Чабуа Амирэджиби - Гора Мборгали
Сижу я печальный, томлюсь в ожидании.
Вернулись ревизоры - мрачные, носы повесили.
– Ну что? - осведомился старший ревизор.
– Умерла та женщина!
– Арфеник? Я ее вчера видел!.. - воскликнул я.
– Вот вчера и померла!
Клянусь совестью, я расстроился, но... А если бы ревизоры застали ее в живых?.. Вот и говори после этого о невезении?!
А с брюками как вышло? О, это и впрямь классика! Может, не совсем, потому как никто не верит. Это случилось во время моего второго побега, когда я работал в Белоруссии директором завода. В Минске я познакомился с прелестной девушкой, она была личным секретарем министра. Я долго обхаживал ее - то цветочки принесу, то конфеты. В ту пору нравственность была иная, отношения - сложными, деликатными. Непросто склеить кого-нибудь было. Это теперь парень хвать девку за руку: пошли, мол, перепихнемся, и бежит за ним вприпрыжку. У нас все было иначе... Ладно, черт с ним! Наконец я решился пригласить ее в кино. Мы условились встретиться в половине седьмого после работы. Я жил в Молодечно, а в Минск наезжал по делам. Из гостиницы я вышел в десять минут седьмого. Лето, жара. Война пару лет как кончилась, разрушенный Минск отстраивался заново. Час пик, транспорт переполнен. Такси в помине нет. С грехом пополам втиснулся в автобус, там народу - иголке негде упасть. На полпути я с ужасом почувствовал, как в давке лопнули по шву брюки! Я пощупал - прореха примерно в пядь длиною... Сзади! А из прорехи выглядывает исподнее, белое! Срамота! На мне только брюки и сорочка. Что делать?! Притарахтел автобус к месту свидания. Я спрыгнул, прилип задом к стенке, размышляю: съездить в гостиницу и переодеться уже не успею. Девушка вот-вот придет. Что делать? Я бы все обратил в шутку, но как сдвинуться с места? Я даже подумал, хорошо бы она вовсе не пришла, до сумерек простою возле стены, потом пойду. Стою понурившись... На асфальте, возле самых моих ног, что-то валяется. Я присмотрелся и рассмеялся: что лисе снилось, то и мерещилось. Пригрезится же такое. Я отвел глаза, лихорадочно размышляя. Так ни до чего не додумавшись, решил: была не была, погляжу, что у меня под ногами лежит. Смотрю: свернутая в трубочку бумажка с намотанными черными нитками и вдетой иглой! Я стоял как раз возле стройки. Вошел внутрь, подальше от любопытных глаз, зашил прореху. Выхожу, а мне навстречу летит моя девушка!.. Я много раз рассказывал эту историю. Не думаю, чтобы кто-нибудь мне поверил... Впрочем, человек рожден для острых ощущений, как же иначе! Так повелось от века. Везучий не тот, кто безбедно проводит жизнь, держась за маменькину юбку, а тот, кто, побывав сотню раз на пороге смерти, сотню раз сумеет отвести ее от себя... Ладно, хватит, пошли.
Значит, ключ должен лежать справа, под второй ступенькой. Открою, войду. У Хабибулы есть запасной. Придет - сам откроет... Старик, что тут мелькал, живет вон в той халупе. Печь топится. Собирался бы уходить, не растопил бы... Может, он бездомный или сбежал от злой снохи... А если это человек Митиленича?.. Ну, знаешь! Отвяжись от него!.."
Было темно, лишь снежные островки слегка светились белизной. Гора переложил барахло из саней в огромный мешок Ашны, взвалил его на спину и спустился с косогора в низину. Осмотревшись, он двинулся к домику. Постоял в нерешительности, никак не мог заставить себя наклониться и пошарить рукой под лестницей... Лежит ли на условленном месте ключ? Это не только решало судьбу Горы, но и подвергало суровой проверке слово друга, его достоинство и мужскую честь, не раз испытанные в беде.
"Хабибула, вера в тебя позволила мне вынести то, что я вынес. Спасибо, брат! "Не искушай Всевышнего!" Нет, я не стану испытывать нашу дружбу. Уйду, и мы до конца будем верить друг другу, но оскорбительна и малая толика подозрения, разве я имею на нее право? Как мне поднять на тебя глаза, Хабибула!.. Что с тобой, возьми себя в руки!.."
Гора сердито сплюнул. Нагнувшись, пошарил рукой под второй ступенькой, зажал в кулаке ключ, распрямился, глубоко вздохнул. Лицо его озарилось улыбкой. Оглядевшись, открыл дверь, вошел. Прошел через сени, втащил сани. Дверь в комнату была закрыта, в замочной скважине, торчал ключ. Гора повернул его, шагнул через порог, заперся, сбросил рюкзак на пол, подбоченился. Долго стоял, не двигаясь, не смея поверить в то, что наконец добрался до Хабибулы. Когда глаза привыкли к темноте, Гора присел на тахту. Прошло много времени. Стряхнув с себя оцепенение, он подумал, хорошо бы найти что-нибудь из еды... Но нет, сначала нужно было осмотреть убежище. Гора встал, сделал шаг, другой...
Сил ни на что не было. Тогда он повалился на тахту и забылся тяжелым сном.
Ему снились рельсы и поезда с пассажирами - щупленькие дочки возле пышных матерей, в спортивных рейтузах в обтяжку - ни дать ни взять узлы с приданым; чекисты в гражданском с бегающим взглядом, мечущийся Митиленич.
Магистраль пролегала совсем близко, отчетливо слышался грохот проносящихся один за другим составов. Шум не мешал Горе, он крепко спал до самого утра. Окна в комнате были занавешены плотными белыми шторами. Эта белизна, подсвеченная просыпающимся утром, заставила его открыть глаза. Гора привык, находясь в укрытии, ждать. Так бывало в каждый из его побегов.
"На настенном календаре восемнадцатое марта, сегодня шестнадцатое. Значит ли это, что Хабибула придет послезавтра? Хорошо бы... Перекусить бы! Здесь вроде едой и не пахнет. В конце концов, это дачный домик или салон дочерей Александра Чавчавадзе? Неужели связки лука нигде не найдется?.. Нет, браток, для лука Хабибула отвел бы подвал. Выходит, надо искать люк в подпол... Есть! Смотри-ка, он оставил свет включенным. Ха-ха, ничего, не по счетчику платить... Господи, да у него и счетчик установлен, надо же! Хаби, ты всем царям царь... Не знаю, как тебя еще вознести..."
Подвал оказался обустроенным. После сбора урожая прошло много времени, однако полки ломились от съестных припасов, и, что самое главное, тут нашлась мощная электрическая плитка, да не одна - Хабибула запасся. Горе даже пришлось подумать, из чего готовить, - столько продуктов оказалось под рукой. Приготовил, поел и обратил к Богу молитву - ниспослать младшему брату Хабибулы здоровье и многие лета, потому как урожай на участке был его заслугой. Покончив со стряпней, Гора поднялся в комнату, прилег и задремал было, как вдруг услышал шорох. В комнате было темно. Даже если б кто и заглянул в окно, ничего бы не увидел. Гора встал, подошел на цыпочках к окну. Прислушавшись, явственно различил звук крадущихся шагов, удалявшихся от дома.
"Кто бы это мог быть? Старик, которого мы засекли днем? Агент Митиленича? Не исключено... Ей-богу, интересно!.. Шторы плотные, печь мы не топим, дым исключается. Вылазки - только поздней ночью... Эх, Бог с ним! Если бы Митиленич захотел, он мог бы взять меня раз сто! Не взял!.. Что он замышляет?.."
Хабибула, как и было помечено на календаре, приехал утром восемнадцатого марта. Пошарил под лестницей - ничего. Стал на колени, чтобы убедиться, - ключа на месте не было. Хабибула присел на ступеньку подумать. Потом осторожно, бесшумно открыл дверь своим ключом, прошел на цыпочках в сени - ключа в замочной скважине не оказалось. Он замер, прислушиваясь. Нажал на ручку, чуть приоткрыл дверь, заглянул... Из открытого люка бил свет, слышался то ли шорох, то ли шипение. Разулся, лег ничком. Невысокий, сухопарый, он скользнул ящерицей к люку и на мгновение замер. Приподнял голову, заглянул в подпол и встретился глазами с Горой. Тот стоял, настороженно вслушиваясь. На электрической плитке шипела картошка...
– Жив, пришел! - с трудом выдавил Хабибула, замер на мгновение и залился смехом.
Вскочил, проверил обе двери, не оставил ли открытыми, и спустился в подпол.
Они проговорили часа два, слава Богу, было о чем.
– Хаби, тут кто-то ходит. Кажется, присматривается к твоему дому, заметил Гора.
– Есть тут один старик, бездомный, никого из родных у него нет. Ты его не бойся. Он знает, что, если напакостит, получит "деревянный бушлат". Мне почему-то кажется, что Митиленич здесь не появится, он рассчитывает взять тебя в другом месте. Захотел бы, давно взял. Разве нет?.. Тут что-то непонятное. Когда он говорил со мной, мне показалось, что его интересовало одно: в каком направлении ты двинешься отсюда.
– Когда он говорил с тобой?
– Третьего дня. Я только вернулся в Сосновку, он заглянул ко мне под вечер. От меня, конечно, ничего не добился. Но я понял, он все время следит за тобой... Я тебе, Гора, не советчик. Ты знаешь мое правило: вдруг мой совет окажется дурным, что тогда? Ты поумнее, решай сам. Мое дело доставить тебе костыли, билет уже куплен. Хочешь бери, а нет... как знаешь. Костыли и билет, считай, через пару дней...
– Если до этого Митиленич не явится по мою душу...
– Не думаю. В общем, тебе лучше знать!
– Хаби, окажи мне еще услугу. Купи второй билет, но в другой вагон... Мягкий. Еще один билет, понимаешь... На тот же поезд, но в другой вагон, спальный или мягкий... Скажи-ка, спальные вагоны сцепляют один за другим?.. Не обращал внимания?..
