Тонино Гуэрра - И плывет корабль
За столом капитана болтают о том о сем.
КАПЕЛЛАН. Один из этих остановил меня и сказал, что его дед был итальянцем из Валь-ди-Сузы.
ОФИЦЕР ЭСПОЗИТО. Эй, вы там! Идите отсюда, идите!
Он делает угрожающие знаки сербам, которые толпятся за окнами как раз напротив капитанского стола.
Многие из гостей, например медиум, не могут оторвать глаз от беженцев.
Рикотэн же наслаждается своими спагетти, стараясь навернуть на вилку побольше.
РИКОТЭН. Вот как с ними надо управляться, смотри!
БАНКИР. Нет, спагетти ты есть не умеешь!
Дочка Куффари никак не усядется за стол, все ее внимание поглощено людьми, собравшимися там, за окнами.
Мать окликает ее:
— Моника, садись же!
Девочка опускается на стул, но теперь уже певица оглядывается беспокойно, сурово.
Мать фон Руперта невозмутимо потягивает свой бульон; а ее сын, поправляя салфетку, ухитряется украдкой бросать взгляды в сторону беженцев.
За капитанским столом Зилоев окликает Фучилетто:
— Аурелиано, оглянись-ка.
Прямо за спиной певца стоит, улыбаясь, красавица смуглянка.
Фучилетто тотчас оборачивается к ней и говорит:
— Что угодно прекрасной смуглянке? А?
Русский бас, первым сделавший такое открытие, довольно улыбается.
ЗИЛОЕВ. Правда, хороша? Красотка! (Подняв бокал.) За прекрасные глаза дикарки!
МАЭСТРО АЛЬБЕРТИНИ (сотрапезникам, доверительно). Честно говоря, мне как-то неловко есть на глазах у этих людей.
МОНАХИНЯ. Божественное провидение позаботится и о них.
Прислуга получает приказ опустить шторы.
Маэстро Рубетти-второй поворачивается к монахине.
— И правда, позаботилось…
СЭР РЕДЖИНАЛЬД (раздраженно, но и с облегчением). Наконец-то догадались.
А вот его супругу, леди Вайолет, такая мера удивляет.
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Но… зачем же?
Зилоев шутливо говорит официанту, опускающему шторы у его окна:
— Да не надо! Что ты делаешь! Я хочу любоваться своей невестой!
Леди Вайолет молча поднимается из-за стола, идет за подносом и начинает накладывать на него всякую снедь.
СЭР РЕДЖИНАЛЬД (с трудом сдерживая недовольство выходкой жены). Вайолет… прошу тебя!
Потом обращается с риторическим вопросом к секретарю:
— Эндрю, как по-вашему, что она собирается делать?
СЕКРЕТАРЬ ДОНГБИ. Я полагаю, сэр, она хочет отнести еду людям, которые стоят там, на палубе.
Баронет все еще пытается образумить жену:
— Вайолет! Ради бога… Твои намерения, возможно, и похвальны, но это уж чересчур… Филантропия какая-то… Эндрю!
СЕКРЕТАРЬ ДОНГБИ. Сэр?
СЭР РЕДЖИНАЛЬД. Эндрю, прошу вас, пусть вернется за стол!
С этими словами он поднимается, но секретарь опережает его.
— Я иду, сэр. — Он подходит к леди Вайолет, которая держит в руках уже полный поднос. — Please, сэр Реджинальд хотел бы…
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Я не нуждаюсь в помощи. (Одному из официантов.) Следуйте за мной с сервировочным столиком…
В разговор вмешивается метрдотель:
— Госпожа Донгби, простите, но там, на палубе, уже устроена столовая…
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Ну и хорошо, значит, сегодня им перепадет кое-что еще…
МЕТРДОТЕЛЬ. Прошу прощения, но вам лучше послушать меня…
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ (официанту). Пошли! (Метрдотелю.) Откройте, пожалуйста, дверь.
МЕТРДОТЕЛЬ. Извините.
Он услужливо отдергивает шторы и открывает перед леди Вайолет большую застекленную дверь.
За столом Куффари маленькая Моника спрашивает:
— Мама, можно я тоже отнесу им свой суп?
Мать ничего не отвечает, но с секретарем все же решает посоветоваться.
— Ты не думаешь, что мне надо последовать ее примеру?
Вместо секретаря ей отвечает концертмейстер:
— Нет, Ильдебранда, по-моему, это неуместно.
ДОЧКА КУФФАРИ. Ну пожалуйста, разреши мне тоже!
КУФФАРИ. Помолчи!
48. НИЖНЯЯ ПАЛУБА «ГЛОРИИ Н.». ДЕНЬ
Третий офицер быстро направляется к леди Вайолет, уже обходящей сербов со своим подносом.
— Мадам, дайте поднос мне, я понесу его… — Поскольку леди Вайолет не соглашается, он добавляет: — Тогда я должен вас сопровождать. Прошу! — и начинает прокладывать ей дорогу. — Матрос Оле! Скажи этим людям, чтобы они отошли назад!
Судовой врач между тем пытается осмотреть какого-то ребенка и уговаривает его с поистине неаполитанским терпением:
— Давай-ка сядем вот так… Теперь посмотрим, может, ты тоже у нас певец… Скажи: а-а-а-а! Ну, смелее. Открывай рот. Открывай!
ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Дети, не наваливайтесь, здесь всем хватит! Подождите, я сам, я сам!
Но никто его не слушает — детские ручонки жадно хватают с подноса все подряд.
ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Мадам, будьте благоразумны, вернитесь в салон, а я здесь сам обо всем позабочусь… Эй, ты зачем столько взял, тебе что, мало?!
Многие мужчины с интересом поглядывают на леди Вайолет. Смотрит на нее и стоящий позади красивый цыган с шапкой черных кудрей. Она поворачивается к нему, словно притянутая магнитом, но тотчас маскирует свое возбуждение показной озабоченностью:
— Офицер! Разрежьте торты! И сами раздайте детям, чтоб всем досталось!
Какая-то женщина, сидящая прямо на палубе, берет ее руку.
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Вам что?
Это цыганка. Она внимательно рассматривает ладонь леди Вайолет. Сначала ее что-то смущает, но потом она разражается неудержимым звонким смехом. Хохоча, цыганка закрывает лицо руками; уж не разгадала ли она какую-то тайну, что-то постыдное?
Леди Вайолет в растерянности оглядывается по сторонам и невольно тоже начинает улыбаться.
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Что такое? Ну что же?
Но цыганка не отвечает, она не может ничего сказать, настолько неприлично ее «открытие».
ЦЫГАНКА. Нет, нет… (Мотает головой и очень заразительно, от души хохочет.)
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Ну что, что ты там увидела? (Окружающим, растерянно, но заинтересованно.) Отчего она смеется?
Между тем ее самое уже начинает разбирать смех; взглянув на свою ладонь, леди Вайолет разражается хохотом — громким, безудержным, очистительным.
49. КАЮТА КАПИТАНА. ДЕНЬ
Генерал, премьер-министр и начальник полиции Великого герцога Гогенцуллера выражают свое решительное неудовольствие поведением капитана, который спокойно и с достоинством сидит за своим письменным столом.
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Это совершенно недопустимо!.. Какая-то банда сербских анархистов захватывает судно, а капитан не принимает никаких мер, чтобы воспрепятствовать этому.
КАПИТАН. Позвольте. Любой капитан обязан подобрать в море терпящих бедствие, таков основной закон морского кодекса… Оказание помощи — наш долг…
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Вам, капитан, конечно, известно, что среди тех, кого вы так мягко именуете беженцами, скрываются профессиональные убийцы…
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (очень решительно и твердо). Совершенно верно!
ГЕНЕРАЛ (поднявшись с места). Вы подвергаете опасности жизнь Его высочества. (Далее говорит на смеси немецкого и итальянского.) Мы выражаем протест вашему правительству.
Капитан тоже встает, его внушительная фигура возвышается над столом.
КАПИТАН. За безопасность Его высочества на этом судне… отвечаю я все двадцать четыре часа в сутки… Когда мы приняли потерпевших бедствие на борт, я приказал своим офицерам произвести проверку и изолировать тех, кто представляет потенциальную опасность.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Это очень слабая мера, капитан, поскольку ваши так называемые беженцы свободно разгуливают по всему судну — и на палубе, и в баре, и в коридорах, и в салонах…
50. САЛОН-БАР «ГЛОРИИ Н.». ДЕНЬ
Начинается «очистка» всех помещений от сербских беженцев. Они действительно заняли салон-бар, устроившись на диванах, и офицер Партексано с помощью одного из поваров пытается выпроводить их оттуда.
ПАРТЕКСАНО. Кок, ты говоришь на их языке, скажи этим людям, что здесь им находиться нельзя. Пусть уходят отсюда. Это приказ капитана. Надо очистить салон!
ПОВАР ВАЛЕНТИНО (по-сербски). Вы должны уйти отсюда. Здесь оставаться нельзя. Ясно? Ты, твоя жена, твои дети и все остальные — давайте-ка убирайтесь.
Видно, как за окнами матросы сгоняют с места сербов, расположившихся прямо на палубе.
ОДИН ИЗ МАТРОСОВ. Ну-ка поднимайтесь! Всем перейти на корму!
В салон между тем заходит седовласый старичок — один из братьев Рубетти. Не обращая внимания на весь этот шум и перебранку, он направляется прямо к бармену.
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Здравствуйте!
БАРМЕН. Здравствуйте!
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Пожалуйста, коробку печенья. Самого лучшего, разумеется!
БАРМЕН. У нас есть бисквит в шоколаде. Желаете?
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Да, благодарю. Сколько с меня? Сколько? Вот, возьмите. (Уплатив деньги, с довольным видом уходит.)
Появляется пятерка матросов, вызванных на подмогу.
