Пелам Вудхаус - Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)
Ничего не может быть проще, чем нырнуть в кусты под окном и, когда Гаскойн удалится, войти через стеклянную дверь, а там — забрать роковое послание. Для этого нужно приплыть в Англию на том же самом пароходе, что и письмо.
Вот почему те, кто провожал «Сенатора», могли увидеть молодого человека с решительным взглядом, всходившего по трапу. Кое-кто, наверное, и увидел.
Не думаю, что вы хотите слушать отчет о плавании. Суть в том, что С. добрался до места. Он высадился в Ливерпуле, а к вечеру прибыл в Лондон, мало того, успел на последний поезд, направляющийся в Аптон Снодсбери. Именно оттуда удобно ехать в Уивелском-корт, но С. решил переночевать в Вустере и попросил разбудить его ровно в шесть часов утра.
Сами знаете, что бывает в таких случаях. Ваш сон беспокоен. Вы просыпаетесь с зарей. Чуть позже шести Стиффи вышел в путь и не позже семи стоял на знакомом газоне. Почтальоны не приходят до четверти девятого, так что он решил прогуляться.
Я никогда не вставал даже в семь, но если верить Стиффи, гулять в это время приятно. Вы застанете природу во всей ее свежести. Роса — на траве, солнце сияет, в кустах щебечут птички. Для тех, кто это любит, — просто рай. Стиффи это любил. По его словам, такие вещи его умиляли. Учтите великое чувство и т. д. и т. п. Словом, он говорит, что умилялся; а почему же ему не верить?
Роса сверкала, солнце сияло, птицы пели, и С. пришло в голову, что нормальный влюбленный человек может сделать одно — встать под окном возлюбленной и бросать в него камешки. Она выглянет, он пошлет ей воздушный поцелуй, она тоже пошлет, уже ему, и он сообщит взглядом, что она по-прежнему царит в его сердце. Одобрив этот план, С. набрал пригоршню гравия и приступил к делу.
Метать гравий в окна нелегко. Если вы не в форме, вы промахнетесь, что и случилось со Стиффи. Камушки угодили не в окно Прекрасной Дамы, а немного левее, то есть туда, где обитал Фердинанд Джеймс, шестой граф Уивелскомский.
Вы скажете «спал», но ошибетесь — его томила бессонница, ибо вечером он председательствовал на ежегодном обеде Верных Сынов Вустершира, где, презрев наставления врача, хорошо поел и выпил. Как всегда в таких случаях, он проснулся среди ночи, испытывая странное, неприятное чувство. Простая муха, ударившаяся о ковер, могла внушить ему, что он статист в фильме по роману «На Западном фронте без перемен».
Когда же о стекло ударилось полфунта камешков, он выскочил из постели, словно через матрас проник штопор. Двумя прыжками достигнув окна, он успел увидеть своего бывшего помощника, нырявшего в кусты.
Теперь следите за моими словами, иначе вам не понять, почему старый Уивелском принял такую точку зрения. Он знал человеческую природу и понимал, что, пролетев 11 футов 2 дюйма, никто не вернется в места своей беды. Мало того, он твердо знал, что Стиффи отплыл в Америку. Наконец, он был не в лучшей форме после вчерашнего банкета. Вот почему через несколько секунд он появился в соседней комнате, выражая всем своим видом полную растерянность.
— Что случилось, папа? — спросила Джеральдина. — Ты как будто призрака увидел!
— Я и увидел.
— Белую Даму Уивелскома?
— Нет, Розового Секретаря. Буквально две минуты назад я услышал странные звуки, выглянул и увидел призрак твоего кретина.
— Кретина? — удивилась дочь с женственным пылом, который ей очень шел. — Почему кретина? Я его люблю.
— Ну, так не люби, — тоже не без пыла сказал отец. — Он на том свете.
— Ты уверен, что это призрак?
— А кто же еще? Что я, призрака не узнаю? Я очень чувствителен. У нас в семье все мистики. Твоя бабушка постоянно видела своих друзей в саванах. За это ее и не любили у нас в графстве. Кроме того, по твоим словам, он — в Америке. Дело ясно. На ее диких просторах бедный дурачок сыграл в ящик.
Джеральдина смотрела на него горящими глазами:
— А кто его туда загнал? Ты!
— Э? Что ты имеешь в виду? Я его не посылал.
— Ты был с ним жесток, он и уехал. Наверное, его застрелили гангстеры. Там это просто. Была у него рана на лбу?
— Не знаю, он сразу исчез. Улыбнулся жуткой улыбкой и буквально растворился в воздухе, то есть в кустах. Хватит! Я хочу кофе! Крепкого горячего кофе. Надень халат, пошли вниз.
— Ничего подобного, — холодно возразила дочь. — Кофе! Нет, это подумать! Да мне завтрак в горло не полезет. Останусь здесь, попробую вызвать призрак Адольфуса.
Стиффи вынул прутики из волос, смахнул с лица насекомых, тихо вылез из кустов и осторожно подполз к стеклянной двери. Взглянув на часы, он определил, что почтальон вот-вот появится. И верно, минуты через две в малую столовую вошел дворецкий, чтобы положить пачку писем у хозяйского прибора. Когда он ушел, Стиффи сменил роль змеи на роль леопарда. В комнате он был через одну и три пятых секунды. Еще через секунду опознал письмо. Забрал бы он его за секунду с четвертью, но тут послышались шаги.
Для отступления времени не было. Дверь приоткрылась. С завидным присутствием духа Стиффи изменил планы и юркнул под стол.
Судя по ногам, возникшим перед его взором, вернулся дворецкий, видимо — с кофе и едой. Стиффи видел нижнюю часть полосатых брюк, а их носят дворецкие.
Тут дверь открылась пошире, впустив пижамные штаны и домашние туфли. Разум подсказывал, что это хозяин. Штаны исчезли, потом появились почти у его носа. Видимо, их обладатель сел в кресло, а Стиффи понял, что разум не ошибся. Позже он признался, что находиться рядом с ногой, лягнувшей тебя в зад, очень неприятно.
В верхних слоях раздались голоса. Начал дворецкий:
— Доброе утро, милорд. Не хотите ли бекона с яйцами?
Престарелый пэр задрожал так, что стол дернулся.
— Не шутите, Гаскойн! Есть время говорить о яйцах и время не говорить о яйцах. Сейчас я хотел бы забыть, что они бывают. Принесите мне, и поскорей, очень крепкого кофе с бренди и очень сухим тостом.
Дворецкий неприятно, укоризненно кашлянул.
— Должен ли я понять, что вы, ваша милость, перешли меру?
— Не должен.
— Быть может, вы, ваша милость, пили шампанское?
— Так, капельку.
— Бутылку?
— Возможно, бутылку.
— Или две?
— Да. Возможно, две.
Дворецкий снова кашлянул.
— Я свяжусь с доктором Спелвином.
— Не мучайте меня, Гаскойн!
— Он настоятельно запретил вашей милости шампанское.
— Ха!
— Стоит ли напоминать, что от него ваша милость идет пятнами?
Уивелском сердито залаял.
— Сколько можно! — воскликнул он. — Я слышать не хочу о шампанском.
— Прекрасно, милорд. Вот ваш кофе, милорд. Сухой тост у локтя вашей милости.
Они помолчали. Судя по звукам, граф пил кофе. Гипотезу подкрепило то, что заговорил он более твердым голосом:
— Что вы на меня вылупились? Ну, перепил немного. Только трус бежит удовольствий.
— В вашем возрасте, милорд, перепивать опасно.
— Что значит «в вашем возрасте»? Человеку столько лет, сколько он чувствует.
— Прекрасно, милорд.
— Знаете, в чем вы не правы? Вам кажется, что у меня похмелье. Ничего подобного. Я свеж как огурчик. Посмотрите на мою руку. Каково? Скала!
На пол мягко упала салфетка.
— Вы ослабели, милорд.
— Кто, я?! Я уронил ее нарочно, чтобы показать, как легко я ее подниму. Вот, глядите.
Однако он ее не поднял. Да, он наклонился, тронул ее пальцем и увидел глаза Стиффи. Нависло тягостное молчание. Потом его лицо исчезло, и послышался крик:
— Гаскойн!
— Да, милорд?
— Под столом призрак.
— Прекрасно, милорд.
— То есть как, «прекрасно»? Прекрасно! Ха-ха! Сделайте что-нибудь!
— Простите, милорд, но я не совсем понимаю, что делать.
— Скажите: «Брысь!»
— Помилуйте, милорд!
Граф явно рассердился:
— Сказано, тут кишат призраки!
— Да, милорд?
— Вы что, не видите?
— Нет, милорд.
— Посмотрите сами. Он меня преследует все утро. Поднимите скатерть, он там.
— Хорошо, милорд, подниму. Но крайне сомнительно, что я увижу призрака, о котором говорит ваша милость.
Тем не менее он его увидел. Стиффи, при всей своей глупости, способен действовать быстро, а потому прижал к губам палец. Другой рукой он протянул пять фунтов.
Дворецкий взял их и выпрямился.
— Ну что? — спросил граф.
— Там не очень светло, милорд. Посмотрю еще раз.
Стиффи повторил трюк.
— Нет, милорд. Под столом пусто.
— Ни одного призрака?
— Ни единого, милорд.
Старый Уивелском глухо взвыл и, судя по звукам, отодвинул кресло.
— Пойду прогуляюсь, Гаскойн.
— Прекрасно, милорд.
— Вы точно ничего не видели?
— Точно, милорд.
— Там нет покойного Адольфуса?
— Нету, милорд.
Дверь закрылась, и Стиффи вылез из-под стола.
— Доброе утро, — сказал он.
