Инна Александрова - Свинг
Случилось это осенью девяносто пятого. Отец, старше ее на двадцать лет, очень ее любивший, совсем сдал: плакал без конца и в начале девяносто шестого умер. Мы с сыночком остались одни.
Как прожили все страшные годы — не знаю. Заслышав звуки БТРов, прятала ребенка в подполье, а сама решила: будь что будет. Попыток пробраться в город, в Грозный, не делала: очень боялась оставлять сына одного. Золотые вещи понемногу отдавала женщине-соседке: она иногда привозила какую-то еду. Летом было легче: огород, сад.
Мария Станиславовна! Дорогая! Война — это страшно. Очень страшно. И виноваты в войне только ваша и наша верхушка. Войны начинаются в тиши кабинетов. И всегда в интересах людей, которые командуют. Люди очень боялись пришедших российских солдат, которые должны были устанавливать «конституционный порядок». Им, простым обывателям, было непонятно, что это будет за порядок и зачем при этом бомбить. А еще — российские солдаты и офицеры почти всегда были пьяны. А какой спрос с пьяного? Когда воевали в Афганистане, официально в армии был введен сухой закон. Но все равно напивались. Об этом рассказывали ребята, бывшие в Афгане. В Чечне же во время войны водки было — залейся. Пили все — даже журналисты и телевизионщики. Пили от тоски, от того, что война была неправедной.
Зная историю, могу сказать, что ментальность нашего, чеченского, народа в тот момент была схожа с ментальностью русского мужика в Гражданскую войну. Тогда в России главным было: уничтожить, разгромить, а если что лежит плохо, так и украсть. Чеченские мужики тоже превратились в сущих бездельников. Работать руками было не их дело. Только процентов десять из них были настроены на труд. А ведь наш край благодатный!.. Плюс нефть. В лучшие годы до трех миллионов тонн в год добывали. Но начали заниматься «врезками» в главной трубе, красть так, что каждую ночь КамАЗы уходили в Дагестан, Северную Осетию, Ингушетию. Такого количества прохиндеев в республике никогда не было. Из Чечни произошел исход.
Уехали все русские специалисты, как правило, порядочные люди. Уехала чеченская интеллигенция — кому было куда. Если перед войной в Грозном было четыреста пятьдесят тысяч жителей, то теперь город превратился в полумертвый. Причем наши прохиндеи быстро спелись с русскими проходимцами. Получалась «прекрасная» тесная смычка.
Не должен, не должен был Ельцин, зная наши устои и правила, начинать войну. Не захотели российские правители этого понять. Россиянин, пришедший на нашу землю с оружием, становился врагом. Это — в крови чеченца. Это — выше всякого здравого смысла.
А Москве было наплевать на чеченское общество, на то, во что оно превратилось. А превратилось оно тогда в сборище озлобленных бандитов, готовых под выкрики «Аллах акбар!» творить все самое дурное, на что нацелит полевой командир. Наверно, процентов семьдесят мужиков не держали тогда в руках рабочего инструмента. Автомат, только автомат… Озлобленное молодое быдло было абсолютно безграмотно, ничему не обучено, не имело никаких интересов, кроме самых низменных. А еще старики бесконечным поминанием своих обид, которые им были нанесены в сороковые, рождали в молодых ненависть. И женщины, которых мужики заставляли молчать. Но разъяренные старые фурии не очень-то кого-то слушались. И они тоже были виноваты в том, во что превратилась молодежь.
Все негативное в чеченском обществе — от общеизвестных грехов: зависти, злобы, национального неприятия других. Именно от зависти человек становится вором и лжецом. История учит: все войны, революции бывают от зависти. А злоба — это сатана, который превращает людей в диких зверей. У нас много злых. Нос задирая, рассуждают: чеченский народ — самый смелый, самый умный, самый хитрый. И посадили на герб волка. Вот он и лязгает зубами. А чем гордиться? Ведь произошел исход самых лучших. Некому стало лечить и учить, некому возрождать хозяйство. Кто не захотел продавать душу дьяволу, кому было куда уехать — уехали, не желая превращаться в убийц и взяточников. Правде надо смотреть в глаза.
Бомбили Грозный тогда со страшной силой. Воюющие солдаты и офицеры смертельно ненавидели боевиков, которых было много, очень много. Где-то читала — двадцать две тысячи. Но кто их считал!.. Однако в боевиках были не только чеченцы. Чеченцев, может, только треть. Основная масса — наемники. Уголовники всех национальностей. Все началось при Дудаеве. Мы тогда четко заметили: стали появляться бандиты со всего Советского Союза и даже со всего мира. Им было нужно скрыться от чего-то, от кого-то. Вот и явились в Чечню. Возглавили это отребье, конечно, известные всем чеченцы. Хотя тот же Хоттаб не был чеченцем. А ведь валят все теперь на нашу нацию. Конечно, понятно: война шла на нашей земле…
Но в боевики никого силой не загоняли. Мои двоюродные братья, инженеры-нефтяники, не пошли, смогли отвертеться. А многие за деньги шли хоть к черту на рога.
Военных, которые воевали в Чечне, разделила бы на две половины. Одно дело — солдаты-срочники. Хилые, тощие, они были очень запуганы. Они были детьми бедных родителей. Богатые ведь своих детей отмазывали. Эти же мальчики сочувствовали нам, простым людям. Если надвигалась опасность, всегда предупреждали, не ругались, не насильничали. И нам было их жаль: прислали погибать, неизвестно за что. А смерть — она была тут, рядом… Эти ребята все время под смертью ходили. Наши их очень жалели: подкармливали, давали умыться.
А вот контрактники — почти все сволочи. Пьяные, обкуренные, они приставали к нашим чеченским ребятам, требуя зелье. И внешне — сытые, здоровенные. Деньги у всех водились. Все — взяточники. Очень обижали срочников. Ноги об них, как о половую тряпку, вытирали. Устраивали перестрелки, а потом все сваливали на чеченцев. Они и убили брата Рустама.
От зверств, Мария Станиславовна, нельзя было нигде спрятаться: даже дома. Чувство, что тебя вот-вот могут убить — страшное, изнурительное. В таком состоянии немыслимо жить; если же рядом малые дети — совсем невозможно.
Конечно, все, все от Дудаева пошло: он ведь не жил у нас, и жена его — русская. А еще — нефть. Власти советские очень наживались на ней. Гнали и гнали составы в разные стороны. Дудаев сказал, что деньги от этой нефти должны идти в наш, чеченский, карман. Ему поверили, за ним пошли. Только те, что пошли, остались в дураках. Без работы, без средств к существованию. А семьи надо кормить. Вот и подались в бандиты. Нормальные в прошлом парни стали превращаться в разбойников. Погибали тысячами.
А еще — ваххабиты. Эти уж сволочи, каких свет не видывал!.. Неужели я, нормальная чеченка, надену паранджу?! Да пусть они застрелятся! Верю в Аллаха, молюсь ему, но всякую дурость исполнять — извините… Кто, откуда спустил на нашу голову этих фанатиков — поди разберись. Не было у нас раньше никаких ваххабитов. Все это опять стало кому-то очень нужно.
У нас их не так уж много — больше в Дагестане. Появились в первой трети XVIII века в Саудовской Аравии и стали так называться по имени Мухаммеда Воххаба, призывавшего возвращаться к истокам, то есть к той форме ислама, какая существовала при пророке Мухаммеде. Ваххабиты с крайней ненавистью относятся ко всем, кто не разделяет их идеи. А в Дагестане даже появилась книжка некоего Тугаева «Повстанческая армия ислама». Автор прямо призывает к строительству исламского государства на Северном Кавказе, к изгнанию и уничтожению всех иноверцев на Кавказе. Книжка — сволочная, зловредная, но она гуляет по всей территории. Здравомыслящие люди ее не принимают, но головы людские дерьмом забиваются.
Я — сторонница и последовательница традиционного ислама. Это не воинствующая религия. В основе слова «ислам» лежит корень «мир». Любая встреча людей начинается со слов «Иссалям алейкум» — «Мир всем». Ислам проповедует терпимость к христианам и иудеям. Ислам миролюбив, а вот экстремисты, прикрывающиеся исламом, — бандиты. Поэтому не следует говорить «исламист». Это слово часто произносят с негативным смыслом, и это обидно людям, исповедующим ислам. Истинный ислам учит: нельзя посягать на жизнь, данную Богом. А ваххабиты называют нас, традиционалистов, неверными. Раз неверный — значит, можно убить. Конечно, убийства совершают не только ваххабиты, теперь убить в Чечне — что раз плюнуть. И это оттого, что люди погрязли во лжи и пороке, безнравственности и жестокости. Ваххабиты вообще зациклены на джихаде, а ведь из Корана известно, что, когда пророк Мухаммед вернулся с кровопролитной бойни, он своим сподвижникам сказал: «Мы вели джихад оружием. Это плохо. Теперь должны вести джихад словом против собственного невежества, против низких проявлений души. Это — путь очень длинный, но его надо пройти».
Многие наши известные чеченцы отрицали и отрицают всякий джихад, сравнивая его с безумием. Но таких немного. Они либо убиты, либо уехали, либо бежали…
