похоронном бюро. Может, я им позвоню и все устрою? Ты позволишь Сэму пойти? Думаю, что это следует сделать.
— Никаких похорон! — отрезал Чарли. Все похороны, на которых он бывал, казались ему варварскими обрядами. — Ее кремировали.
— Кремировали? Но нужно прочитать заупокойную службу. Люди этого ожидают.
— Я не хочу никакой заупокойной службы. Когда все немного успокоится, мы развеем пепел.
— Чарли, — ошеломленно выговорил отец, — о чем ты?
Чарли ощутил вспышку беспомощного гнева на Эйприл. Они даже завещание составили только после рождения Сэма, но и тогда ему пришлось чуть ли не силой везти ее к адвокату.
— С нами ничего не может случиться, — настаивала она.
А когда завещание было написано, спрятала его в ящик стола.
— Нужно провести похоронную церемонию. Погрести урну с пеплом, созвать людей, — настаивала мать.
— Нет.
— Почему ты так упрямишься?
Чарли подумал о пепле, оставшемся от Эйприл. Горстка праха в урне. Интересно, сколько времени похоронные бюро хранят пепел? Можно ли навсегда оставить урну в бюро, словно пепла вообще не существует? Зачем причинять себе еще более сильную боль, устраивая какие-то церемонии?
Отец повертел маленькую фигурку с садового стола: девушка, танцующая гавайскую хулу, вращая бедрами. Когда-то Чарли купил ее, чтобы позабавить Эйприл.
— Тебе был только год, когда умерла моя мать, так что ты не помнишь ее. Зато помню я. Даже сейчас. Когда мама умерла, я пять лет подряд каждую неделю ходил на ее могилу. Не представляешь, какое утешение это мне давало! Теперь я езжу туда не так часто, но приятно сознавать, что она там. Что стоит мне захотеть, и я туда поеду. — Он коснулся руки Чарли. — Нужно иметь место, где можно излить свои чувства.
Всего одно место? Как насчет супермаркета, где она покупала пасту и потом делала для Сэма бусы из макарон? Как насчет автозаправки, где Эйприл запасалась бензином и неизменно проливала часть на землю? Как насчет того, чтобы войти в дом и на какую-то пугающую и прекрасную секунду ощутить запах ее мыла?
Чарли взял у отца фигурку.
— Ее нигде нет. Даже в могиле.
— Тут ты ошибаешься, — покачал головой отец и воздел руки к небу. — Пойду приму душ, и пора в постельку.
Он тяжело встал и направился в дом. Мать с заговорщическим видом подалась к сыну.
— Не понимаю. Я уже трижды слышала историю, но все равно не понимаю. Что она делала на той дороге? Почему позволила Сэму выбежать из машины?
— Может, она не позволяла.
— То есть как это? Что говорит Сэм?
— Молчит. Замкнулся и молчит. Наверное, и хорошо, что он забыл.
